Поначалу она не видела, что за ней наблюдает Отец. А затем его хриплый голос остановил её на полушаге.
— Ты вернулась ко мне. — Он выглядел наполовину ошеломлённым от облегчения, которое было столь сильным, что стёрло с его лица не меньше двадцати лет. — О, я знал, что ты вернёшься. Я знал… — Но когда он поспешно шагнул вперёд и разглядел её более ясно, вся мягкость стекла с его лица подобно расплавленному воску. — Ты.
Я не хочу это помнить, подумала Джейм, сжимая в руках пучок волос из гривы жеребёнка.
Одновременно она осознала, что пребывает не только в разуме раторна, но и на его спине. Кроме того, её руки стали маленькими и детскими, без ногтей. Так же и раторн съежился в испуганного детёныша, вместо этих смертоносных рогов между его глазами и ноздрями были простые шишечки.
Может быть, это всё-таки кошмар и она в нём увязла. Возможно, это что-то вроде того ужаса, который иногда заставляет её брата бодрствовать целыми днями и это было предпочтительнее риска никогда больше не пробудиться.
Но страх только обострил память.
Там, в зале, Отец со всей силой хлестнул её по лицу и швырнул спиной к стене.
— Ах ты подменыш, ах ты самозванка, как ты смеешь быть так на неё похожей? Как ты смеешь! И тем не менее, тем не менее… такая похожая. — Его руки поднялись как бы сами по себе, обхватив её побитое лицо. — Такая похожая… — выдохнул он и поцеловал её, грубо, в рот.
— Милорд! — В дверном проёме зала застыла Зима.
Он, задыхаясь, отшатнулся назад. — Нет. Нет! Я не мой брат! — И он со всего размаха саданул кулаком по каменной стене рядом с головой Джейм, забрызгав её лицо крапинками своей крови. Затем он в ярости вылетел наружу, требуя своего коня, готовый на всё, даже на штурм самого Дома Мастера, чтобы вернуть назад свою потерянную любовь.
Зима встала рядом с ней на колени. — Всё в порядке, дитя?
Как помнила Джейм, она закивала и не могла остановиться, пока рандон не коснулась её плеча. Тогда Зима встала, но приостановилась и коротко добавила, глядя на неё сверху вниз. — Это не полностью его вина. — сказала она, и вышла, чтобы подготовить мрачного серого жеребца своего лорда, пока кто-нибудь не погиб.
Если не его вина, размышляла Джейм, будучи ребёнком, тогда чья же?
Теперь детская часть её разума уловила мерцание ответа и ощутила неожиданный укол жалости. От страданий своего детства её отец поднялся на вершину власти, и только чтобы пасть из-за потери той единственной вещи, в которой он всегда нуждался. Любви.
И при всех своих пороках, он не был как его брат, хотя Грешан и воздействовал на его формирование способами, которые она только начала понимать.
Так кто же чудовище в лабиринте?
Вопрос выскочил в её голове, как будто заданный кем-то ещё. Она осознавала поставленное им испытание и важность своего ответа. Кто её истинный враг?
Трое. Так много кандидатов. Мастер Герридон, Ведьма Глуши, Иштар, Калдан, Торисен…
Нет, яростно сказала она себе. Не он. Никогда.
Здесь и сейчас, или, скорее, внизу в замке, который стал образом души её брата, врагом был безумный, шепчущий голос за закрытой дверью.
— Тори! — закричала она и вместе с жеребёнком вздрогнула от своего пронзительного детского голоска, который разорвал свинцовую тишину. Каждый нерв в её теле кричал, Заткнись ты, дура! Беги! Прячься! Но она попыталась снова, громче. — Папенькин сынок! Выходи, выходи, где бы ты ни был!
Раторн вздрогнул, когда небо громыхнуло, или, возможно, это была земля. Подул кислый, переменчивый ветер, туда и сюда, и трава зашелестела как множество полосок сухой змеиной кожи.
Кто-то стоял в дверях замка, стройный, тёмноволосый мальчик её возраста, равно готовый двинуться и внутрь, и наружу. Белый щенок волвера присел у его пяток, только вне пределов досягаемости. Близнецы пристально смотрели друг на друга. Это было тогда. Это было сейчас. Всё, что у них было, когда они были вместе, лежало между ними, достаточно близко, чтобы коснуться, и даже годы не могли помешать. Ветер дул всё сильнее и сильнее и трава пригибалась к земле, начиная жалобно выть.
— Тори, убирайся оттуда! — закричала она ему вниз, в зубы поднимающегося шторма, через бездну времени. Мог ли он её вообще слышать? — Отправляйся куда-нибудь, куда угодно, так далеко, как только сможешь!
Ветер снова сменил направление, теперь толкая её в спину. Он принёс с собой слишком знакомый запах затхлости и пыли и древний заразы. Она знала, что это, ещё до того, как повернулась к нему лицом, но её сердце и желудок всё-таки дёрнулись при этом зрелище.
Над ними, вдалеке, виднелись очертания Дома Мастера. Туман скрывал нижние этажи, но верхний наклонился, как будто готовый упасть. Ветер сдувал пепел мёртвых с множества крыш и фронтонов и создавал из него вуали, закрывая луну, замутняя воздух. Тьма наблюдала из тысячи разбитых окон и испарения унылого голода выдыхались — ХХХААааа… — через сотню зияющих дверей. Из теней внутри приходили звуки ударов камня о камень, и как язык ледника, вся эта массивная груда двигалась вперёд, но это была только слепая голова Дома. Остальная его часть растянулась назад, в Тёмный Порог, и дальше, во вне, от одного падшего мира к другому, вниз по Цепи Сотворений. Все эти комнаты тьмы толкали его вперёд могучей, нечеловеческой движущей силой, в то время, как тени катились пред ним по холмам и трава вопила под их прикосновением.
Джейм проглотила приступ тошноты. Если образ души Тори был плох, то её ещё хуже. В Доме был зал, с полом из зелёных плит. Там, сотканные глаза мёртвых и проклятых пристально взирали со стен на спящего, спрятавшегося у холодного очага, на груде шкур аррин-кенов.
И когда Мастер в конце концов войдёт в свой зал, что тогда, дочь Танцующей? Ты встанешь и будешь драться или распахнёшь ему свои объятья, как однажды, не так давно, уже сделала? В конце концов, для чего ещё тебя вывели?
Ох, но это время ещё не пришло.
— Тише, — Выдохнула Джейм детёнышу раторна, её рука легла на его дрожащую шею. Ухо дёрнулось назад, чтобы послушать, потом снова вперёд, потом назад. — Тише. Мастер всё ещё в своём доме, монстр в своём лабиринте. В конечном счёте, или он выйдет к нам на встречу или мы отправимся за ним внутрь. Туда. Ты теперь не рад, что попробовал на вкус мою кровь?
Возможно, она слишком поспешила.
Сгусток мрака оторвался от теней Дома и стремительно ринулся вперёд к ним через вздымающиеся холмы, появляясь и пропадая, и снова появляясь. Общий грохот разделился на стук тяжёлых копыт.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});