По сдержанным улыбкам окружающих и короткому смешку Нилова, Вадим понял, что по-видимому, допустил некую бестактность. Ну откуда ему было знать, что Император Всероссийский не имел ни личного секретаря, ни референта, а с корреспонденцией и другими деловыми бумагами всегда работал САМ? И он, лекарь Банщиков, только-что ни мало сумляшеся попытался отдать распоряжение самому государю... Но тушеваться и комкать беседу было совершенно немыслимо, и Вадик продолжал напирать:
- Вы случайно не обратили внимания, государь, что о гибели "Боярина" я вам написал если не ДО того, как он погиб, то уж точно ДО того, как информация о его гибели могла дойти до Шанхая?
- Нет... Да и не уверен, что в тот же именно день эти телеграммы прочитал. Но если... Только как тогда Вы узнали? - озадаченно протянул самодержец всея Руси, - Позвольте, но разве такое вообще возможно?
- Я обязательно Вам объясню, почему это стало возможным, Ваше Величество. Чуть позже. Но сначала, если позволите, про зайцев...
- Да, конечно... Будьте добры...
- Вот в этом конверте содержится некий текст, который был написан мной еще на "Варяге". Конверт запечатан корабельной печатью, а сверху еще и консулом в Шанхае. Поэтому очевидно, что он не открывался с 28 января...
Понимаю, что обращаться к Вам с такой просьбой, с моей стороны не совсем деликатно, но... Пожалуйста, государь, сегодня вечером, будьте любезны найдите несколько минут и сравните то, что там написано, с Вашими личными дневниковыми записями за то же число. И еще за первое февраля. Если Вам это покажется интересным, то я с удовольствием отвечу на все Ваши вопросы. Если они у Вас возникнут, конечно.
- Обещаю Вам это, любезный Михаил Лаврентьевич... Понимаю, что здорово утомил Вас ожиданием сегодня, да еще с дороги. Но, что поделаешь, очень много дел навалилось. Кстати, а где Вы планируете остановиться?
- У Ушакова, Ваше Величество...
Отшутившись у подъезда от не менее императора заинтригованного Гейдена, Вадик к ночи добрался, наконец, до своего номера, ванны и ждущей его постели. Господи, какое же это было блаженство: просто зарыться в подушки после всей этой громадной психологической нагрузки! Просто заснуть в уверенности, что все идет правильно, что как только ОН все прочтет... А ведь, наверно, уже прочел...
***
Вторая встреча с самодержцем состоялась на следующий день, и судя по тому, что посыльный из Зимнего прибыл уже в десять утра, а в приемной на этот раз долго ждать не пришлось, расчет оказался верным. Кроме императора на доктора с "Варяга" в этот раз пришли посмотреть барон Фредерикс и еще два офицера в полковничьих чинах, которых Вадим не знал, но о роде их обязанностей догадался сразу.
Принял император Вадима в своем рабочем кабинете - длинной зале, выполненной в псевдо-азиатском стиле, где кроме камина, углового дивана, нескольких кресел и рабочего стола, в многочисленных шкафчиках хранились сувениры, привезенные им из восточного путешествия на "Памяти Азова".
После взаимных приветствий, предваряя первый нетерпеливый вопрос Николая, который уже был готов сорваться с его губ, Банщиков неожиданно обратился к царю, с решительной просьбой удалить из кабинета всех. И когда, после краткого раздумья, последнее было выполненно заинтригованным и выглядевшим чуть-чуть растерянным, монархом, Вадик, упав на колено, выдал заранее заготовленую фразу:
- Разрешите поздравить Ваше Величество с долгожданным наследником!
Опешивший Николай потянулся было рукой к звонку, но на полпути замер как вкопанный.
- А с чего Вы взяли, что...
- Ваше величество, то недомогание, что мучило Государыню императрицу в поледние несколько недель, вызвано началом беремености. Она Вам разве еще не сообщила?
- Нет... Но позвольте, если даже я об этом не знаю, то откуда Вы, на Дальнем Востоке? И с дневниками, ведь слово в слово! Но это решительно невозможно!
Вы иллюзионист или... провидец, Михаил Лаврентьевич? Ведь это же чудеса какие-то...
- Никаких чудес или фокусов. Все куда прозаичней. Но и много серьезнее. Видите ли, Николай Александрович...
Царь, осознав, что вместо "Величества" или "Государя" ЕГО назвали просто по имени-отчеству, даже приоткрыл от изумления рот...
