Потому что Инге вовсе не улыбалось вновь предстать перед Нестором слабой и покоренной.
Ладно, в некоторых моментах «покоренность» можно оставить, иногда ей очень даже нравилось позволять ему носиться с ней. Но если Инга и вынесла что-то из трех месяцев своих бессмысленных, как ей на тот момент казалось, обдумываний случившихся событий, так это понимание – Нестору стоит давать отпор. Иначе он поглотит кого угодно. И более волевого человека, чем сама Инга, хоть она и себя слабовольной не считала. Однако каким-то образом позволила ему внушить ей чувство своей полной от него зависимости.
Да, она сейчас понимала (и быть может, во стократ отчетливей), насколько дорог и важен для нее Нестор. Но все-таки, она бы предпочла ценить его не становясь неким подобием голема, выполняющего все указы своего хозяина. Собственно, Инга и не хотела быть подчиненной ему, пусть и надеялась, что теперь, возможно (ну, ведь может же это быть), они попробую построить отношения. Или некоторый их аналог, который в принципе возможен с таким человеком. Так вот, в этих отношениях Инге хотелось если не равноправия, то максимально возможного внимания к ее мыслям и мнению. И чтоб это внимание не ограничивалось только моментом его «выслушивания».
И если еще вчера, когда она думала о чем-то подобном, то хотелось лишь горько и иронично рассмеяться, то сегодня, после его появления, после их… Она не могла назвать это сексом. Потому что это слово не отражало сути. В том, что произошло между ними, было заключено намного, намного больше. И после этого всего, а в особенности после их разговора, пусть не особо ловкого и плавного, но зато настоящего, после реакции Нестора на ее поступок, на ее поведение и слова – у Инги появилась надежда. Некоторая уверенность, что есть возможность изменить развитие происходящего с ними, свернуть с уже проторенного пути. Потому что именно в Несторе она ощущала главный оплот той умиротворенность, которой наполнился салон автомобиля. Он словно бы унял всю ту бурю, что бушевала в нем ранее. Каким-то образом не просто ограничил ее своей волей, а успокоил.
– Я хочу торт. Или пирожное, – сообщила Инга совершенно откровенно, когда поняла, что Нестор тормозит у небольшого магазина, неподалеку от ее дома.
Он повернулся к ней только после того, как полностью остановил машину. И в этом взгляде Инга очень отчетливо уловила его сомнения в том, что подобные сладости ей необходимы. Сразу вспомнилась очень похожая ситуация с их первой совместной трапезой.
– Ты нормально поешь, – прочистив горло, веско ответил Нестор, словно не собирался развивать данный вопрос. – Мясо, картошку. Суп вечером. Овощи.
Она видела, что ему все так же сложно говорить. Но он старается. И она это ценила, действительно ценила. Но при всем своем трепете, радости и восторге от его присутствия рядом с ней, при нежности, затопившей ее от этих его попыток и стараний – Инга не собиралась сдаваться. Хватит. Один раз она уже согласилась есть суп. И чем все закончилось? Для их же общего блага, Инга точно решила, что возьмет торт.
И именно это она и сделала. Правда, торта в магазине не оказалось. Зато имелось несколько видов пирожных. И Инга уверенно взяла коробку с шоколадно-бисквитными (очень аппетитными для ее голодных глаз) пирожными. Так же уверенно она подошла к кассе, где уже стоял Нестор с продуктами, которые он выбрал, и подвинула сладости к покупкам.
Нестор, ни слова не сказавший в магазине, и только жестами принимающий или отрицающий какие-то вопросы продавца, глянул на ее выбор искоса и мельком, и просто отодвинул в сторону. Так же молча. Что, кстати, похоже, пугало и несколько настораживало самого продавца. Парень несколько раз уже поглядывал то под стойку, где, возможно, имелась тревожная кнопка или, может, какое-то средство защиты. То смотрел на улицу, может, проверяя: есть ли там люди, в случае чего. Видимо, парень был неглупым и ощущал проблемы, которые в принципе мог принести Лютый кому угодно.
У Инги вдруг появилось странное предположение, что он мог молчать все эти три месяца. Сколько он, вообще, разговаривает с другими людьми? Но и это, понимание ценности его слов, обращенных к ней, не умалило решимости Инги.
– Я хочу их взять, – твердо, пусть и тихо, проговорила она.
Нестор покачал головой, расплачиваясь за все остальное.
– Я хочу эти пирожные, – не уступила она.
Он косо глянул на нее, чуть приподняв бровь. С глубоко спрятанным в глазах весельем. Молча предлагая ей и купить. А ведь наверняка прекрасно знал, что все ее деньги находились в кофте, валяющейся на заднем сидении машины, так и оставшейся в посадке.
– Нестор, – еще тише обратилась к нему Инга, привстав на носочки и шепча ему почти в ухо. – У меня день рождение. – Она сделала паузу. – Настоящий. Второй раз в жизни. А могли быть похороны, если бы не ты. Дай, я отпраздную. Мы.
Он застыл. И она чуть ли не физически «услышала», как его взгляд метнулся к ее запястью. Из-под рукава кофты выглядывал край бинта. Нестор заскрипел зубами. Самым настоящим образом. И на какое-то мгновение плотно, даже яростно закрыл глаза. Открыл. Повернул к ней голову, буквально буравя ее своими синими глазами. И вот так, не отрывая глаз от Инги, он медленно протянул руку и ухватил коробку, подвинув ее продавцу, который все это время с некоторой осторожностью следил за ними.
Парень быстро провел и этот товар, аккуратно упаковав сладости в пакет, к остальным продуктам. А Инга так же тихо прошептала Нестору на ухо:
– Спасибо.
И легко коснулась губами его щеки и скулы, подумав, что сегодня он ни разу не заявил, будто бы не нуждается в ее благодарности.
Глава 22
Разумеется, у Инг не хватило бы никакого терпения дожидаться, когда они приедут домой. Хоть здесь было и недалеко. К тому же, Нестор поставил пакет с продуктами на заднее сидение. Так что тех секунд, пока он обошел автомобиль и сел на место водителя, ей оказалось вполне достаточно, чтобы забраться в покупки и, вытащив коробку с пирожными, достать одно.
– Инга!
Она глянула на него: Нестор точно собирался ей делать еще одно внушение о «здоровой и полезной» пищи. Если не словами, так вот этим суровым взглядом под нахмуренными бровями.
– Я голодная, – заявила она, храбрясь и подавляя отголоски того трепета, который испытывала перед ним раньше.
Не чувственного. Заставляющего подчиняться. Здесь и сейчас подобным эмоциям не было никакого основания. Да и знала она, что ей нечего опасаться Нестора. Он только что ее спас, в конце концов. И вообще, в ней было столько чувств к нему, только потребности, необходимости и любви, что казалось глупым вспоминать о прошлых страхах, вызванных больше полным незнанием этого мужчины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});