Так и не приняв никакого решения, главы клана дали Хироши первое задание, сообразное его возрасту: всего-то перехватить почтового голубя с письмом. Направление полёта птицы было мальчику известно, оставалось только заманить её в ловушку.
Хироши прикинул время вылета крылатого посланца, учёл время суток, поговорил о голубях с Арата-сэнсеем, великим знатоком всяких животных и птиц, и придумал план – как ему казалось, вполне действенный.
Арата-сэнсей утверждал, что почтовые голуби могут пролетать двадцать ри без остановки, однако после этого им нужно подкрепиться и восстановить силы. Зная, откуда должен вылететь голубь, Хироши организовал для него роскошное место отдыха: в верхних ветвях высокого дерева, как раз на уровне полёта, был устроен настоящий птичий домик с пшеном и семенами подсолнечника. Прочная невесомая сетка должна была накрыть птицу в тот самый момент, когда её лапки коснутся ветки. Сам Хироши устроился в нижних ветвях – на всякий случай с луком, если вдруг голубь решит изменить курс или проигнорирует приготовленное для него угощение. Лесок Хироши выбрал негустой, с хорошим обзором; оставалось только ждать.
Прошло именно столько времени, сколько предполагалось по его расчётам, и в небе появился силуэт голубя. Летел он тяжело, часто взмахивая крыльями, капсула с письмом блестела на солнце. Хироши напрягся, прицелился: чтобы выполнить задание, птицу требовалось взять живой, но сгодится и мёртвая.
Сделав круг над гостеприимной ловушкой, голубь осторожно опустился и пристроился на ветке. Клюнул зерно, другое. Сеть не упала, ловушка не сработала.
Оттуда, где находился затаивший дыхание Хироши, птицу было пристрелить легко. Но сетка, что там случилось с сеткой? Мальчик навострил зоркие глаза и увидел, что одна из нитей зацепилась за трещину на коре: такая малость, а из-за неё всё пропало!
Мальчик неслышно полез вверх, намереваясь отцепить нить. Босыми ладонями и ступнями он чувствовал каждый выступ на коре и двигался не заметнее куницы. Однако голубь почуял неладное и беспокойно завертелся на месте, похлопывая крыльями.
Арата-сэнсей успел научить мальчика языку лошадей и собак, но с птицами объясняться было сложнее: они более глупы и при этом недоверчивы. Учитель, конечно, сумел бы разговорить и этого голубя, но для Хироши задача оказалась слишком трудной. На его осторожный, тихий горловой свист голубь отреагировал лишь большей нервозностью.
«Не улетай!» - Мысленно взмолился Хироши.
Как назло, удобной ветки для опоры не было, а натянуть тетиву, цепляясь только ногами за гладкий ствол, мальчик не смог бы без лишних движений и шума. Жалея, что не пристрелил птицу, когда у него была такая возможность, Хироши в два обезьяньих скачка преодолел отделяющее его от голубя расстояние и схватил птицу голыми руками.
Ничего хорошего из этого не вышло: ловушка сломалась, зерно высыпалось Хироши на голову, а голубь, бешено колотя крыльями, сумел вырваться. Не удержавшись, мальчик полетел вниз сквозь листья и паутину. От удара на твёрдую землю у него перехватило дыхание. Учителя, увидев такое падение, были бы сильно возмущены.
А в пальцах у юного синоби осталась капсула с письмом.
Свой трофей Хироши с поклоном передал старейшинам и, волнуясь, рассказал, как было дело. Арата-сэнсей, присутствовавший тут же, уже при первых словах мальчика печально опустил голову.
- Другими словами, голубь улетел без письма. – Сурово проговорил Воку-сэнсей, великий мастер синоби ста двух лет от роду. - Теперь адресат знает, что птицу схватили, и что это был не зверь, а человек. По следам на перьях он сразу поймёт, что птицу поймали чьи-то руки. Хироши-кун, что заставило тебя избрать именно этот… способ?
Мальчику не хотелось признаваться, что он недостаточно тщательно установил силок.
- Я думаю, даже если адресат письма и догадается, что птицу перехватили, он не поймёт, что это сделал синоби. Ведь синоби никогда не действуют слишком напрямик.
