работать в две смены.
Это приводило к различным диспропорциям — рабочих помимо номинальной зарплаты начинали покупать либо повышенными тарифами, либо различными льготами и услугами. Их вербовали «на Севера» большими деньгами, в крупные машиностроительные и строительные предприятия, коммунальные службы столиц — обещанием прописки и скорого получения жилья, которого уроженцы и другие постоянные обитатели этих городов ждали десятилетиями. Осуществлялся целенаправленный завоз (с конца 1970-х годов) трудовых мигрантов из регионов с высоким уровнем безработицы (например, в Ивановскую область для работы на ткацких производствах — из Узбекистана) и даже экспорт трудовых мигрантов из стран-сателлитов (например, строителей нефте- и газопроводов в Сибири — из Болгарии, работников ЗИЛа в Москву — из Вьетнама) под видом временных рабочих или даже практикантов.
Работавший в плановом отделе ЗИЛа и комсорг заводоуправления (1988–1990) Алексей Ситнин рассказывал в интервью:
К 1980-м годам уже на конвейере работать нормальные люди категорически отказывались. Поэтому самый простой способ был — закупка рабочей силы в Средней Азии. Брался какой-то техникум местный, ему отгружалось некоторое количество грузовиков, а они какое-то количество своих учащихся присылали. Потом эту историю пытались вьетнамцами перекрыть. С вьетнамцами была комичная история, потому что они не могли понять эти дела (как работать на машиностроительном и металлургическом производстве. — Н. М.). Зато вьетнамцы организовали в литейных цехах торговлю пивом по утрам. Была полная загадка, потому что [охранники завода] теоретически умели блокировать пронос алкоголя, но вьетнамцы как-то решали эту проблему[809].
Подобные меры к концу 1980-х потребовались для поддержания производства не только в столице, но и в провинции. Излагая невеселую историю Воронежского шинного завода, о котором мы говорили выше, авторы очерка о нем пишут:
Во времена перестройки на смену заводчанам-воронежцам стали приглашать вьетнамцев… СССР стал практиковать международную трудовую миграцию в ее организованных формах. Первые вьетнамские бригады отправились работать на те производства, где местные жители работать не желали, — на Воронежский шинный завод и Семилукский огнеупорный завод. При этом трудовые мигранты из Вьетнама представлялись в официальной прессе как стажеры и люди, осваивавшие новые профессии (что в общем-то соответствовало действительности). Вот что писала областная газета «Коммуна» 2 сентября 1989 года в статье «„Горячий цех“ дружбы». Руководитель вьетнамских рабочих Чыонг Ван Хыонг в интервью газете сообщил: «Наша группа в количестве 350 человек приехала в Воронеж по соглашению между правительством СССР и Социалистической Республикой Вьетнам. В течение 6 лет посланцы Вьетнама будут обучаться различным рабочим профессиям в цехах Воронежского шинного завода. Первые три месяца они обучались на курсах русского языка». Таким образом, руководство предприятия было вынуждено использовать труд неквалифицированных людей с плохим знанием языка, согласных работать за небольшую оплату[810].
Вместе с тем, как говорилось выше, брежневская политика, особенно во второй половине 1960-х годов, в значительной мере носила социальный характер[811]. Пик раздачи денег и льгот населению пришелся на 1967–1968 годы. Тогда был совершен переход на пятидневную рабочую неделю с двумя выходными[812] и среднее 8-летнее образование. Были введены дополнительные праздничные дни. С 1 января 1968 года была повышена минимальная заработная плата, введен 15-дневный отпуск для тех, кто имел 12-дневный, введена повышенная тарификация для ряда специальностей в регионах Сибири и Дальнего Востока. Был сокращен разрыв в зарплатах и пенсиях между городом и деревней, колхозники стали раньше (на пять лет) выходить на пенсию, снижен пенсионный возраст для инвалидов и так далее. За пятилетку средний уровень оплаты рабочих повысился на 26 %, колхозников — на 42 %.
Следующий этап увеличения средств на зарплаты, пенсии и социальные расходы произошел согласно решениям мартовского пленума ЦК КПСС 1971 года. За следующую пятилетку рост реальной зарплаты составил 25 %[813]. Помощники Брежнева и Суслова в 1972–1974 годах написали массу записок с рекомендациями расширить инвестиции в социальную поддержку, улучшить положение тех или иных групп населения[814]. В 1976 году вновь была поднята минимальная заработная плата и повышена оплата ряда категорий работников[815]. Появлялись новые льготные категории населения, которые должны были получать финансовые выплаты и услуги (например, ветераны ВОВ)[816]. Продолжалось массовое строительство бесплатного жилья и соответствующей социальной и транспортной инфраструктуры в городах и в сельской местности.
СУММИРУЯ СКАЗАННОЕ ВО 2-Й ЧАСТИ: ЭКОНОМИКА ПЛАНОВАЯ ИЛИ ВНЕПЛАНОВАЯ?
Плановая экономика как в периоды ужесточения и мобилизации, так и в периоды либерализации не была способна ничего «рационально спланировать», по причине чего де-факто не существовала. Та смесь политических решений, волюнтаризма первых лиц, административного произвола нижестоящих начальников, лоббистских усилий «систем», министерств, регионов и отдельных предприятий, собственных идей плановиков и объективных потребностей развития экономики, на которые время от времени требовалось реагировать плановым органам, изображала из себя плановую экономику ради политической легитимизации индивидуальных интересов всех перечисленных групп влияния.
Для процесса согласования интересов разных акторов использовались и формальные (от бланка заявки на поставку оборудования до заседания Политбюро) и неформальные (от Ореховой комнаты для членов Политбюро до парилки спортивного комплекса очередного НПО) механизмы. С этой точки зрения координация и коррекция механизма плановой экономики шли, как правило, в режиме конкуренции и нередко в открытой (для круга лиц, причастных к делу) дискуссии. Просто местá для этой дискуссии были зачастую не те, о которых можно было рассказать в газетах.
Но и сформированные планы подвергались непрерывной коррекции. Они не выполнялись в целом, если иметь в виду макроуровень советского пятилетнего плана, и имели волатильность (то есть нестабильность в выполнении) в случае каждого конкретного экономического субъекта, на которого выпадало «плановое задание». Не выполнялись и задания по распределению созданных в результате труда ресурсов.
Хотя большая часть произведенной продукции в итоге оказывалась у тех, кому она предназначалась, значительное количество поступало на квазисвободный рынок ресурсов, распределяемых в обмен на какие-то товары или услуги, пусть это была даже выданная расторопным «толкачом» бутылка алкоголя или пачка импортных сигарет.
В целом эти процессы были достаточно естественны, поскольку являлись искаженным отражением реально существующей нормальной (западной) рыночной экономики. Она в реальном своем функционировании тоже непрерывно модифицируется в зависимости от усилий различных политических групп и лоббистов, отражающих интерес определенных институций, социальных или политических групп.
Кроме того, в желании все планировать и все держать под контролем, используя для этого политику административного кнута и пряника премирования, плановые органы не видели и не понимали ситуаций, когда взаимосвязь их решений становилась тормозом для совершенствования экономики. Например, завод запланированно производил металл с определенными свойствами для внутризаводского производства. За производство запланированного металла в запланированных