Чтобы заполнить паузу, Мэтт Сорум выдал длинное соло на ударных, потом Слэш разразился длинным импровизированным гитарным монологом с явными намеками на Хендрикса, виртуозными каскадами нот и филигранными блюзовыми ходами. Эксл вернулся спустя полчаса и закончил девяностоминутное шоу Guns, положенное по контракту.
Четыре дня спустя, в Стокгольме, Эксл вышел из номера отеля ради второго концерта за два дня. В кои-то веки он не опаздывал. Но вместо того чтобы сесть в ожидавшую его машину, он в течение часа играл в рулетку в казино отеля, пока на другом конце города его ждал забитый стадион «Globe». Возможно, его разозлили несанкционированные фото группы, сделанные в ночном клубе, которые появились на обложке ежедневной газеты «Expressen» (напечатавшей также восторженный обзор шоу Guns). Проиграв немного денег, Эксл вернулся в свой номер. Лишь после этого он спустился и сел в машину. На полдороге до «Globe» он остановился посмотреть на фейерверк в честь шведского летнего праздника «Ваттен-фестивален». Концерт, назначенный на девять, начался ближе к полуночи. Публика была измотана. Во время «Heaven's Door» Эксл упрекнул зрителей: «Возможно, во время этой песни… раз вы проспали все сраное шоу… вы хотя бы подпоете… Эй, если вам скучно, лучше бы потратили деньги на сегодняшнее шоу фейерверков. Я его видел… Было отлично!»
Следующим вечером Guns играли в Копенгагене. Дафф и Слэш провели сюрреалистичную пресс-конференцию, где им задавали вопросы о политике, пока Дафф не вспылил. «Мы не разрушали Берлинскую стену, — заявил он. — Мы не свергали коммунизм. Мы не устраивали гражданскую войну в Югославии. Мы всего лишь гребаная рок-н-ролльная группа!» Слэш согласился с ним: «Все это внимание к успешным группам просто смешно».
Шоу в Копенгагене проходило хорошо, пока рядом со Слэшем не взорвалась брошенная из зала петарда. Эксл остановил концерт и объявил, что продолжения не будет, пока метнувший петарду не выйдет и не признается. Через пятнадцать минут Guns вернулись на сцену, но концерт прошел скомкано, с укороченным выходом на бис. Эксл Роуз сразу же уехал в неизвестном направлении.
На следующий день, 20 августа, Guns вылетели в Осло, Норвегия, и заселились в «Гранд-отель». Все билеты на шоу были проданы. Днем на саундчеке Иззи в разговоре со шведским промоутером тура между делом упомянул, что никто не знает, где Эксл. Затем позвонила ассистентка Эксла и призналась, что он в Париже. Через пару часов она позвонила снова, чтобы сказать, что он не приедет. Концерт в Осло отменили. У. Эксл Роуз хандрил в своем убежище, один в пятизвездочном номере парижского отеля. (В прессе сообщалось, что Эксла видели медитирующим на могиле Джима Моррисона. В те дни она была наводнена пилигримами из недавно освобожденных стран Восточной Европы. Фанаты Doors всех возрастов танцевали, играли на гитарах, курили дурь и пили.) A Guns и их команда сидели в Осло, закипая от бессильного гнева. Все понимали, что назревает что-то серьезное и вряд ли приятное.
Шторм разразился за сценой в Мангейме, Германия. Guns превзошли продажи Rolling Stones и Мадонны, выступавших там годом раньше, и концерт группы освещался германской прессой как событие национального масштаба. Пока Nine Inch Nails и Skid Row открывали концерт, Эксл провел необычное собрание группы, начавшееся перед самым выходом на сцену. Команда слышала крики из-за закрытых дверей, и атмосфера в гримерке явно накалялась. Роберт Джон вспоминает: «Мы были в Германии, и я знал, что происходит нечто неприятное. Группа не выходила на сцену, и никто не знал почему. Дафф выскочил с собрания группы очень расстроенный и затем вернулся опять. Мы начали отпускать девушек, отправляя их обратно в отель. Наконец группа вышла и отыграла шоу, но радостным никто не выглядел. Потом до команды дошли слухи, что произошедшее как-то связано с разжалованием Иззи. Вроде бы ему сказали, что его вклад недостаточен и это скажется на оплате. Я был в шоке, поскольку считал Иззи главным творческим началом группы. Он был соавтором Эксла. Лучшие песни с нового альбома, такие как «Dust N' Bones», в основном написаны Иззи».
Группа выступала на открытом футбольном стадионе, окутанном летними сумерками. Guns начали (очень поздно, даже для них) с «You Could Be Mine». Но спустя двадцать минут Эксл ушел со сцены, и группа последовала за ним. Эксл укрылся в фургоне, который привез его из гримерки, и отказывался выходить. Часть из сорока тысяч германских подростков начали буйствовать, но промоутер Осси Хоппе вышел на сцену и извинился, сказав, что Эксл плохо себя чувствует.
