Читать интересную книгу Тайна трех государей - Дмитрий Миропольский

Однако Вейнтрауб с первых минут встречи заговорил о троице как о единой команде. О том, чтобы заниматься Евой персонально, а мужчин сбросить со счетов, речи не было. Одинцов решил, что миллиардером движет меркантильный расчёт. Ковчег – это невероятная ценность, которую старик желает прибрать к рукам. Конечно, Еве рискованно оставаться в России. Но у Одинцова с Муниным намного меньше шансов найти Ковчег вдвоём: для успеха нужны все трое.

Вейнтрауб обещал Еве обеспечить её безопасность и не забыл простимулировать энтузиазм троицы, обронив между делом:

– Все расходы я беру на себя, а по результатам работы вас ждёт хорошая премия. Наша дорогая Ева может подтвердить – я умею быть благодарным.

Ева подтвердила.

Разговор продолжился за ужином, который походил на милые семейные посиделки. Гости упражнялись в английском, старик вспоминал русский, Ева помогала всем с переводом. Из-за присутствия пары официантов и секретаря болтали больше о пустяках, и Мунин рассказывал о российской истории, отвечая на вопросы миллиардера.

После ужина пили кофе в курительной зале. Историк по-детски жадно лакомился мороженым, заодно восторгаясь тростью Вейнтрауба: к удовольствию старика, Мунин опознал в ней ценный раритет. Одинцов смаковал под коньяк дорогую сигару, которую щедро преподнёс хозяин.

Договорились поутру составить план действий – первым из которых, по настоянию Евы, была покупка одежды и множества мелочей, жизненно необходимых для женщины. Да и мужчинам тоже не мешало обновить гардероб.

Скоро Вейнтрауб откланялся, сославшись на стариковский режим.

– Я велел приготовить для каждого гостевой номер, – сказал он на прощание. – Когда захотите спать, вас проводят. Отдыхайте, молодые люди. Спокойной ночи.

Без хозяина разговор не клеился. Мунин сунул нос в одну комнату, в другую, высмотрел огромный стол для русского бильярда и предложил:

– Может, попробуем?

Ева только мило улыбнулась, а Одинцов призвал историка к порядку:

– Давай-ка тоже на боковую. По команде «отбой» наступает тёмное время суток. Завтра дел выше головы.

73. На кончиках пальцев

Из окна своего номера Одинцов, не зажигая света, оглядел окрестности. В поле зрения оказались только ветки деревьев на контражуре фонарей и освещённая площадка перед домом, где медленно прохаживался охранник.

Просторная кровать под балдахином некстати напомнила про Еву. В бане он исподтишка любовался американкой, а сейчас в нескольких шагах по коридору, за соседней дверью она ложилась в постель… или принимала ванну… Одинцов мотнул головой, прогоняя соблазнительное видение цвета кофе с молоком, и отправился в душ.

Стоя под колючими струями, он думал о гонке последних дней, в которой из внимания ускользнуло что-то важное. Это что-то крутилось на краю сознания, дразнило кончики пальцев и никак не позволяло себя ухватить. Что-то – что?

Салтаханов объяснил пленникам, почему именно они нужны для поисков Ковчега. Не важно, Псурцев его накручивал или консультанты какие-нибудь. Допустим, это правда: в бункере собралась оптимальная группа. Одинцов – перевозчик Ковчега Завета и друг Вараксы. Мунин, нащупавший тайную связь трёх русских царей. Ева – безусловное украшение группы и блестящий аналитик. Профессор…

…впрочем, профессор погиб, их осталось трое. О покойниках плохо не говорят, но Арцишев по непонятной причине раздражал Одинцова всё время, проведённое в бункере. Конечно, он был большим эрудитом, знал всё про Ковчег и часами о нём рассказывал… Может, как раз это Одинцова и раздражало? Ведь рассказы Арцишева про древние Египты, еврейские шифры и законы физики только уводили в сторону от задачи.

Надо найти Ковчег. Точка. Генератор это, реактор или ещё какое устройство – разницы нет, потому что делать с ним Одинцов ничего не собирается. Только найдёт и покажет Псурцеву: вот он, забирайте, а нас оставьте в покое!

После душа Одинцов улёгся в кровать и уже привычно взялся за чётки. Еле слышные щелчки камешков будили в памяти эпизоды давнего прошлого, нанизанные на одну нить с событиями минувшей недели. Одно за другим, одно за другим, очень разные, но неразрывно связанные… Кстати! По дороге на кладбище Мунин упомянул учёного с говорящей фамилией – Книжник. Судя по тому, как оживился тогда профессор, от этого Книжника может быть толк. Надо будет завтра выяснить у Мунина, кто он и что он.

