мог немного управлять своим телом, иначе оно бы вообще не ело и не пило, поэтому он мог иногда показать норов, ну, скорее, покапризничать перед Нумом. Это были попытки пробить кокон, но тут решил отказаться от любых капризов и неудовольствия. Ему просто стало интересно, что происходит и куда его везут.
Хм. Аркет!
Его устроили не в менее белой комнате, чем палата в больнице, но тут не пахло лекарствами, да и вообще здесь было как-то уютней, хотя дверь, как и там, запиралась постоянно, на все время суток.
Дня три или четыре так было. Окошко так же было зарешечено и обладало матовыми стёклами, через которые мало что было видно, но это было намного больше, чем маленькое с голову окошечко его палаты.
Ночью это случилось, когда его тело уже спало. А вот он давно разучился спать. Сны ему заменяли воспоминания.
О похождениях в Мальвиноре. О его встрече с Сатром; очень хотелось его собственноручно придушить. О детстве почему-то, хотя там не было ничего выдающегося. О хриках. Очень хотелось снова сесть в кучерскую кабину и увидеть дорогу глазами этих милых тварюшек, с которыми он не на шутку сроднился.
И вот мечтал, думал. И тут почувствовал, что не один он тут!
Кто-то находился рядом с его коконом! И этот «кто-то» собирался…
Кат просто почувствовал желание второго войти в кокон к нему, к Кату Туку.
Кат уже давно представлял себя здесь, как человек там. То же тело, та же одежда. Даже представляя еду, он мог ее есть, сев за стол, и делал это всегда, когда его тело ело. Он заметил, если он вдруг мыслил, как если бы ел, то и тело начинало двигаться, как будто ест, пусть и воздух, а это могло вызвать подозрения у того же Нума.
В этот раз, правда, он ничего не успел представить, потому что оболочка кокона вдруг промялась, сначала это было что-то вроде пузыря. Затем пузырь обрел очертания человеческого тела. Двигающегося пусть и мелкими шагами тела.
Затем появилась рука, которая высунулась из кокона, оболочка которого натянулась и беззвучно порвалась. Но Кат правда ощутил, как будто его тихонько кольнули иголкой. Не болезненно, но неприятно.
Потом появилась вторая рука и второй укол. И вскоре эти руки аккуратно стали освобождать тело, идущее от белого кокона.
Но вот лицо руки освобождать не стали. Оно само промяло кокон, как и тело несколько секунд (или часов?) назад.
И наконец…
Странное какое-то лицо взглянуло на Ката. Непонятное или, скорее, не определившееся. Был нос, рот, глаза, но все плыло и перемещалось, причем в какое-то мгновение рот мог поменяться с носом или глаза могли оказаться на месте рта. Но страшно не было, даже в каком-то смысле было смешно.
И любопытно. Кто этот человек? И человек ли он вообще? А главное, как ему это удалось, ведь лучшие астральщики и мозгоправы пытались это совершить, но у них ничего не получилось?
А тут кто-то взял и пришел в его голову, в его кокон, в его мысли.
А человек вошел, буднично так огляделся, как будто делал это не раз, и проговорил, рот его при этом находился на месте глаз:
– А тут мило.
И тут его лицо вновь правильно сформировалось. Его серые глаза уставились прямо на Ката Тука, и тот услышал в голосе странного посетителя очень серьезную интонацию:
– Хочешь вернуть свое тело?
22. Серьезный разговор
1429 год от Пришествия Скирии. Орса.
Начало сентября
Улица Там Где Форт
Гарис ди Дурс устал от этой улицы, от этого города, от этой должности!
Он стал ненавидеть это место с тех пор…
С тех пор, когда на дороге кто-то ограбил его дракар! Конечно, не его лично, а Ордена, но теперь все шишки, все грехи – все, в общем, обрушилось на его, Гариса ди Дурса, голову! И хоть посыпай ее пеплом или в перья лезь, это ничего не изменит. Вся карьера насмарку, все мечты хрику под хвост, и жена уже не волчицей, а самым настоящим волком смотрит! А она у него молодая, красивая! Женились по любви, но чувствовал он, что и о карьере его она думала не в меньшей степени, чем о любви.
Но теперь он сидел здесь. В Орсе! Кажется, навечно! Навсегда! До самой смерти!
И эта традиция будет вечной! И эта улица!
Хотел поменять свою привычку, но не получилось!
Как привязанный к этой улице. Сходил пару раз в другой трактир, а потом дважды маялся животом! Ну явно демоны руку приложили.
И это пепелище достало!
Всякий раз проходя по улице, ди Дурс нет-нет да и останавливался напротив сгоревшей каретной мастерской.
Знатный здесь был пожар. А сколько народу погибло. И хозяин, как его там? А! Сатр Леко вместе с работниками. Полыхнуло так, что потушить не успели, разве что соседние мастерские удалось от огня спасти. И до сих пор никто не решался здесь строиться и развиваться. Так и стоял обгорелый остов, как напоминание или назидание. Говорят, спички полыхнули. Ну да, они могут, если вспомнить ту нашумевшую историю…
Правда, сегодня ди Дурс на руины мастерской смотрел не один. Рядом оказался парень лет двадцати. Белобрысый. Ой! Седой! Сошо. И от этого смутно знакомый. Но где он его видел, ди Дурс вспомнить не смог.
У него хорошая память на артефакты, деньги или документы, но вот на лица…
Гирис ди Дурс вздохнул, как всегда вздыхал, проходя это место, и продолжил путь в свой жутко надоевший, но такой родной трактир «Окорок Орка».
***
Ней подгадал время так, чтобы оказаться рядом с пепелищем каретной мастерской вровень с ди Дурсом. Хотелось посмотреть, как он выглядит и какое у него настроение.
Посмотрел.
Постарел. И очень злые мысли в голове. И было видно, что он устал здесь быть!
То есть будет сложно с ним говорить. Но говорить надо!
Нэй хотел искупить вину свою перед этим человеком. Хотя и гордился собой, вспоминая, как вытащил ключ из кармана его пальто.
И еще он надеялся получить в лице ди Дурса определенное покровительство, ну, конечно, если они договорятся.
Нэй надеялся, что договорятся.
А что касается пепелища, то полыхало тут знатно. Нэй даже умудрился наблюдать этот огонь. В саму мастерскую заглядывать не стал, не знал еще тогда, как на бестелесную сущность огонь действует (никак, но ощущения жуткие). И окончание пожара видел, и пять трупов. В одном Файнс,