Читать интересную книгу Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения - Василий Жуковский

Книга седьмая

Рустем и Зораб. Первый бой

I

Он поскакал туда, где богатырь,С ним однокровный, ждал, где сын его роднойСтоял, против отца вооруженный.Завидевши один другого, обаЗаржали громко пламенные кони,Рустемов Гром и конь Зорабов,Сын Грома, — тот, отца принесшийНа убиенье сына; этот,Принесший сына, чтоб погибРукой отца: но как родныеОни приветственным друг друга ржаньемОкликнули… о горе! неразумнымЗверям был внятен голос крови,А в глубину души отца и сынаОн не проник — так бедный человекВ безумии страстей своих и зверяСлепорожденного слепей бывает, —Для витязей то родственное ржаньеПризывом было в бой свирепый,И в них зажглось удвоенное пламя.Остановясь один против другого,Отец и сын издалека друг другаСмертельным оком молча озирали.А той порой две рати с двух сторон,Свидетелями поединка,В порядке вышли боевом;Ведомые могучим Тусом,Полки блестящие ИранаПостроились перед шатрами;А Баруман туранские дружиныПо склону вытянул горы,Одним крылом их к замку прислонивши.И тихим рати строемОдна против другой стояли,Как две на двух концах противных небаСтоят грозой чернеющие тучи;Желанье боя только в двухИзбранных витязях горело;А вкруг их все молчало, роковогоСобытия со страхом ожидая.

II

И начали богатыри съезжаться,И сблизились, и видели друг другаУже в лицо. Зораб,К отцу влекомый тайной силой,С весельем руки потирая,Воскликнул: «Здравствуй, старый богатырь,Какому я подобного и сонныйНе видывал! моя завидна участь:Я ле́тами еще полуребенок,А мне с таким обдержанным в бою,Железным воином досталосьВпервые силу испытать.Велик твой рост, плечами ты широк;Но много взяли сил твоихИ годы и сраженья;С моею молодостью крепкой,Седой боец, твоя не сладит старость».На щеки розовые сынаВзглянув, Рустем сказал: «Не горячись,Прекрасный огненный младенец;Земля тверда, хотя и холодна;А воздух тепел, но уступчив.Я на своем веку немалоПолей сраженья перешелИ многим войскам, гордым силой,Помог в сырую землю лечь;Их много спит, в ее глубоком лонеМоей рукою погребенных;Ты скоро сам то испытаешь,Когда тебя с другими положу я,Убитого, во глубь земли холодной.Когда же, паче ожиданья,Моей руки ты избежишь,То уж тебе никто — ни человек,Ни крокодил, ни лев не будут страшны.Но слушай, милое дитя,Мне жаль тебя, мне жаль такуюМладую душу из такогоПрекрасного исторгнуть тела;Ты с турком, пальма красоты,Не сходен; я подобного тебеНе знаю и в самом Иране;Мне жаль тебя». Такую речьПриветно-нежную услышав,Зораб почувствовал, что в немВся внутренность затрепетала.И он сказал: «О бодрый старец мой,Я об одном спрошу тебя смиренно:Ответствуй мне по правде: кто ты?У наших праотцев благойОбычай был себя перед сраженьемИменовать… какой-то голосМне тайно говорит, что тыРустем, зеленого шатраВладетель». Так сказал Зораб…И так над ними близко,Неузнанное, пролетелоМгновение, которым гибельМогла б в спасенье обратитьсяИ злоба в нежную любовь…Но темный дух нашел тут на Рустема;Он отвечал: «Я не Рустем;И знать тебе нет нужды о Рустеме.Я подданный, а он державный князь;Тебе ж не с ним считаться, а со мною;Я у тебя в долгу: вчера я, ведай,Во время пира в Белом ЗамкеНочное совершил убийство».