- Я не только коллежский ассесор Михаил Банщиков, младший врач с крейсера "Варяг". Я еще и Вадим Перекошин, 1988 года рождения, студент пятого курса Московского медицинского института. Поэтому я знаю о многих событиях, которые пока еще не произошли.
Поэтому я знаю, что у Вас не только будет наследник, у нас Вы его назвали Алексеем. Но я знаю, и когда он родится, и чем будет болеть, и как долго проживет. А так же - что именно надо постараться сделать, чтобы он прожил подольше, чем ему было отпущено Богом в моем мире. Или времени, что правельнее, наверное. И дневники Ваши я читал потому, что они были... или будут изданы отдельной книгой в конце 90-х годов этого века...
- Но как Вы можете быть и собой, и кем то еще? Вы сами часом не больны, любезный Михаил Лаврентьевич?
- Нет, Ваше Величество, часом не болен, - усмехнулся старой шутке Вадик, пытаясь хоть немного унять нервную дрожь, - А как получилось... Мой отец, весьма крупный ученный, ставил эксперимент по переносу человеческого сознания в пространстве и времени. Целью его было найти способ точно узнавать, что именно и как происходило в прошлом. В качестве первой, пробной задачи он выбрал установление истины о том, как и что происходило во время боя "Варяга" и "Корейца" с японской эскадрой. Вы удивитесь, Ваше величество, но по ряду событий, имевших место в этом бою, у историков сто лет спустя нет точной информации. О некоторых подробностях дела на рейде Чемульпо папа и хотел узнать...
- Сознания... То есть души, Вы хотите сказать? По переносу души? Но это же подвластно только... - взгляд машинально перекрестившегося Николая выражал полное смятение чувств.
- Наука доказала, Ваше Величество, что душа, или сознание, при несомненной божественности ее происхождения, есть энергетическая субстанция, подчиняющаяся определенным физическим законам. Чтобы Вам было понятнее - это нечто, отдаленно сродни электричеству. И мой отец и его коллеги смогли рассчитать некоторые законы ее целостного перемещения в пространственно-временном континууме. Точность расчетов требовалась огромная. Они задействовали специальные электрические счетные машины, производящие миллиарды арифметических операций в секунду...
Да, не удивляйтесь. Такая техника была в распоряжении ученых в начале "моего" 21-го века. Так что я не вижу в этом ничего религиозно-мистического. Только вот не все пошло так, как они планировали. Что-то, видимо, не учли, или при вычислениях произошел технический сбой. Сейчас нам уже не установить, что случилось. Но в результате на борту "Варяга" оказался я и еще пара человек из совсем другого времени. Из мира, который, наверное, теперь просто не возникнет. Ибо в том, нашем мире "Варягу" прорваться не удалось, так он на дне Чемульпо и остался...
- Невероятно... Господи, прости их, грешников... И нас...- Николай несколько раз истово перекрестился, - Как же можно было так дерзнуть, Михаил Лаврентьевич? Хотя... Зная пытливые натуры господ ученых, понимаю. Они же на смерть готовы пойти ради того, чтобы докапаться до сути. По три раза на дню будут ящики Пандоры открывать в поисках знания. Только вот каково от этого знания будет всем остальным? Подумали ли?
- Разделяю Ваши сомнения государь. Тем более, что сам оказался жертвой этой высокой науки. Но уж раз случилось, то случилось, как говорится. И потом, ежели Господь это допустил, возможно ему самому так было угодно... Наше явление сюда со знаниями о будущем. О ловушках и предательствах которые ждут впереди и Россию, и лично Вас, Вашу семью...
- Вы думаете?
- Другого объяснения мне на ум просто не приходит, если честно... Но давайте для начала о главном, ради чего я и старался попасть к Вам, о вопросе, не терпящем отлагательств, - о наследнике. В моем мире Вы его назвали Алексеем...
После чего, дав небольшую передышку обрадованному, все же сына он ожидал более десяти лет, и слегка напуганому царю, Банщиков мягко перешёл к родовой болезни британских монархов - гемофилии. Изрядно ошеломлённый комбинацией потоков мистики, предсказаний из будущего и просветительской информации, Николай Александрович безропотно согласился устроить врачебный консилиум. Для дальнейшей беседы решили привлечь всех светил тогдашней медицины - Боткина, Сеченова, лейб-медика Гирша и Бехтерева, которые должны были подтвердить или опровергнуть слова Банщикова. Последний - психиатр с мировым именем, должен был, как с усмешкой сказал Банщиков, освидетельствовать меня самого, и подтвердить, что "часом я все же не болен".