Побледневшие от старости глаза глав клана не мигая смотрели на мальчика.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- То есть ты считаешь, что выполнил своё задание?
- Я не знаю, - поёживаясь, ответил мальчик, - но я ведь достал письмо!
Установилась недолгая пауза.
- А ты знаешь, кто был отправитель письма? Кто адресат? – Спросил Воку-сэнсей.
- Нет, мне этого не сообщили.
- И ты не узнал?
- Нет.
- Очень жаль, потому что в этом и была суть твоего задания.
От возмущения Хироши разинул рот, забыв о приличиях:
- Нет, моим заданием было поймать птицу!
Воку-сэнсей сердито нахмурился.
- Ты открывал капсулу?
- Нет.
- И тебе совсем не интересно, что в ней?
- Не очень. Это ведь не моё дело.
Старейшины переглянулись. Хироши вдруг почувствовал себя очень неуютно, по спине побежали мурашки.
Воку-сэнсей отделил верхнюю часть капсулы от нижней, и Хироши увидел, что внутри она пустая. Но как же так?!
- Я не брал письмо! – Закричал мальчик. – Клянусь! Я не знаю, куда оно делось!
- Разумеется. – Сердито проговорил второй старейшина, Коичиро-сэнсей. – Потому что никакого письма там не было. Голубя послал Арата-сан, а встретить его должна была Маи-сан. Вот что ты должен был сообщить нам сейчас, а не рассказывать глупости про свои обманные манёвры. Это была проверка для тебя, Хироши-кун. Ты её не прошёл.
- Но меня же всегда учили, что любопытство – недостаток синоби! Что слова наставника следует понимать буквально! Что самодеятельность при выполнении задания не поощряется! – Хироши не понимал, в чём он виноват, и почему взрослые столь раздражены.
- Стрела, летящая по прямой, не достигает цели. – Устало проговорил Воку-сэнсей, отворачиваясь.
- Но ведь я всего лишь сказал правду!
- А должен был солгать.
И вечером того же дня Хироши отправили на обучение в другую деревню, за много ри от места, где он родился и прожил первые восемь лет своей жизни. Родной клан позаботился о нём, пристроив в мастерскую изготовителя бумаги, но надежда стать настоящим синоби была утрачена навсегда: однажды покинувшим клан возврата туда не было.
С тех пор прошло двадцать лет, которые Хироши провёл в бесплодных попытках понять, в чём же он всё-таки оплошал в тот раз. Память начинала подводить его: оглядываясь на своё прошлое с высоты прожитых лет, Хироши не видел никакого различия между собой и другими детьми, которым разрешено было остаться в клане и стать настоящими синоби. До сих пор в его душе не угасла обида на старейшин, не пожелавших даже объяснить, почему они сочли его недостойным. Из-за неутолённой злости он никогда не скрывал своего прошлого и охотно рассказывал всем желающим, что мастера тайного искусства синоби изгнали его из своего закрытого общества по какой-то несущественной причине. В голове он так и этак прокручивал последний разговор со старейшинами, надолго задумываясь над каждой фразой.
Ремесло изготовителя бумаги он так и не освоил, и едва ему исполнилось 15 лет – возраст совершеннолетия – Хироши ушёл из приютившей его семьи и посвятил себя полуразбойничьему существованию. Некоторые особенные навыки, полученные в первые восемь лет жизни, дали ему возможность неплохо зарекомендовать себя на рынке соглядатаев и воров. За серьёзные и сложные дела Хироши никогда не брался, оберегая свою репутацию, но в мелких и немудреных поручениях весьма преуспевал. Но теперь, когда юность осталась позади, он не без горечи обнаружил, что не обзавёлся ни семьёй, ни собственным домом, и что, по всей видимости, остаток жизни ему предстоит провести в таких же бесплодных странствиях, зарабатывая себе на рис не слишком благородным промыслом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Хироши никогда надолго не задерживался на одном месте. Дольше всего – полгода – он провёл на постоялом дворе «Аист и Хризантема», по собственной воле оставшись охранять от болотных бандитов эту гостиницу и её маленькую мужественную хозяйку Цуё. По истечении этого срока Хироши начал понимать, почему учителя в деревне синоби сурово предостерегали юных учеников от оседлого образа жизни и длительных отношений с кем бы то ни было.