За сценой Даг Голдштейн умолял Эксла закончить шоу, чтобы не возникло беспорядков. Дафф и Слэш тоже пытались его образумить, но Эксл не выходил из фургона. Наконец, когда Эксл уже готовился выйти, к фургону подошел Мэтт Сорум. «Какого хрена ты делаешь? — заорал он. — Иди на сцену!» Слэш влез между ними, Эксл юркнул обратно в фургон и велел водителю везти его в отель. Но промоутер предусмотрительно запер ворота стадиона, чтобы группа не смогла сбежать. Наконец Экслу дали понять, что его арестуют, если начнутся беспорядки, так что спустя полчаса Guns вернулись и доиграли концерт. Неустойки за задержку концерта после комендантского часа исчислялись многими десятками тысяч долларов.
После этого Иззи Стрэдлин признался друзьям, что чувствует давление и, возможно, уйдет из Guns после выхода «Use Your Illusion». Слэш утверждает, что Иззи предупреждал Дага Голдштейна о своем уходе по окончании этой части тура. «Вряд ли Иззи обсуждал это с Экслом», — добавил Слэш. Дорожная команда была опечалена — многие из них считали Иззи душой Guns N' Roses. Иззи Стрэдлин оставил тур и исчез почти на неделю.
Слэш пытался отговорить Иззи уходить из группы, которая оставалась на пике успеха: большие стадионы, толпы поклонников, путешествия, серьезные деньги. Иззи отвечал одно и то же: «Я знаю. Но я просто не хочу больше этим заниматься».
Эксл Роуз позже описывал собрание группы, после которого Иззи решил уйти: «Мы, типа, сказали ему: „Ты стараешься меньше остальных". Мы со Слэшем делали всю работу: заводили публику, устраивали шоу. И на сцене я думал: „Это действительно тяжело, и я прикладываю все силы, а этот парень выходит просто постоять?.." Парень, который встает в полседьмого утра, катается на велосипеде, мотоцикле, покупает модели самолетов и вкладывает всю свою энергию во что-то другое. А все сто процентов нашей энергии уходят на то, чем мы занимаемся на сцене… Мы чувствовали себя обворованными».
Последний концерт европейской части тура проходил 31 августа на стадионе «Wembley», гигантском футбольном поле на севере Лондона. Геральдические баннеры и государственные флаги, развешенные на перилах стадиона, искрились в лучах заходящего солнца, когда 72 ООО фанатов в летних сумерках шли на концерт. Все места были распроданы в рекордные сроки, быстрее, чем когда-либо удавалось другой рок-группе. Лондонские газеты сообщали, что местные власти, выдававшие разрешение на проведение концерта, настояли, чтобы со сцены не звучали ругательства, дабы не оскорблять чувства общественности. Так что за пару дней до шоу в лондонской подземке была проведена партизанская кампания по расклейке постеров, напоминавших былые времена Guns. Грубо напечатанные плакаты гласили: «Гребаные Guns N' Roses/ Гребаный стадион „Wembley "/ Гребаный аншлаг».
В лагере Guns царило беспокойство, что Иззи Стрэдлин может не прийти на концерт. Участники тура шептались («не для прессы»), что этот концерт может стать последним выступлением Иззи с Guns N' Roses. Даг Голдштейн признался менеджеру другой группы, что они в одном собрании от ухода Иззи. Но жарким летним днем 31 августа Иззи прибыл на стадион «Wembley», чтобы провести саундчек. Атмосфера за сценой была кладбищенской. Вслед за Nine Inch Nails на сцену вышли Skid Row, и, конечно, Себастьян Бах превзошел сам себя в грязных и провокационных высказываниях.
Затем измотанные стрессом Guns, к их чести, выдали в Лондоне приличное шоу. Даже Иззи Стрэдлин выглядел не таким безучастным — возможно, потому что часть концерта, особенно «Live and Let Die», снималась для будущих видео и трансляций. Эксл вышел на сцену в клетчатой футболке и шотландском килте из той же материи. Во время огненных соло Слэша он носился по сцене как умалишенный, пытаясь угодить и публике и видеокамерам. Это была трудная, изматывающая работа, требующая предельного напряжения. Guns исполнили много непривычных песен с «Illusion», отчего десятки тысяч зрителей потянулись в бары за пинтой лагера. Выпуская пар, Эксл высказал свои традиционные оскорбления врагам из лондонской прессы. Он посвятил «Double Talkin' Jive» журналам «Sky», «Time Out» и журналу, «который я когда-то уважал, но теперь скорее подотру им задницу, — „Kerrang!"». (Журналистов неугодных изданий специально не пускали на шоу.) Возможно, соревнуясь со Skid Row, Эксл плевался и ругался, называл публику «ублюдками», хватал себя за пах как гей-стриптизер (или Джим Моррисон) и вообще вел себя в своей привычной манере.