Читать интересную книгу Иоанна — женщина на папском престоле - Донна Кросс

— Да.

— Он же грек! — возмутился Даниэль.

— Какое это имеет значение?

— Такое важное положение должен занимать римлянин.

Джоанна вздохнула. Ее предшественники использовали епископат как политическое оружие, распределяя епископские места между родовитыми римскими семьями. Джоанне это не нравилось, ибо приводило к Тому, что среди епископов было слишком много неграмотных, которые насаждали предрассудки и невежество. Как мог епископ правильно толковать слово Божье, не умея читать?

— Такое важное положение, — спокойно ответила она, — должен занимать тот, кто лучше образован. Ницефор — человек глубоких знаний и благочестия. Он станет прекрасным епископом.

— Вы так считаете, потому что вы чужеземец, — заметил Даниэль, употребив унизительное слово barbarus, а не более нейтральное peregrinus.

Все присутствующие затаили дыхание.

Джоанна посмотрела Даниэлю прямо в глаза

— Это не имеет отношения к Ницефору. Вы руководствуетесь личными мотивами, Даниэль, ибо желаете, чтобы епископом стал ваш сын Петр.

— А почему бы и нет? — ответил Даниэль. — Петр отлично подходит для этой должности по происхождению и положению.

— Но не по способностям, — отрезала Джоанна.

Даниэль открыл рот от удивления.

— Вы смеете… вы смеете… мой сын…

— Ваш сын, — прервала его Джоанна, — даже не поймет, что текст перевернут, поскольку не знает латыни. Он заучил наизусть несколько фраз из Писания. Люди заслуживают большего. И в лице Ницефора они это получат.

Даниэль оскорбился:

— Запомните мои слова, ваше святейшество, еще неизвестно, чем все кончится.

И он удалился.

Джоанна подумала, что он пойдет прямо к Арсению, а тот, несомненно, найдет способ устроить новые неприятности. В одном Даниэль был прав, она не знала, чем все закончится.

Внезапно Джоанна почувствовала невероятную усталость. Казалось, воздух в этой комнате без окон душил ее. Ее затошнило, закружилась голова. Она оттянула на шее палий, чтобы было легче дышать.

— Господин главнокомандующий, — объявил Ювиан.

Джеральд! Джоанна встрепенулась. Они не разговаривали с того дня, когда их спасли. Она надеялась, что он придет сегодня, но боялась встречи. Помня о внимательных взглядах присутствующих, Джоанна старалась скрыть свои чувства.

Когда Джеральд вошел, ее измученное сердце дрогнуло. На его лице играл мерцающий свет Лампад, освещая красивый лоб и скулы. Их глаза встретились, и на короткий миг показалось, что они в комнате одни.

Он подошел и преклонил колено перед троном.

— Встаньте, главнокомандующий, — сказала Джоанна. — Сегодня вы увенчаны славой. Весь Рим благодарен вам.

— Спасибо, ваше святейшество.

— Сегодня вечером мы торжественно отметим завершение строительства. Вы будете сидеть на почетном месте за моим столом.

— Увы, сожалею, но не смогу присутствовать. Сегодня я покидаю Рим.

— Покидаете Рим? — Джоанна растерялась. — Что вы имеете в виду?

— Теперь, когда великое строительство, которое вы мне доверили, завершено, я слагаю с себя обязанности главнокомандующего. Принц Зиконалф просит меня вернуться в Беневенто и возглавить его армию. Я принял его предложение.

Джоанна невозмутимо сидела на престоле, но ее руки вцепились в подлокотники.

— Вы не сделаете этого, — резко произнесла она. — Я не разрешаю.

Прелаты удивленно переглянулись. Отказаться от столь высокого поста, действительно, странно, но Джеральд свободный человек и волен служить там, где считает нужным.

— Помогая Зиконалфу, я буду служить интересам Рима. Ведь владения Зиконалфа — мощный бастион от лонгобардов и сарацинов.

Джоанна стиснула зубы. Посмотрев на собравшихся, она сказала:

— Оставьте нас.

Ювиан и другие покорно покинули комнату.

— Разве ты поступила мудро? — спросил Джеральд, когда они остались наедине. — Теперь могут возникнуть подозрения.

— Мне нужно поговорить с тобой с глазу на глаз, — Нервно ответила она. — Покидаешь Рим? О чем, в самом деле, ты думаешь? Но это не имеет значения, я не разрешаю тебе. Пусть Зиконалф найдет кого-то другого для своего войска. Ты нужен мне здесь.

— О, жемчужинка моя! — ласково произнес Джеральд. — Мы же не можем смотреть друг на друга, не выдавая наших чувств. Один неосторожный взгляд, необдуманное слово, и твоя жизнь кончена! Я должен уйти, неужели ты не видишь?

