Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуть не вырвалось у князя Воротынского: «Желательно», но ответил он иначе:
— А ты предупреди, чтоб языки держали за зубами. Строго спрашивай за болтливость.
Вроде бы и эта встреча прошла ладно, можно денек-другой понежить себя в своей усадьбе, а уж после чего — в путь. К Коркодинову и Сугорскому. Поглядеть, готовы ли пушки колесные и обоз с гуляями к лесным колдобистым дорогам.
Воеводы большого огненного наряда и гуляй-города обрадовали князя Воротынского докладами, что у них все ладом, ни одной поломки за все дни смотра.
— Отменно, стало быть. Веря вам, однако, хочу убедиться самолично.
Выставили напоказ главному воеводе дюжину пушек на полозьях, дюжину колесных.
— Отчего сани?
— Снег уплотнять. Не сидеть же сложа руки, весны ожидаючи.
Разумно. Приминая снег, сани не гладят лесных рытвин, не делают дорогу ровней — она лишь для лошадей становится удобней, а на оси и колеса нагрузка даже повышается.
— Молодцы. Поглядите еще раз, чтоб сбруя была исправна и не лежалая. Если что нужно заменить, непременно меняйте. Случись волынка от кого из приказных — тут же ко мне с докладом.
Более придирчиво осматривал князь Воротынский пушки на колесах, и это вполне понятно: бендюги еще предками испытаны, а колесные пушки — новинка. Правда, они не подвели, когда из Алатыря и Васильсур-ска и даже из Москвы доставляли их своим ходом в Сви-яжск, но по иным вовсе дорогам, наезженным, а не лесными проселками, а то и вовсе по целине.
Неделя испытаний вроде бы подтвердила ладность осей и ступиц, можно бы успокоиться на этом, но главный воевода не остановил испытаний.
— Продолжайте челночить. Лучше загодя попотеть, чем после локти кусать. Особенно нагружайте оси, когда снег водой отяжелеет. Я стану через каждую неделю самолично осматривать пушки.
— Не загонять бы лошадей и пушкарей?
— Лошадям овса вдвое добавьте. А пушкари? Они больше навыка обретут, ловкости в управлении лошадьми, быстроты при срочной подготовке пушек к стрельбе. Это — очень важно. Для отдыха же перед боями достанет у них времени. Самое малое — недели три. Будете
сидеть в глухомани лесной, лишь оберегая себя от лишнего глаза.
Князь твердо держал слово: каждую неделю посещал большой огненный наряд, а если оказывался в отъезде, присылал кого-либо из своих ближних соратников. И каждый его приезд оканчивался похвалой, и не только словесной — князь поощрял пушкарей за старательность и сноровку рублями из своей казны. Сверх положенного жалования. В Пушкарском же приказе просил дьяка, чтобы поощряли мастеров-литейщиков без скаредности, не забывая и подьячих, которые следили за качеством работ.
Вот уже воротился боярин Никифор Двужил. Он облюбовал два места для гуляй-города. Одно — на холмах близ деревни Молоди, перед которой как будто специально раскинулась удобная для рукопашки огибь речки Рожай. Второе место, тоже на холмах, в верховьях Десны. Выбрал он тайное место для большого огненного снаряда и обоза с гуляями тоже в глухом лесу, на половине пути между Троицким и Крестами. Оттуда ловко будет, загодя устроив где необходимо просеки и гати, быстро продвинуться как на Рожаю, так и в верховья Десны — в зависимости от того, по какой дороге поведет свои тумены Девлет-Гирей и повезет своих наместников, назначенных управлять русскими городами.
Михаил Воротынский верил, что Двужил выбрал подходящие места, но поехал посмотреть их самолично. Не для того, конечно, чтобы оценить выбор боярина, а чтобы на тех местах определить окончательно, где и как расставить засадные полки, откуда им наносить удары в решающий момент.
Неожиданный удар свежих сил — не его открытие. Как он знал из опыта предков, так поступали многие. Особенно наглядным для него был пример воеводы Боб-рока и великого князя Дмитрия Донского. Вряд ли была бы победоносной битва на Куликовом поле, которая решала поистине судьбу России, не укройся в дубраве Боб-рок с конным полком. Удар этого полка решил исход сражения. Теперь князь Воротынский собирался повторить тот тактический ход, но в еще большем масштабе: не один полк укрыть в засаде, а два — Передовой опричный и Правой руки. Да и свою большую дружину. А это требовало тщательнейшей подготовки и полного сохранения задуманного в тайне.
Особенно понравилось князю-воеводе место под Моло-дями. Вольные сенокосы и выпасы начинались сразу же от речки Рожай; огромное поле, где можно разворачивать сечу, упиралось в не очень высокие, но довольно крутобокие холмы, которые тянулись влево от села на несколько верст.
