НЕКРОМАНТИЯ
— О Рекс! — Мэри Лу опустилась на колени рядом с Танифь, понимая, что это, должно быть, та девушка, с которой он поспешил накануне. — Как это ужасно!
— Как это случилось? — спросил герцог. Ему было необходимо знать каждый ход в игре противника, и серьезная, озабоченная интонация его голоса помогла Рексу прийти в себя.
— Я даже не знаю, — со вздохом сказал он. — Она отыскала меня, потому что страшно боялась этой свиньи Мокаты. Я не смог дозвониться до вас вечером, и позднее тоже — что-то было с линией, но я должен был остаться с ней. Мы собирались провести ночь вместе в гостиной, но около полуночи она поднялась наверх, а потом — о боже! — я заснул.
— Сколько ты проспал? — быстро спросил Ричард.
— Несколько часов, думаю. Но в ту же секунду, как проснулся, я бросился к ней в комнату, и она была там, вот в этой одежде — спала, спала в кресле. Я пытался разбудить ее, но не смог. Потом до меня дошло — схватил ее — бросился вниз. Не помню, как и куда меня несли ноги, а потом увидел ваш свет и ворвался сюда. Она — она не мертва, нет?
— О Рекс, бедный дружище! — Мэри Лу почти простонала, растирая холодные руки Танифь. — Я — я боюсь.
— Нет, она не мертва — этого не может быть! — отчаянно выкрикнул Рекс. — Этот негодяй ввел ее в транс или что-то в этом роде.
Ричард взял маленькое зеркальце из сумочки Мэри Лу. Он положил его на бескровные губы Танифь. Никаких следов на поверхности. Тогда он прижал руку к ее груди.
— Сердце не бьется, — объявил он через минуту. — Мне очень жаль, старина, но — ну, в общем, боюсь, что ты должен принять это.
— Дедовские способы — еще не доказательство, — прошептал Саймон, обращаясь к герцогу. — Сейчас ученые утверждают, что даже если разрезать артерию и кровь не течет, то и тогда жизнь может еще оставаться в теле. Они все сходятся на том, что мы живем еще и энергией атомов — назови это душой, если хочешь, — и что тело может удерживать эту самую важную искру, не выказывая и малейших признаков жизни. Возможно, это и есть оцепенение такого рода.
— Конечно, — согласился де Ришло. — Не раз было доказано, что ощущения — это только несовершенные вместилища для сбора впечатлений. Есть что-то еще, что может видеть, когда глаза закрыты, и слышать, в то время как тело может быть разрезано на ленточки под наркозом. Все современные экспериментаторы соглашаются, что существует много состояний, в которых тело и не полностью живо, и не полностью мертво, но боюсь, что в данном случае надежды мало. Ведь мы знаем, что Моката использовал девушку как свою подставку, так что ей, бедной, пришлось стать ценой провала. У меня нет никаких сомнений, что она мертва.
До Рекса долетели последние слова, и он резко повернулся к нему всем телом.
— Боже! Это так страшно! — Я — я как мальчишка дурачил себя мыслью, будто успокаиваю ее. Теперь я понял. Она была права! — Он на секунду прикрыл глаза руками.
— Но у меня это не укладывается — все вы кажетесь мне как во сне — неужели она и в самом деле мертва? Она так сильно боялась, что, если умрет, какая-то ужасная вещь должна остаться жить в ее теле.
— Она мертва, — мягко сказал Ричард. — Так что же может остаться?
Я знаю, что он имеет в виду, — резко заметил герцог. —
Он боится, что телом может овладеть Элементал. Если это так, необходимы будут предотвращающие меры.
— Нет! — Рекс яростно замотал головой. — Если ты думаешь об отсечении головы и вбивании кола через сердце, будь уверен, — я не дам. Она моя, слышите — моя!
— По-твоему, лучше, если бедная душа страдает в агонии, видя свое тело выходящим из могилы и наслаждающимся человеческой кровью? — пробормотал де Ришло. — Но, впрочем, существуют определенные тесты, и мы можем проверить. Перенесите ее сюда!
Саймон и Ричард подняли тело и положили его на мат из простыней и одеял в центре пятиугольника. Де Ришло копался в своих аксессуарах.
— Неумирающие, — медленно говорил он, — имеют, определенные запрещения. Они могут быть как обычные люди, но они не могут есть человеческую пищу и не могут пересекать текущей воды, кроме как на заходе и восходе солнца. Чеснок — вещь наиболее непереносимая для них, настолько, что они кричат, как только дотронутся до него, и, конечно, Крест — анафема для них. Посмотрим, как она реагирует на эти вещи.
По мере того как он все это рассказывал, он снял с шеи связку из чесночных стрелок и положил ее на грудь Танифь. Затем перекрестил ее, приложил к губам маленькое золотое распятие.
Остальные стояли вокруг, наблюдая за сценой со страхом и надеждой. Танифь лежала спокойно, без движения, бледное лицо оттенялось золотистыми волосами, светло-карие глаза прикрыты тяжелыми в синих прожилках веками. Она выглядела мертвой, и все же, когда де Ришло проделывал свой невеселый обряд, им показалось, что веки ее на какое-то мгновение приоткрылись. Однако, когда цветочные стрелки чеснока легли сверху, она оставалась холодной и неподвижной, и когда маленькое распятие прижалось к губам, не дрогнул ни один и мельчайший мускул.
— Она мертва, Рекс, абсолютно мертва. — Де Ришло поднялся. — Но, мой дорогой мальчик, по крайней мере, худшие из твоих опасений не сбудутся. Ее душа оставила тело, но никакое зло не захватило ее. Я теперь в этом уверен.
В комнате снова воцарилась тишина. Танифь выглядела еще оолее прекрасной, чем была при жизни, и они любовались ее красотой. Рекс стоял над ней, совершенно подавленный таким трагическим концом всех своих надежд и планов, которые переполняли его всего-то несколько часов назад. Он знал ее так недолго, но думал о ней так часто, а когда обрел ее любовь, безжалостная судьба вырвала ее после всего лишь нескольких часов счастья. Это было несправедливой. Несправедливо! Рекс закрыл лицо руками, могучие плечи затряслись, и первый раз в жизни он дал волю горестным слезам.
Остальные стояли рядом в понимающем молчании. Они не могли ничего ни сказать, ни сделать. Мэри Лу попыталась смягчить его горе, мягко положив руку на растрепанные волосы, но он резко мотнул головой.
Немного погодя герцог беспомощно отвернулся, и Саймон, перехватив взгляд, поманил его к открытому окну. Они отошли так, чтобы их не слышали. Казавшаяся бесконечной ночь все еще царила в саду, но сквозь деревья уже пробивался слабый свет предстоящего дня. В комнату заползла утренняя прохлада. Де Ришло поежился и закрыл створки окна.
— Что ты хотел сказать? — быстро спросил он.
— Я? Э-э… полагаешь, нет никаких шансов возвратить ее к жизни? — неуверенно спросил Саймон.
— Ни единого. Если бы он был, она бы хоть как-то отреагировала на чеснок и распятие.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});