III

При этом слове гневом вспыхнул,Как туча молнией, Зораб,И разом оба поскакали,Зораб направо от Рустема,Рустем направо от Зораба;И, отскакав во весь опорНа выстрел и́з лука, оборотилиКоней; и быстро полетелиДруг против друга две грозы.И начался меж сыном и отцомУпорный бой. Сперва на всем скакуОни пустили копья —Со свистом пронизалиОни щиты, подставленные им,И, пролетев сквозь них, воткнулись в землю.Тут обнаженными мечамиОни разить друг друга принялися —Мечи, скрестяся на ударе,Переломились разом оба;Они, мечей обломки бросив,Железные схватили булавы.Чего копье не тронуло, то мечРассек; чего не тронул меч,То раздробила булава —Так бились витязи, упорствомИ силою один другого стоя;И оба тягостно стонали;На шлемах блеска не осталось,Все перья с гребней облетели,И ни одно кольцо на их кольчугахНе уцелело; все избитыИх были члены; пот ручьямиБежал с их жарких лиц;Под ними кони их дымились.Так на небе две тучи громовые,Сшибаяся, блистают и гремятИ молнии на молнии бросают;Они друг друга истребитьНе могут, но под их войноюЗемля приходит в трепет,Их град тяжелый губит жатву,И вся под ними сторонаСтановится пустынна, как великимСражением растоптанная нива;Когда ж их силы истощатся,Они расходятся и грозноИздалека друг на́ друга сверкаютИ глухо, ропотно гремят.Так витязи, истратив силы,На время бой упорный прекратили.

IV

Отец и сын избиты были оба.Сошед с коней, они им дали волюВздохнуть; а сами разошлисяИ издали дивилися друг другу.Так говорил с самим собой Зораб:«Не может быть, чтоб этот зверь,Столь яростно меня терзавший,Был мой отец; хотя и вижу в немВсе признаки, описанные мне,Но о такой неимоверной злостиМне мать не говорила; в нейЛюбовь к нему родиться не могла бы,Когда б ее очам явился онС таким лицом чудовищного тигра.Но он и сам назвал себяУбийцей Синда… нет! он не Рустем;Я клятвы долг святой исполнюИ отомщу убийством за убийство».В то время и Рустем с собоюТак рассуждал: «Не от простойОн матери; она, конечно,Не человеческой, а великанскойПороды: в возрасте егоПодобной силы не имел я.Рустем, Рустем, остерегись;Сбери всю крепость, старый богатырь;Два войска смотрят на тебя,Беда и стыд, когда с тобоюТурчонок безбородый сладитИ, возвратяся в Семенгам,Расскажет сыну твоемуО поношении отца его, Рустема».Так, отдыхая, размышлялиОтец и сын. Тем временем их кони,Усталые от жаркой схватки,Но пощаженные в бою,Проветрились, остыли, освежилисьИ приготовилися сноваСвоих могучих седоковНести на смертный поединок.

V

Еще усталые, чтоб силы обновить,Они за луки и за стрелыСхватилися. Две первые стрелыНа воздухе слетелись остриямиИ, обессиленные, палиНа землю; вслед за ними частымДождем другие зашумели;Так вихрем сыплются сухиеС деревьев листья при осеннемСвистящем ветре; такКругом ульев, когда согреет ихЛучом весенним солнце,Сверкают и жужжат, рояся, пчелы.И непрестанно в их рукахСгибалися и разгибались луки,Визжали резко тетивы;И с них стрела слетала за стрелою;И вслед за каждой из очейВзор смертоносный вырывался.Но то была лишь шутка боевая:От панцирей отпрыгивали стрелы,Их острие ломалося об шлемы,В щиты вонзаяся, на нихОни густой щетиною торчали;Так солнца острые лучи,Гранит могучий осыпая,Ему пронзить не могут твердой грудиИ лишь ее поверхность разжигают.Истратив стрелы, наконецПротивники свои пустыеКолчаны бросили и на конейВскочили оба, чтоб начатьВойну губительную снова.