— Великий гуляй можно ставить. Весь огненный наряд в дело ввести, подкрепив его двумя полками.
— Обрати, князь, внимание, что штурм гуляй-города ловок только от поля. Обратная сторона холмов — лесистая, да еще с густым ерником. И дальше за холмами лесу конца и края нету. Справа и слева — тоже чащоба. Там ловко укрыть засадные полки и твою дружину. Почитай, под самой рукой будут.
В верховьях Десны место тоже хорошее, с одной лишь разницей: штурмовать гуляй-город крымцы смогут почти отовсюду. Лес подступает к холмам только с одной стороны. Вроде бы бочком притулился. Но здесь другая выгода: поле перед холмами кочкастое, мокрое, конница не разгонится до неудержимости, оттого жесткого удара не произойдет. Засадные полки окажутся чуточку подальше, но все равно вступить в сечу не замешкаются, когда получат сигнал.
— Зуботычину и здесь подготовим приличную, но все же у Молодей лучше. Все нужно сделать, чтобы Девлетка пошел Серпуховкой. Я уже пустил пыль в глаза серпуховчанам, будто на Наре изготовится русская рать для встречи крымских туменов, нужно эту мысль понастойчивей насаждать везде. Даже в Москве. Да и действовать придется так, чтобы заманить на Серпуховку.
— Может, перебежчиков подбросить Дивею-мурзе?
— Мысль. Найди только крепкого. Чтобы пытки выдержал.
— Как не найти. Найду.
Два полных дня провели князь Михаил Воротынский и его боярин Никифор Двужил в верховьях Десны, определяя границы для гуляй-города и места для засадных полков, затем вновь вернулись на Рожаю. Им предстояло и здесь провести не менее пары дней, изучая окрестности и определяя места для войска. Гостевать остановились у сельского старосты. За трапезой тот с вопросом:
— Чего это ты, знатный воевода, наведовавшись единожды, снова воротился? Не к сече ли готовишься?
— Нет, — нашелся первым Никифор. — Царь наш изволит иметь свои охоты на новых местах. Вот мы и глядим добычные места. В верховьях Десны побывали, теперь вот сюда — еще разок.
— На Десне, разумею, получше. Там озер куда как более, чем у нас. Кулишек240 не счесть. Ручьев да речушек бобриных в достатке. Там охота добычливей.
— Мы тоже к такой мысли склоняемся, — успокоил сельского старосту князь Воротынский, вполне понимая его опасения. — Будем царю-батюшке советовать верховье Десны. Хотя еще денек потратим, лес изучая: много ли кабанов да сохатых?
— Не густо у нас зверья. Не густо, — будто с сожалением произнес староста. — Не слишком разживешься.
— Верим. Но и самим поглядеть стоит, чтоб со знанием дела советовать государю. Жалко ли денек на это потратить?
Однако не денек, а целых три челночиля князь и его боярин по лесу, определяя места для засадных полков, все измеряя, все рассчитывая. Уезжая, окончательно успокоили старосту:
— Не посоветуем государю Рожаю. Не очень ловкое
для охоты место, да и не добычливое, как нам увиделось.
До самой до Москвы обсуждали два опытных воеводы все мелочи предстоящей сечи. К таким обсуждениям приучил еще с детства князя Воротынского Никифор Двужил. Он часто назидал: чтобы найти разумный ход, нужно отбросить сотни неразумных предложений.
В Москве князя ждали новые заботы, новые хлопоты. Время летело стремительно. Вот уже и Благовещение Пресвятой Богородицы на носу. Князь Михаил Воротынский с челобитной к Ивану Грозному.
— Дозволь, государь, мне держать путь в Коломну. Поведу, благословясь у митрополита, рать на Оку.
— С Богом. Вести, если что, посылай без промедления. Только, думаю, не пойдет сей год Девлетка, хотя и готовится.
— Пойдет, государь. Пойдет, — и добавил со вздохом: — Рати у меня маловато.
— Не клянчай. Ничего не дам. Нет у меня лишней рати. Что ж, на нет и — суда нет.
Едва князь вышел от царя, тот сразу же велел готовить поезд в Александровскую слободу. Со всей семьей.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Смотр рати перед выходом из Коломны на большом поле в устье Северки проходил устоявшимся за десятилетие порядком (на этом настоял главный воевода, хотя уже проводил смотр), но только и он сам и его бояре-соратники имели неоглашаемую цель: проверить, все ли устранено из того, что было замечено неладного при первом зимнем смотре, а еще — пустить пыль в глаза.
- Хан с лицом странника - Вячеслав Софронов - Историческая проза
- «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть - Виктор Карпенко - Историческая проза
- Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь: трилогия - Дмитрий Балашов - Историческая проза