Читать интересную книгу Мэдук - Джек Вэнс

Осфер поставил два симулякра практически нос к носу, после чего установил четыре панели из плетеной сушеной травы так, чтобы две головы были окружены экраном: «Попрошу соблюдать тишину! Лю- бые помехи могут повлиять на точность превращения!»

Аккуратно разместив инструменты, Осфер отрывисто произнес восемь слогов и хлопнул в ладоши: «Заклинание свершилось». Осфер удалил экран, закрывавший симулякры. Одно из серебряных блюд опустело: «Отображение Твиск вычтено из отображения Мэдук. Оста- ется лишь проекция внешности отца Мэдук!»

Мэдук напряженно смотрела на оставшееся лицо. Бесплотное, слегка расплывчатое и бесцветное, оно казалось вырезанным из беле- сого тумана. Владелец головы, возвышавшейся над серебряным блю- дом, был, судя по всему, относительно молодым человеком с выпукло очерченными скулами и подбородком; на его лице застыло выражение какого-то бесшабашного оптимизма. Волосы и короткая бородка мо- лодого человека были подстрижены по аквитанской моде. Его вполне приятной наружности не хватало аристократизма. Даже в таком при-

близительном исполнении изображение этого человека вызвало в Мэ- дук последовательность теплых волн, пробежавших с головы до ног.

Взор Твиск остановился на остаточном симулякре, как заворожен- ный. Мэдук спросила ее: «Как его зовут?»

Полностью выведенная из себя, Твиск отмахнулась раздраженным жестом и вскинула голову: «Кто его знает? Изображению не хватает четкости. Оно словно расплывается в тумане».

«Но ты его узнала! — упорствовала Мэдук. — Даже мне кажется, что я его где-то видела!»

Твиск безразлично пожала плечами: «Что в этом удивительного? То, что ты видишь — производное твоей собственной внешности».

«Как бы то ни было, разве ты не можешь назвать его имя?»

«Мне вся эта история страшно надоела, — легкомысленно обро- нила Твиск. — Как я могу назвать человека, похожего на утопленника, погрузившегося в мутную воду?»

«То есть ты его не знаешь?»

«Не могу ответить на этот вопрос ни положительно, ни отрица- тельно».

Король Тробиус ласково произнес: «Как может засвидетельство- вать Фалаэль, моему терпению есть предел. Если ты не желаешь си- деть на столбе, расчесывая свою нежную шкуру обеими руками, отве- чай на вопросы быстро и недвусмысленно, не прибегая к уловкам. Все ясно?»

Твиск встала в позу скорбной нимфы, взывающей к небесам: «Увы! За что мне такое наказание! Ведь я всего лишь говорю чистую правду!»

«Тебе придется придать своим разъяснениям менее обобщенный характер».

Твиск моргнула: «Простите меня, ваше величество, но я не увере- на, что правильно понимаю ваши указания».

«Говори яснее!»

«Очень хорошо — но теперь я забыла, в чем заключался вопрос».

Тробиусу явно стоило большого труда сдерживаться: «Ты узнаёшь это лицо?»

«Конечно! Как я могу его забыть! Это был любезный и остроум- ный рыцарь, яркая личность — у него особенная, мечтательно- причудливая манера рассуждать о высоких материях. Вскоре после того, как я с ним встретилась, меня приковали к позорному столбу Айдильры — и приятное воспоминание вытеснилось неприятным».

«Очень хорошо. Мы выяснили последовательность событий. А теперь неплохо было бы узнать, как звали этого любезного и остро- умного рыцаря».

«Не могу сказать», — с сожалением ответила Твиск.

Подняв брови, король Тробиус смерил ее взглядом: «У тебя начи- наются проблемы с памятью?»

«Ни в коем случае, ваше величество! Действительно, рыцарь этот представился, но мы играли, если можно так выразиться, в романтическую игру, в которой правда перемешана с вымыслом. Так нам хоте- лось, так мы и сделали. Я называла себя «леди Лисе из обители Белых Опалов», а он назвался сэром Пеллинором с далеких берегов Аквита- нии — и кто знает? Может быть, так оно и было».

«В высшей степени странно, — заметил Тробиус. — Трудно пред- ставить себе, какими побуждениями вы руководствовались».

Королева Боссума возразила: «Позвольте спросить ваше величест- во: неужели галантные кавалеры всегда церемонно представляются, называя имя и титул, когда обращаются к любовницам, независимо от возвышенного или поэтического характера свидания?»

«Приемлемое объяснение, — уступил король эльфов. — За неиме- нием лучшего, теперь мы можем называть этого рыцаря «сэром Пел- линором»».

«А что еще рассказывал о себе сэр Пеллинор?» — взволнованно спросила Мэдук.