VI

Слетевшись на конях, ониВцепились крепкими рукамиДруг другу в кушаки. РустемСидел на Громе как железный;Что он ни схватывал рукою,Сжималось в ней, как мягкий воск;Но он, схватив Зораба за кушак,Был изумлен его сопротивленьем:Как не колеблется утес,Обвитый кольцами удава,Так был Зораб неколебим,Обхваченный Рустемовой рукою.Но и Зораб напрасно мышцыНапряг, чтоб пошатнуть Рустема:Как не колеблется земля,Обвитая струей воздушной,Так был Рустем неколебим,Обхваченный Зорабовой рукою.И вдруг, кушак отцов покинув,Как бешеный, Зораб впился рукамиВ его серебряные кудри,Рассыпанные по плечам,В сраженье выпав из-под шлема;Он мнил, что вдруг сорвет его с седла;Но он на нем, как вылитый из меди,Не покачнувшись, усидел;Один лишь клок серебряных сединВ своих руках Зораб увидел;Он задрожал при этом виде.«Ты, богатырь неодолимыйПод сединами старика! —Воскликнул он. — Зачем, зачемС моею молодостью сильнойСвою выводишь старость в бой?О! сердце у меня в груди поворотилось,Когда в моей руке осталисьТвои седые волоса!Мне показалось, что обиделБогопреступною рукоюЯ голову отца святую!О! для чего же мы друг другаДолжны так яростно губить?Ужель других здесь не найдетсяПротивников, чтоб успокоитьВ нас жажду огненную боя?»Так воин молодой сказал;А старый мрачно и безмолвноОтворотил грозящее лицо.

VII

И вдруг, как волк, врывающийся в стадоОвец, он кинулся с мечомНа рать туранскую. ЗорабПри этом виде повернулКоня и яростный, как тигр,Из тростника в табун конейОдним влетающий прыжком,Явился меж дружин Ирана;И начал меч его сверкать,Как молния, направо и налево;И люди вкруг меча валились,Кто безголовый, кто пронзенныйНасквозь, кто пополамПересеченный. Той поройРустем, уже достигший строяДружин туранских, вдруг остановилсяИ, обратив глаза на рать Ирана,Увидел, что́ в ее рядахРасстроенных происходило;Подумал он о бешенстве Зораба,Подумал он о страхе КейкавусаИ быстро, не взглянув на турков,К своим на помощь поскакал.Он там в толпе густой увидел,Как рассыпал рубины кровиНа яркий поля изумрудСвоим мечом Зораб. И он воскликнул:«Остановись! зачем на слабыхТак бешено ты нападаешь?Чем провинилися они перед тобою,Что вдруг на них ты кинулся, нежданный,Как зверь голодный на добычу?»Зораб, его увидя, изумился.«А ты, мой старый богатырь, —Воскликнул он, — за что на бедных турковТак яростно ударил? Чем ониТебя обидели? Но вижу,Что снова ты в сраженье вызватьМеня желаешь — я готов».На то Рустем ответствовал: «Уж деньСменила ночь; она покоюПринадлежит, а не сраженью.Послушаемся ночи; завтра,Лишь на востоке солнце, витязь неба,Свой меч подымет золотой и землюИм облеснет, мы бой возобновим;Будь здесь, а я здесь буду:Мы, пешие, борьбоюИ боем рукопашным делоНачатое окончим; оба войскаСражения свидетелями будут;Увидим мы, которое из двухБогатыря оплачет своего».

VIII

Они расстались; сумрачен был вечер,И темное тревожилося небо:Оно как будто в погребальныйПокров заране облекалось.Но весело Зораб вводилСвои дружины в Белый Замок.Он на пути спросил у Барумана:«Что этот лев, который так измялМои бока тяжелой лапой,Наделал здесь своим набегом? Много льПогибло от него народа?» —«Ты повелел, чтоб войско было тихо, —Так Баруман ответствовал, — и войскоСтояло строем неподвижным,Готовое к сраженью; вдругМы видим, кто-то чудный, грозный,Неведомый, как будто из землиРодившийся, незапноУдарил в самую срединуИспуганной таким явленьем рати;Все приготовились к отпору;Но он, как будто устрашенный,Коня поворотил, назадПомчался вихрем и пропал,Как привиденье». Громко засмеявшись,Сказал Зораб: «Итак, он толькоВас навестил по милости своей;Напрасно ж он коня тревожил.А я тем временем мой мечПолакомил иранской кровью;Нас темнота ночная развела;Но завтра на рассветеОпять начнется бой наш; завтраУвидим мы, который устоитИз нас двоих, который ляжет мертвый.И обе рати станут в строй,Чтоб быть свидетелями битвы.Придется ль вам меня похоронитьИль встретить с ликованьем — этоНам скажет завтрашнее утро;А нынче нам приличней, все забывТревоги, влить вином душистым силуВ усталые от боя членыИ освежить язык, сожженный зноем.Скорей, премудрый Баруман,Вели нам пир обильный приготовить».

