Тэш была одновременно и в восторге и в ужасе, увидев человека, который смотрел на нее из пыльного зеркала. Неужели это действительно она? Тэш узнала себя только благодаря разного цвета глазам, которые пристально всматривались в нее из-под длинных, щедро накрашенных тушью ресниц.
— Боже! — выдохнула она, пораженная.
Ниже потрясающего топика, в который Джинджер лестью и комплиментами заставил ее влезть, виднелась полоска восхитительного загорелого тела, а дальше начиналась восхитительно великолепная черная юбка, сделанная из асимметричных слоев воздушного шифона. Юбка заканчивалась как раз над коленями, а дальше шли блестящие черные шелковые чулки, в которых ее ноги, казалось, длились бесконечно и завершались сказочными замшевыми туфельками на высокой шпильке. Ее лицо было умело накрашено, а волосы беспорядочно собраны наверху, длинные завитые локоны спадают на лоб. Благодаря такой прическе ее шея казалась бесконечно длинной.
— Теперь надень вот это, — мягко приказал Джинджер, протягивая ей серьги.
Трясущейся рукой Тэш вдела серьги в мочки ушей. Они осветили ее кожу, как две свечи. Эффект был ошеломляющим.
— Вот это да! — Олли широко улыбался.
— И последний штрих. — Джинджер покопался за диваном и извлек пиджак бутылочного цвета. — Надень-ка вот это, моя сладкая.
Тэш влезла в пиджак. Он оказался ей слегка великоват, но был так великолепно сшит, что смотрелся на ней хорошо. Свободный пиджак являлся разительным контрастом сексуальному, прозрачному топу. И выглядело это все вместе на удивление великолепно.
— Ну, что скажешь? — Джинджер начал скидывать тюбики с перепутанными крышечками обратно в косметичку Софии.
— Мне нравится пиджак.
Тэш пощупала мягкую ткань. Это был либо шелк, либо очень тонкая шерсть.
— Это «Армани»?
— Неа, из обычного универмага, — солгал Джинджер, улыбаясь ей загадочным видом. — У тебя великолепная фигура, Тэш. И ты, наверное, под два метра ростом в этих туфлях.
Она покачнулась на каблуках.
— Я не совсем уверена, что…
— Кто-нибудь видел Майкла?
В комнату влетела Касс, утопающая в длинном, до пола, нежно-голубом платье из тафты, с отрезной талией и украшенном оборками лифом.
Олли нервно сглотнул, смахнул с головы котелок и пригладил волосы.
— Мама, как тебе Тэш? — нервно спросил он.
— Очень мило. — Касс взглянула на Тэш, на самом деле не обращая на ту внимания, и кивнула. — Видишь ли, я налила папе ванну и…
Она снова повернулась к Тэш.
— Ну разве она не красавица? — с гордостью выдохнул Джинджер.
Заметив, что глаза его матери сузились до двух голубых полосок, а рот открылся, чтобы сказать что-то резкое, Олли подсунул ей под подбородок поднос.
— Угощайся пирожными, мама, — сладким голосом предложил он.
— Не хочу… — рявкнула Касс, она едва могла дышать в своем платье с узкой талией. Затем она посмотрела на поднос и передумала. — Ну, хорошо. Только одно. М-м-м, как вкусно. Трюфели. Откуда вы их достали?
— Маркус… — начал Джинджер.
— Взяли у поставщиков, — прервал его Олли. — Мы убедили их дать нам поднос на пробу. Ведь хозяева всегда очень заняты, приветствуя гостей, и не успевают ничего попробовать.
— Как умно с вашей стороны, мальчики. — Касс вытерла губы кружевным платочком и опять повернулась к Тэш. — Не лучше ли тебе будет застегнуть пиджак на все пуговки? — спросила она племянницу, многозначительно глядя на ее обнаженный живот. — На улице не жарко.
Касс, очевидно, еще много чего хотелось добавить, но она не рискнула выглядеть стервой в глазах Джинджера. В конце концов, она всегда поощряла дружбу Оливера с кузиной. Сейчас Касс горько об этом сожалела. Она и понятия не имела, что Тэш каким-то образом превратится сегодня вечером из девушки-конюха в примадонну «Мулен Руж».
Девушка почувствовала неприязнь тети, и ей стало не по себе.
— Пойду посмотрю, как дела у Салли, — произнесла она и, чуть не выворачивая себе обе лодыжки, направилась к двери на непривычных для нее каблуках. — Кстати, тетя Касс, ты выглядишь очень хорошо, — добавила она тоном внимательной племянницы.
— Спасибо, дорогая.
Касс холодно посмотрела на Тэш и выдавила из себя подобие улыбки.
— Девочка всегда была со странностями, — сказала она сразу же, как только Тэш оказалась вне зоны слышимости.
— Да уж. Угощайтесь еще, — пропел Джинджер, предлагая Касс поднос с пирожными.
— Ах, спасибо.
Касс очень любила маленькие пирожные. У этих, правда, был какой-то странный привкус, и она никак не могла понять, из-за какого это ингредиента. Но они были очень вкусными.
— Должен сказать, миссис Хэннесси, сегодня вечером вы выглядите просто сногсшибательно. — Джинджер слегка наклонился, его голубые глаза слишком долго бродили вверх и вниз по голубой тафте Касс. — Правда, Олли?
Олли кашлянул.
— Э… да. Очень шикарно, мама.
Касс молчала, так как ее вставные зубы отчаянно пытались пережевать особенно большой кусок трюфеля. Ее щеки порозовели, и она радостно улыбнулась Джинджеру.
— Так, небольшая обновка, это мне подогнали в «Клое» в последнюю минуту.
— Ах, вот ты где, черт возьми, старушка. — Майкл своей деревянной походкой вошел в комнату и страстно поцеловал жену, не вынимая изо рта трубки. — Моя чертова ванна остыла. Такими темпами мы никогда не соберемся. Ты уже погладила мою рубашку?
— Да, дорогой.
Касс хотелось его убить. Вместо этого она взяла еще одно пирожное и выскользнула из комнаты, шелестя платьем. Когда чета Хэннесси шла по коридору, Олли и Джинджер слышали, как Касс спросила у Майкла:
— Тебе нравится мое платье, дорогой?
И Майкл ответил:
— Конечно, нравится, черт возьми! Я ведь тебе уже говорил, что это чертовски милое платье, еще давно, на вечеринке гольф-клуба.
Джинджер посмотрел на Олли.
— Нам лучше переодеться, прежде чем приступать ко второму этапу. — Он глянул на поднос с пирожными, который был наполовину пуст. — Пройдет около часа, прежде чем на нее подействует.
Глава тридцать пятая
Аманда надела вторую серьгу и стряхнула еще несколько медных волосков со своего бархатного лифа. Она была довольна, что в конце концов надела свое черное платье. Цвет соответствовал ее настроению.
Платье, как черная виноградная лоза, обвивало ее тело до середины икры, где переходило в красивый расширяющийся рыбий хвост. Скромный, строгий перед резко контрастировал со спиной, вырез доходил почти до ключицы и обнажал соблазнительные загорелые плечи. Аманда чувствовала себя веселой вдовой — таинственной, сексуальной и опасной.