Марианне очень хотелось увидеть Жоливаля. Новый приступ дурноты встревожил ее, ибо, если такое будет часто повторяться, жизнь на корабле станет более чем удручающей. А Аркадиус практически исчез. С вечера их прибытия она больше не видела его, и это беспокоило, так как не было добрым предзнаменованием.
Во время ужина ее тревога все возрастала. Жоливаль выглядел утомленным. Он прилагал усилия, заметные только тому, кто хорошо его знал, чтобы вести оживленный разговор с хозяйкой, но непринужденность его речи опровергалась озабоченностью взгляда. «Ему не удалось! – думала Марианна. – Он не смог найти то, что мне нужно. В противном случае у него было бы другое выражение лица».
Даже увлекательный рассказ Маддалены о ночных подвигах Марианны не смог его развеселить.
И в самом деле, когда они наконец остались вдвоем в ее комнате, Марианна узнала, что его постигла полная неудача.
– Мне сказали, что есть одна старая гречанка, вроде колдуньи, которая живет в хижине у подножия горы Пантократор, но, когда мне наконец удалось добраться туда сегодня пополудни, я нашел там только плакальщиц и старого попа, приступивших к ее похоронам! Но не приходите в отчаяние, – добавил он быстро, увидев, как вытянулось лицо молодой женщины, – завтра я пойду к венецианской трактирщице, которая обещала…
Марианна устало вздохнула:
– Это бесполезно, Аркадиус, завтра утром мы отплываем! Вы не знали? Язон недавно приходил сообщить об этом. Он спешит покинуть Корфу… в основном, мне кажется, из-за моего забавного приключения с Шахин-беем…
– Он узнал о нем?
– Этот идиот захотел уехать с нами. И он сам рассказал всю историю Язону.
Наступило молчание. Жоливаль нервно перебирал пальцами цветы стоявшего на столе в хрустальной вазе букета.
– А как у вас дела с ним?
В двух словах Марианна описала их встречу на террасе и чем она закончилась.
– Он капитулировал быстрей, чем я предполагал! – заметил Жоливаль в заключение. – Он питает к вам большую любовь, Марианна, несмотря на приступы гнева, резкость и вспышки ревности… Я спрашиваю себя, не лучше ли будет сказать ему правду.
– Правду о… моем положении?
– Да. Вам нехорошо. Во время ужина я наблюдал за вами: вы очень бледная, нервная и почти не едите. Поездка на корабле будет для вас мучением… И там еще этот доктор Лейтон! Он непрерывно следит за вами. Не знаю почему, но он – ваш враг, который не отступит ни перед чем, чтобы избавиться от вас!
– Откуда это вам известно?
– Меня предупредил Гракх! Ваш кучер открыл в себе призвание моряка. Он живет с командой и обзавелся другом, знающим французский язык. У Лейтона есть приверженцы, которых он не перестает настраивать против присутствия женщин на борту. Кроме того, он врач и может догадаться о подлинной причине вашего недомогания.
– Я считала, – сухо заметила Марианна, – что любой врач обязан хранить профессиональную тайну.
– Безусловно, но повторяю вам, этот ненавидит вас, и я считаю его способным на любую подлость. Послушайтесь меня, Марианна, расскажите правду Бофору!.. Он способен понять, я уверен…
– А как, вы думаете, он прореагирует? Я уверена: он не поверит! Никогда я не посмею сказать ему в лицо подобную вещь.
Как недавно Язон на террасе, Марианна стала ходить взад-вперед, комкая в руках маленький кружевной платок. Воображение уже представило ей сцену, которую она вызовет: она признается Язону, что забеременела от управляющего!.. Да он… в ужасе убежит!..
– Вы, всегда такая решительная, отступаете перед объяснением? – тихо упрекнул Жоливаль.
– Я отступаю перед неизбежной утратой человека, которого люблю, Аркадиус. Любая влюбленная женщина реагировала бы так же.
– Но кто говорит, что вы потеряете его? Я повторяю: он любит вас и, может быть…
– Вот видите, – с коротким смешком прервала его Марианна, – вы сами говорите: может быть. Из-за этого «может быть» я и не хочу рисковать.
– А если он узнает? Если каким-то образом истина станет ему известна?
– Тем хуже! Вы хотите, чтоб я разыгрывала свою жизнь в орлянку? Через неделю-две мы будем в Константинополе. Там я сделаю все, что надо. А до тех пор постараюсь держаться…
Безропотно вздохнув, Жоливаль встал с кресла и подошел к Марианне. Взяв ее за голову обеими руками, он поцеловал пересеченный упрямой складкой лоб.
– Может быть, вы и правы! – сказал он. – Не могу вас принуждать. И, конечно, вы не согласитесь на предложение, чтобы я сделал это неприятное объяснение, которое вас так пугает? Язон питает ко мне дружеские чувства и уважение, я буду удивлен, если он не поверит мне…
– Особенно он поверит, что вы слишком любите меня и готовы защитить от любых невзгод… и что я заставила вас поступиться совестью! Нет, Аркадиус! Я отказываюсь, но благодарю вас от всей души.
Он поклонился с печальной улыбкой и ушел в свою комнату, тогда как Марианна начала бессонную ночь с противоречивыми тревогами перед грядущими днями и удивительной нежностью, сохранявшейся после предыдущей ночи. Полнота ощущений, которые она изведала в те незабываемые минуты вне времени и пространства, еще достаточно наполняла ее, чтобы сохранить глубокую радость, совершенно свободную от чувства бесчестия и ложной стыдливости. В объятиях того безликого существа она познала мгновения исключительной красоты, вся прелесть которых заключалась именно в том, что она никогда не узнает, кем был ее случайный любовник…
Но когда на другой день, облокотившись о планшир «Волшебницы моря», Марианна смотрела, как тают в золотистом утреннем тумане белые домики Корфу и его старая венецианская крепость, она не могла прогнать мысль о том, кто скрывается там, затерянный среди скал и зелени, но кто, может быть, иногда будет забрасывать сети или швартовать свою лодку в той маленькой бухте, где ради пленительной Леды он на время перевоплотился в повелителя богов…
Глава III
На широте Киферы
Уже два дня сопровождаемая «Полиной» и «Помоной» «Волшебница» шла на юг.
Три корабля без помех обогнули английские владения в Кефалонии и Занте и теперь находились на широте Морены, достаточно мористой, чтобы избежать встречи с флотилиями паши.
Погода стояла великолепная. Синие волны Средиземного моря сверкали под солнцем, как плащ феи. Благодаря непрерывному бризу, наполнявшему большие четырехугольные паруса, жара не особенно ощущалась, и три ценителя моря, величественно неся свой белый груз и многоцветные штандарты, весело похлопывающие на верхушках мачт, двигались вперед с хорошей скоростью.
Противник не высовывал нос, ветер и море вели себя как нельзя более благосклонно, и рыбаки, которые вытягивали свои сети и провожали глазами грандиозные белые пирамиды, наслаждались, наверное, зрелищем изящества и спокойного могущества.