IX

Тем временем, достигнув стана,Рустем в шатре царяС ним и с его вождямиЗа освежительным виномО жарком бое вспоминал.Была там речь лишь только о Зорабе.«Зачем ему, — спросил Рустема царь, —Ты волю дал напасть на наше войско?Когда бы к нам на помощьТы вовремя не подоспел,Беда великая могла бы нас постигнуть.Но что же сам, скажи, о нем ты мыслишь?»И, зависти не ведая, РустемСказал: «Такого богатырства,Такого льва в таком младенцеЕще я в жизни не встречал;Он бог войны, не человек,И не уступит мне ни в силе, ни в искусстве;А свежей младостью своейМою он старость превосходит.Мне предстоит с ним завтра тяжкий бой.Я испытал сперва мое копье,Потом мой меч, потом и булаву —Все отразил он; напоследок, вспомнив,Что в старину я многих силачейОдной рукою схватывал с седла,Ему в кушак я руку запустилИ силой всей его рванул, но онНе пошатнулся. Нас теперьНочная тьма с ним разлучила —Не знаю, мной остался ль он доволен?А я доволен через меру им.Когда же завтра мы сойдемся,Я постою за честь ИранаИ за свою, до сих пор без пятнаМне сохранившуюся славу.Как ныне, завтра оба войскаСвидетелями боя станут в строй;И в этот час уж будет завтра всемИзвестно, кто из нас двоихЛежит убитый, кто живой остался;Теперь же здесь, покуда мы ещеВсе налицо, озолотимБеспечным пированьемКанун спокойный рокового,Быть может бедственного дня.Державный шах, благоволиНас угостить твоим вином душистым».

X

Так говорил Рустем; и речь егоЗадумчивость мгновенную на сердцеС ним пировавших навела.Но снова с блеском зашипелоВино; за славу и победуРустема сдвинулися чаши,И наконец по долгом пированьеВсе по шатрам на сон и на покойПолухмельные разошлися.В зеленый свой шатер вошедши,Рустем Зевару так сказал:«Зевар, мой брат, ты видел ныне,Каков был этот бой; что будет завтра,О том из нас не ведает никто.Я завтра рано выйду к делу,А ты, мой брат, меня предавВо власть всевышнему, останься здесьИ стражем будь моей сабульской рати.Когда из рук судьбы мне выпадет победа,Не стану я на месте крови медлить,И ты меня в шатре увидишь скоро.Но если мне иное сужденоОт неба, не скорби, не покушайсяОтмщать врагу, но рать мою немедляВеди в Сабул; дорогой же и домаВсем говори: ему был рок погибнутьОт юноши. А матери скажи:«Не сокрушай себя; достигла тыДо старости глубокой; на твоихГлазах состарился и он;И ты его пережила;Живи же долго, но о немНе сетуй; он великих делДовольно совершил; немало имИстреблено чудовищ, великанов;Немало крепких за́мков онРазрушил и сравнял с землею;Немало войск пред ним погибло —Теперь настал черед и для него.К железным смерти воротамКонь жизни рано или поздноСо всадником своим — кто б ни был он,Могучий, слабый, храбрый, робкий, —Примчится; каждому из насВ те ворота в свой час придется стукнуть,И каждому отворятся они;На увольненье здесь от смертиОн записи от неба не имел;На вечное подданство ейМы все укреплены судьбою».Так матери ты нашей скажешь. А теперьНалей вина последнюю мне чашуНа сон грядущий, брат Зевар,И спи спокойно; остальноеЗвездам на волю отдадим».Рустем умолкнул, поданное выпилВино, разделся, легИ в сон глубокий погрузился.

Книга осьмая