«Он говорил исключительно экстравагантные вещи! Заявлял, что посвятил себя идеалам рыцарства, будучи странствующим трубаду- ром. Спрашивал, известны ли мне какие-нибудь подлые преступники, нуждавшиеся в наказании, или прекрасные дамы, ожидавшие избавле- ния. Я упомянула трехголового огра Струпа и перечислила несколько злодеяний Струпа, совершенных по отношению к отважным рыцарям, искавшим Грааль. Сэр Пеллинор был потрясен и огорчен моим расска- 30м; он поклялся отомстить Струпу. Кто знает, чем это кончилось? По- моему, сэр Пеллинор гораздо лучше умел обращаться с лютней, чем с мечом. Тем не менее, он был бесстрашен! В конце концов мы расста- лись, и я больше никогда не видела сэра Пеллинора».

«Куда он уехал? — спросила Мэдук. — Что с ним случилось после этого?»

«Понятия не имею, — пожала плечами Твиск. — Он мог отпра- виться на север, в Аваллон, или вернуться домой, в Аквитанию — но я подозреваю, что клятва побудила его навестить чертог Дольдиль, что- бы отомстить Струпу за тысячи преступлений. Если это так, он потер- пел неудачу, потому что Струп жив и здравствует по сей день! Воз- можно, огр сварил из сэра Пеллинора суп — или бедный рыцарь все еще томится в клетке, развлекая Струпа за ужином балладами под ак- компанемент лютни».

Уголки губ Мэдук скорбно опустились: «Ты шутишь!»

«Ничего подобного! Сэр Пеллинор изящно играл на лютне, от его сладостных баллад у меня слезы наворачивались на глаза».

Мэдук с трудом сдерживала чувства: «Почему же ты не попыта- лась спасти сэра Пеллинора, если ты его так любила?»

Твиск капризно дернула головой, распушив лавандовые волосы: «Мое внимание отвлекли другие события, в частности, вся эта история у столба Айдильры. Я — фея, я живу от одного преходящего мгновения к другому, выжимая склемик1:) до капли из захватывающего при- ключения, именуемого жизнью! Так проходят часы и дни; иногда я даже не помню, какой из них наступил раньше или позже другого».

«Невзирая на твои недостатки и глупости, ты моя мать, — не слишком радостно сказала Мэдук. — Мне придется принять тебя та- кой, какая ты есть, с лавандовыми волосами и прочей мишурой».

«Иметь послушную дочь тоже неплохо, — ответила Твиск. — Pa- да, что ты обо мне хорошего мнения». [15]

Глава 9

Король Тробиус устал и решил присесть. Одним мановением руки он сотворил у себя за спиной роскошный трон. Чертенята, державшие шлейф его мантии, бешено заторопились, расправляя мантию за спин- кой трона, пока повелитель эльфов садился — по-видимому, послед- ствия нерадивости в этом отношении могли оказаться для них печаль- ными.

Тробиус устроился на троне — сооружении из черного дерева, скрепленном чугунными розетками, инкрустированными перламут- ром, с плюмажем из страусовых перьев над спинкой. Несколько се- кунд король сидел, неподвижно выпрямившись, пока чертенята, сби- ваясь с ног, сталкиваясь и ругаясь, укладывали и расправляли его ман- тию на траве. Затем король откинулся на спинку трона и с облегчени- ем вздохнул.

Королева Боссума решила вернуться в замок, чтобы переодеться в платье, подходившее к запланированному на вечер балу. Задержав- шись у трона, она чуть наклонилась и что-то тихо сказала царственно- му супругу; тот кивнул, по-видимому согласившись с ее предложени- ем. Королева Боссума направилась к замку, а король Тробиус вызвал трех должностных лиц: лорда-распорядителя Триоллета, главного по- ставщика королевского провианта Миппса и хранителя королевских закромов Часкервиля.

Три эльфа с готовностью явились в королевское присутствие и в почтительном молчании выслушали августейшие указания. «Сегодня знаменательный день! — провозгласил король Тробиус звучным и торжественным голосом. — Мы урезали амбиции тролля Манжона и свели к минимуму его предрасположенность к похабным выходкам. Отныне Манжон дважды подумает, прежде чем отважится на поруга- ние нашего достоинства!»

«Нам есть чем гордиться!» — заявил Миппс.

«Поистине, день торжества!» — пылко поддержал его Триоллет.

«Согласен с моими коллегами во всех отношениях!» — заключил Часкервиль.

«Именно так, — продолжал король Тробиус. — По этому случаю мы устроим скромный, но превосходный пир из двадцати блюд; их подадут на террасе перед замком тридцати гостям при свете пятисот разноцветных мерцающих фонарей. Позаботьтесь о том, чтобы все было приготовлено без сучка и задоринки!»

«Будет сделано!» — воскликнул Триоллет.