Луиза понимала, какую роль заставлял ее играть Людовик, но любовь заставляла переносить самые тягостные испытания: присутствовать при любовных играх короля с маркизой. По-прежнему, чтобы отвести подозрения, Луиза принимала участие во всех праздниках, каждый из которых отмечался все большим влиянием Монтеспан на короля. Во всех перемещениях двора она сидела в карете вместе с Марией Терезой и Атенаис. Этих трех женщин так часто видели вместе, что придворные в конце концов стали называть их «тремя королевами».
Эта столь жестокая для Луизы игра продолжалась несколько лет, в течение которых малейшая улыбка бывшего любовника возрождала надежду в сердце герцогини. Но это были пустые надежды: Монтеспан заняла место и не собиралась его покидать. В 1675 году Луиза не выдержала. Раз она потеряла любовь короля, ничто больше не связывало ее с миром. Следуя своему религиозному долгу, она решила уйти замаливать свой грех, который совершила, сожительствуя с женатым мужчиной. Этот грех постоянно давил на сознание. Она выбрала монастырь кармелиток, где монашеский устав был очень суровым. Луиза провела там тридцать шесть лет в тишине и медитации, пока не получила право на вечный покой.
Понимал ли Людовик XIV исключительные душевные качества этой женщины? Несомненно, но сила страсти к Монтеспан была такова, что он принял ее самопожертвование. Что же касается Луизы, перед тем, как покинуть мир, она составила эпитафию на саму себя: «Наконец-то я покидаю этот мир… Без сожаления, но не без труда. Слабость моя долгое время заставляла меня там оставаться… Я ухожу, но только для того, чтобы пойти самой верной дорогой на небеса. Господу угодно, чтобы я пошла по ней, я вынуждена сделать это, чтобы получить прощение за все мои грехи…»
А в течение тех лет, пока Луиза де Лавальер несла свой крест, слава Короля-Солнца распространилась по всей Европе. Победы французских войск принесли ему на блюде Тюренн и Конде, сделали его легендарным и поставили Францию в первый ряд европейских держав. Фландрия, Франш-Контэ, Артуа, Эльзас, Руссильон раздвинули границы государства, монарх торжественно въехал в них после окончания боевых действий.
Словно вторя военным победам, его правление достигло своего апогея и в области развития мысли: Расин, Корнель, Мольер, Лафонтен, Буало, Лабрюйер, Боссюэ[159], Паскаль обеспечили стране славу, которая была оценена потомством.
В личном плане Людовик XIV не стал дожидаться ухода Луизы, чтобы дать выход своей страсти к Атенаис де Монтеспан. Из застенчивого молодого человека, каким он был еще несколько лет тому назад, он превратился в человека, полного надменности, упоенного своим всемогуществом, не признававшего никакого другого закона, кроме своей воли. Начиная с 1668 года ни для кого уже не было секретом, что его официальной фавориткой стала маркиза де Монтеспан. К тому же ее округлившиеся формы доказывали активность деятельности ее королевского любовника. Однако беременность маркизы пришлось хранить в тайне из-за непредсказуемости реакции на это ее мужа. Господин де Монтеспан, в отличие от принятых правил, действительно очень плохо воспринимал, что король сделал его рогоносцем. И вместо того чтобы принимать это за счастье, он постоянно устраивал скандалы. Поэтому маленькая Лиуза Франсуаза родилась почти тайно, она была первой из потомства, которое принесла Людовику XIV его новая любовница. Чтобы незаметно вырастить рожденного в грехе ребенка, подыскали надежного человека – Франсуазу д’Обинье, красивую вдовушку поэта Скаррона[160]. Она была счастлива оказать услугу Монтеспан в обмен на ее покровительство. Спустя два года все повторилось: родился мальчик, ставший потом герцогом Мэнским. И его Франсуаза взяла под свое крыло.
Могущество фаворитки достигло своего апогея. Все более влюбленный, Людовик удовлетворял все ее капризы, шел навстречу всем требованиям. Монарх, который диктовал свою волю Европе, перед которым дрожали министры и придворные, спешил выполнить малейшее желание своей любовницы. Протеже маркизы сумели увеличить свои состояния, а кто имел несчастье не нравиться ей, напротив, подвергались большой опасности. Тем более что в 1672 году появился на свет третий ребенок, будущий граф де Вексен. Он тоже был воспитан услужливой мадам Скаррон. Очень скоро король заметил, что та была не простой кормилицей, ее разговор был довольно ярким, она много знала. Время от времени Его Величество задерживался в домике в деревне Вожирар, где Франсуаза Скаррон воспитывала королевских внебрачных детей. Он конечно же просто справлялся о здоровье отпрысков. По крайней мере, пока…
Эти дети, к которым вскоре прибавился и четвертый отпрыск, были официально признаны отцом, к огромному огорчению Марии Терезы. Впрочем, Людовик не остановил их производство на официальной любовнице: одна из камеристок Атенаис, Клод Дю Вен Дезейе тоже получила от него ребенка. Среди фрейлин королевы многие дамы надеялись, что выбор короля падет на одну из них, и Атенаис, несмотря на свое всемогущество, очень об этом переживала. Ей уже давно перевалило за тридцать, что для женщин того времени считалось зрелым возрастом. А поскольку она знала неуемный сексуальный аппетит своего партнера, в каждой женщине видела потенциальную соперницу, кроме Франсуазы Скаррон, которая на деньги короля купила себе землю, и теперь ее стали звать мадам де Ментенон. Действительно, если у короля возникало желание получить новые удовольствия, у него была только проблема выбора. Именно это желание и начало овладевать им, поскольку Атенаис несколько подрастеряла свое очарование. Многочисленные роды со временем превратили ее аппетитные формы в тучность. Среди всех, кто стал в то время для короля приятным времяпровождением, назовем совсем юную Изабель де Людр и красавицу-баронессу де Субиз. Отметим их, потому что обе добавили голов к племени внебрачных детей короля. Но это все были временные увлечения. Реальную угрозу для Монтеспан представляла Мари Анжелика де Фонтанж. Ее портрет, который набросал Мишель де Декер[161] в своей книге, посвященной любовным похождениям Людовика XIV, был довольно соблазнителен: «Молочно-белая, бархатистая кожа, отличные зубы, похожий на вишню рот, тонкая стройная талия, трепетная грудь, великолепные волосы венецианской блондинки, серые, как Балтийское море, глаза».
Можно понять, что Его Величество не устоял перед такой привлекательностью и что девица начала пожинать плоды в виде шикарных подарков. В свою очередь мадемуазель де Фонтанж подчинилась правилу, распространявшемуся почти на всех красоток, которые слишком близко приближались к королю, – она забеременела. Увы, спустя пять месяцев после констатации этого факта у нее начались преждевременные роды, от которых она не оправилась: после продлившейся несколько недель агонии она умерла. Была ли эта смерть естественной или кто-то приложил к этому руку? Сразу же поползли слухи, что Атенаис повинна в этой преждевременной кончине соперницы, которую она сильно побаивалась. Понадобились годы, чтобы были опровергнуты эти обвинения, основывавшиеся только на сплетнях добрых женщин. Бюсси-Рабютен[162], кузен мадам де Севинье, сомневался в причастности маркизы: «Горе короля было столь очевидным, что он не смог не проявить его внешне, и нет сомнения, что он жестоко отомстил бы мадам де Монтеспан, если бы у него не было веских причин скрывать свое чувство».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});