Да, Книжник. И Вейнтрауб. С его появлением часть накопившихся проблем решилась хотя бы временно. Зато возникла новая. Торговаться за себя и за историка Одинцову предстояло с Псурцевым. Но Ковчег они теперь станут искать для миллиардера, которому судьба случайных знакомых Евы безразлична. С чего бы Вейнтраубу помогать им спастись от генерала, когда сокровище окажется у него в руках?

Значит, надо как можно дольше оставаться нужным. Надо, чтобы Мунин помалкивал и не спешил делиться со стариком всем, что удастся накопать по ходу дела. Надо за Евой хорошенько приглядывать: понятно ведь, чью сторону она примет, когда и если случатся разногласия с Вейнтраубом… Надо быть начеку со всеми и во всём, проще говоря. Как обычно.

А ещё ведь ребята из Моссада ходили кругами где-то поблизости. Сейчас Одинцов потолковал бы с Владимиром: ему казалось, им удастся найти общий язык. Эх, знать бы наперёд, как всё обернётся, – договорились бы ещё в Старой Ладоге… хотя остались бы тогда без Евы и Арцишева… без которого, правда, остались и так… но успели выслушать… несколько дней слушали…

Одинцов почувствовал, что засыпает, и выпустил из рук чётки. Да, израильтян забывать нельзя… у Владимира лежат книги, в которые они с Муниным даже заглянуть не успели… но не зря ведь Варакса двадцать лет собирал эту библиотечку… выписки делал… заметки из газет вырезал… наверняка там есть что-то такое… такое… такое…

74. Еврейская бабушка и Мария Стюарт

Пасьянс не сходился.

Возможно, есть люди, которым нравится ждать, но Владимир не принадлежал к их числу. А кроме ожидания, ничего другого пока не оставалось. Сидя перед компьютерным монитором, он мрачно глядел на карточный расклад.

Израильтяне засекли Салтаханова дома и проследили до Академии. Когда спустя пару дней оттуда выехал кортеж, Владимир велел не отставать – и оказался прав: в микроавтобусе везли Одинцова.

На кладбищенской парковке удалось тайком сделать снимок странной компании, в которой путешествовал Одинцов. Присутствие Мунина было объяснимо. Но что там делала темнокожая красавица?

Выходцы из Эфиопии в Израиле не редкость. Владимир опознал в женщине эфиопку и предположил, что она имеет отношение к Ковчегу Завета как эксперт – или как представитель страны, которая обратилась в Интерпол за розыском похитителей Ковчега. А какие у неё могут быть дела с академиками?

Снимки с кладбища отправились в Израиль, и специалисты Моссада выдали данные на красавицу. Владимир ошибся: женщина была американкой, хоть и с эритрейскими корнями, а по специальности – математиком, причём далеко не рядовым, и её послужной список производил сильное впечатление…

…но эта информация, во-первых, пришла только к ночи, а во-вторых, не объясняла ни того, что американка делала в компании с Муниным, Одинцовым и Салтахановым, ни того, что случилось после похорон.

Израильтяне стартовали с кладбищенской парковки почти сразу вслед за кортежем Одинцова с академиками. Через несколько минут машины, шедшие впереди, вдруг резко остановились. Там явно что-то произошло. Владимир почуял недоброе – и велел напарнику, сидевшему за рулём, объехать пробку по свободной встречной полосе.

«Коробочка», в которую попали легковушки кортежа академиков, и отсутствие между ними микроавтобуса не оставляли сомнений: Одинцов сбежал. Картину дополняли два тела, лежавшие на проезжей части, и орущие академики, которые с кулаками наскакивали на мужчин в фирменных куртках автосервиса «47». Те вели себя намного более миролюбиво: ну да, произошла авария, виноваты, чего с ума-то сходить – разберёмся! То есть бежать Одинцову помогли сотрудники Вараксы…

Вдалеке уже завывала сирена «Скорой помощи». Машина израильтян остановилась в переулке сразу за пробкой. Владимир с напарником пешком прошли назад по противоположной стороне улицы. Сильно не хватало зевак: из толпы любопытных проще вести наблюдение. Но места были безлюдные, улица неширокой, и гулять туда-сюда по пустому тротуару вдоль места аварии – значило привлечь к себе ненужное внимание. Хотя того, что увидел Владимир даже за один проход, вполне хватило.

Тел на дороге уже не было. В машину «Скорой помощи» через припаркованные автомобили передали носилки с человеком в окровавленной светлой куртке со следами выстрелов. Лицо, закрытое простынёй, не оставляло сомнений – человек был мёртв. А дальше Владимир сильно удивился, потому что из машины академиков попытался вырваться Салтаханов с разбитым лицом. Офицер что-то кричал, а его продолжали бить и затолкали обратно на заднее сиденье легковушки.