– Вот наш парень... Берт Маклоски! Пришел, чтобы выполнить свой долг и проголосовать, – проревел Крокер, явно заводя толпу, жаждущую развлечений. – Интересно, кому он отдаст свой голос! – Сторонники «Таммани» разразились приветственными криками. Потом Крокер заметил Коннора, стоящего как раз на середине лестницы. – Посмотрите на это, – фыркнув, он указал на Коннора. – В наши дни позволяют голосовать кому попало!
– Не кому попало, Крокер, – перекрикивая хорошо поддавшую толпу, возразил Коннор. – Здесь множество людей, которые хотят голосовать и имеют на это право, но не могут.
Суфражистки единодушно поддержали это заявление. Стоя во главе группы, Франни подняла кулачок и принялась скандировать лозунг, быстро подхваченный остальными дамами:
– Мы не успокоимся, пока не получим голос! Зеваки в толпе кричали им в ответ:
– А мы не успокоимся, если вы его получите!
У дверей Коннора остановили несколько громил, перекрывших единственный вход. Он попросил их отодвинуться, но они скрестили руки и отказались. Из толпы появились Диппер и Шоти, знаками подозвавшие своих помощников. Несколько крепких портовых грузчиков протиснулись сквозь толпу и стали позади Коннора. Шансы противников были практически равны, и перспектива трудной битвы заставила бандитов «Таммани» замешкаться.
Ситуация казалась неразрешимой, пока наконец Крокер, пыхтя и отдуваясь, не взобрался по ступеням.
– Ну, ну... – Он остановился неподалеку от Коннора, уставившись на него своими заплывшими жабьими глазками. – Здесь мусор на лестнице.
– Полным-полно, – ответил Коннор, не отводя от него взгляда. – Как низко ты пал, Крокер. Даже не позволяешь своему противнику самому проголосовать.
Через секунду напряженного молчания Крокер кивнул загораживавшим проход громилам, и те освободили Коннору дорогу. Крокер повернулся к толпе с комментариями:
– Еще один голос ему не поможет.
– Еще один голос может принести тебе поражение! – раздался женский голос из толпы.
Франни Эксцельсиор отделилась от делегации суфражисток и с плакатом в руках стала подниматься по лестнице. Но не успела она дойти и до середины, как перед ней предстал один из громил и начал вырывать у нее из рук плакат. Она сунула ему плакат и, пока его руки были заняты при попытке его порвать, нанесла ему удар в живот. Громила охнул и согнулся пополам.
Словно искра, попавшая на сухую траву, это первое проявление насилия моментально взорвало толпу. Тотчас же толчки и пинки, которыми обменивались в этой давке все, превратились в настоящие удары и зуботычины. В ход пошли дубинки и палки. Часы скучного ожидания не прошли для толпы даром, а литры пива основательно подогрели ее, и скоро началось настоящее побоище.
Первая мысль Коннора была о Биби, которую он потерял где-то на ступенях среди клокочущей толпы. Но толчок со стороны одного из приверженцев «Таммани» заставил его отлететь от дверей, и с этого момента ему оставалось только защищаться и отбивать своих сторонников, которых пихали со всех сторон и сбивали с ног. Дипперу и Шоти удалось пробиться к нему, но тут на них обрушился такой град ударов, что им пришлось отступить. Сейчас было почти невозможно определить, кто на чьей стороне, – каждый просто поддерживал своих знакомых и защищался из последних сил.
Ослепленный ударом и болью от вновь раскрывшейся раны на губе, Коннор заметил поодаль огромную тушу в черном цилиндре и фраке и стал продираться к ней. Он ухватил Крокера за руку, развернул его... и нанес сокрушающий удар правым кулаком прямо в свиное рыло босса. Брызнула кровь, Крокер замахал руками и с воплем обрушился на пол. Не успел Коннор насладиться победой, как тут же упал от коварного удара.
Через мгновение дрались уже все. Молодые и старики, женщины и мужчины, сторонники «Таммани» и независимые избиратели, владельцы таверн и члены общества трезвости, профсоюзные деятели и чиновники, ирландские иммигранты и фанатики-нативисты. Суфражистки и их незваные гостьи из «Восточного дворца» изо всех сил молотили лозунгами и транспарантами, нанося удары превосходящим силам противника. Взлетали шляпки, плакаты трещали и рвались, и тогда дамы защищались при помощи сумочек, каблуков, пустых пивных кружек и даже планок, сорванных с полицейского ограждения.
Сквозь весь этот хаос доносились резкие, переливчатые трели полицейских свистков, сначала далеких, но приближающихся с каждой секундой. Те, что сражались с краю толпы, начали разбегаться. Но в самой гуще продолжали колошматить друг друга до тех пор, пока их не захлестнул рой полицейских в черной форме. Вскоре те тоже наносили удары и боролись, пытаясь растащить противников и восстановить порядок.
Сначала по одному, потом по трое... а затем сразу дюжину... постепенно всех драчунов скрутили, арестовали и увезли.
Диппер и Шоти получили и вернули по нескольку ударов, прежде чем добрались до края бурлящей толпы.
– Где госпожа фон Фюрстенберг? – прокричал Диппер своему приятелю, который, согнувшись, едва переводил дух. Они прислонились к углу здания. – Нам надо ее найти!
Они снова нырнули в толпу, уворачиваясь от кулаков, бутылок и дубинок, пытаясь отыскать свою работодательницу и увести ее в безопасное место. Вместо Беатрис они увидели Мэри Кейт и ее подруг из «Восточного дворца», с завидной силой орудующих сломанными зонтиками и одолженными дубинками. Друзья помогли девицам скрыться с поля боя в ближайшей аллее, как раз когда в воздухе зазвучали полицейские свистки.
Слишком хорошее знакомство с этим леденящим душу звуком заставило всю группу поспешно ретироваться. Только когда последний тюремный вагончик увез свою кучку бунтовщиков, беглецы вернулись, чтобы оценить нанесенный урон. Площадь выглядела так, словно пережила самый буйный в мире ирландский народный праздник.
– Какое безобразие, – нахмурившись, проговорил Диппер, потом повернулся к кузине: – Ну что, девчонки, вы в порядке?
Мэри Кейт кивнула, нетерпеливым рывком поправив корсаж.
– Похоже, господина задержали, – ощупывая пару шатавшихся зубов, сказал Шоти. – Это несправедливо. Он даже не смог проголосовать.
Диппер осмотрелся и заметил повозку, заполненную полупьяными избирателями, которых везли не от участка, а к нему.
– «Таммани» уже принялась за старое, – выразив свое отвращение плевком, процедил он. – Эти выборы, похоже, проиграны.
Мэри Кейт подошла к брату и вместе с ним уставилась на мужчин, которых высаживали из повозки и направляли к входу на избирательный участок.
– Так нельзя, – огорченно проговорила она. – Конгрессмен заслужил победу. Он самый лучший из мужчин, кого я когда-нибудь знала.