Джоанна понимала, о чем он говорит, даже отчасти была согласна с ним. Но его уход приводил ее в отчаянье.

Джеральд — единственный, кто по-настоящему знает ее, на кого она полностью полагалась.

— Без тебя я буду совершенно одинока, — сказала Джоанна. — Не уверена, что выдержу это.

— Ты сильнее, чем тебе кажется.

— Нет. — Она поднялась с трона, чтобы подойти к нему, но пошатнулась от головокружения.

Джеральд сразу оказался рядом и подхватил под руку. — Ты не здорова!

— Нет, нет, просто… переутомилась.

— Ты слишком много работаешь. Тебе нужно отдохнуть. Пойдем, отведу тебя в твои апартаменты.

Джоанна схватилась за него.

— Обещай, что не уйдешь, пока мы снова не поговорим.

— Конечно, я никуда не уйду. — Он озабоченно смотрел на нее. — Нет, не уйду. Пока тебе не станет легче.

Джоанна тихо лежала на кровати. «Неужели я действительно заболела? — думала она. — Если так, нужно выяснить причину и поскорее лечиться, пока не пронюхали Эннодий и другие врачи».

Она размышляла, задавая себе вопросы, как своим пациентам.

Когда появились первые симптомы?

Джоанна вспомнила, что чувствует себя плохо уже несколько недель.

Какие это симптомы?

Усталость, скверный аппетит. Ощущение вздутия, особенно после пробуждения…

Вдруг Джоанна испугалась.

Она припоминала, когда были последние месячные. Два месяца назад, возможно, три. Джоанна была так занята, что не обратила на это внимания.

Все симптомы сходятся, но убедиться можно лишь одним способом. Она наклонилась и достала ночную вазу, которая стояла на полу рядом с кроватью.

Через некоторое время Джоанна дрожащими руками поставила ее на пол. Ошибки быть не могло. Она беременна

Анастасий сбросил бархатные туфли и улегся на диван. «Отличный день, — подумал он, довольный собой. — Да, день удался на славу». В то утро он блистал при королевском дворе, пленив Лотара и всю его свиту мудростью и знаниями.

Император спросил мнение Анастасия о De corpore et sanguine Domini, трактате, вызвавшем столько споров среди местных богословов. Паскасий Радберт, аббат Корби, написавший его, выдвигал смелую теорию, что Евхаристия содержит истинное Тело и истинную Кровь Христа Спасителя. Не символические тело и кровь, но настоящую, историческую плоть, «которую родила Мария, плоть, которая страдала на кресте и воскресла из мертвых».

— Что вы думаете, кардинал Анастасий? — спросил у него Лотар. — Действительно ли святое тело Христа символ или истина?

— Символ, сир, — ответил Анастасий. — Поскольку это свидетельствует, что у Христа два тела: первое родила Мария, второе представлено символически в Евхаристии. «Hoc est corpus meum», — сказал Христос о хлебе и вине во время тайной вечери. «Сие есть тело мое». Он еще был во плоти перед своими учениками, когда говорил это. Поэтому подчеркнул, что слова его имеют образный смысл.

Сказано было так умно, что когда Анастасий закончил, ему зааплодировали. Император назвал его «новым Алкуином». Вырвав несколько волос из бороды, он подарил их Анастасию — знак величайшего признания варваров.

Вспоминая блаженные мгновенья, Анастасий улыбнулся. Он налил вина из графина в серебряный кубок и взялся за письмо от отца. Вскрыв печать, он развернул прекрасный белый пергамент и стал читать с большим интересом. Анастасий задержался на эпизоде похищения с кладбища тел Святых Марцелла и Петра.

Нет, похищение тел из их склепов не было явлением необычным. На христианских кладбищах во всем мире постоянно поднималась шумиха вокруг святых реликвий, чтобы привлекать верующих чудесами. В течение веков римляне составили приличный капитал на этом, организовав торговлю ими. Паломники, приходившие нескончаемым потоком в Святой Город, готовы были выложить огромные суммы за палец Святого Дамиана, ключицу Святого Антония или ресницу Святой Сабины.

Но тела Святых Марцелла и Петра не были проданы, их украли, вытащили ночью из могил и вывезли из города. Furta sacra — кража святынь — именно так назывались подобные преступления. Это необходимо было пресечь, потому что город лишался своих величайших сокровищ.

«После такой ужасной кражи, — писал отец, — мы обратились к Папе Иоанну с просьбой удвоить число гвардейцев для охраны церковных дворов и кладбищ. Но он сказал, что гвардейцы больше нужны для охраны живых, чем мертвых».