Он вышел и затворил за собой дверь. Стюардесса, видимо, обнаружит трупы.
Некоторое время он стоял и думал, беспокойство овладело им. Он мог оказаться в центре подозрений.Об этом дурацком флирте с Антей Эндервью, наверное, уже многие знают. Его посещение каюты можно легко установить: на всех предмета должна оставаться пленка от его дыхания и, если никто из пассажиров на борту не обладает такой же группой дыхания, все станет ясно.
Фарр решился. Он вышел из каюты и прошел через комнату отдыха. Никто на него не смотрел. Он поднялся по трапу мостика и постучал в дверь каюты капитана.
Капитан Дорристи отодвинул панель. Это был приземистый молчаливый мужчина с косящими черными глазами, за его спиной стоял Омех Безхд. Фарр заметил, что мускулы щек у него напряглись, а рука сделала движение, словно крутнула лорнет.
Внезапно Фарр почувствовал облегчение. Он увернулся от удара, который Омен Безхд старался ему нанести.
— Двое пассажиров мертвы Это супруги Эндервью.
— Интересно, — сказал капитан. — Входите.
Фарр шагнул в дверь. Омен Безхд глядел в сторону.
— Безхд говорит мне, что вы убили Эндервью, — мягко сказал Дорристи.
Фарр обернулся и взглянул на исцика.
— Возможно, он самый искусный лжец на корабле. Он сам это сделал.
Дорристи ухмыльнулся, посмотрев на одного и на другого.
— Он говорит, что вы ухлестывали за женщиной.
— Это было лишь вежливое внимание. Путешествие было скучным... до сегодняшнего дня.
Дорристи взглянул на исцика.
— Что скажете, Омен Безхд?
Исцик все так же вертел несуществующий лорнет.
— Что-то иное, чем дружеское внимание, привело мисс Эндервью в каюту Фарра.
— Что-то иное, чем альтруизм, заставило Омена Безхда зайти в мою каюту и не дать Эндервью меня убить.
Омен Безхд выразил удивление:
— Я ничего не знал о вашей связи.
Фарр вспыхнул от гнева и повернулся к капитану:
— Вы ему верите?
Дорристи печально улыбнулся:
— Я не верю никому...
— Вот что произошло. В это трудно поверить, но это правда... — Фарр рассказал о том, что случилось, — ...когда Безхд вышел, я задумался. Я старался докопаться до сути, тем или иным путем. Я пришел в каюту Эндервью и, открыв дверь увидел, что они мертвы. Я сразу же пришел сюда.
Дорристи ничего не сказала, но теперь он рассматривал Омена Безхда пристальнее, чем Фарра. Наконец он пожал плечами:
— Я опечатаю комнату.
У Омена Безхда помутнели нижние части глаз. Он небрежно покачал отсутствующим лорнетом.
— Я слышал рассказ Фарра, — сказал он. — Он убедил меня в своей искренности. Думаю, что я ошибся.
Непохоже, что он способен совершить преступление. Приношу свои извинения.
Он вышел из каюты. Фарр победно глядел ему вслед.
Дорристи взглянул на Фарра:
— Выходит, вы их не убивали?
— Разумеется, нет! — оскорбился Фарр.
— Тогда кто?
— Полагаю, что кто-то из исциков. А почему — не имею ни малейшего понятия.
Дорристи кивнул, затем грубовато сказал:
— Ладно, разберемся, когда сядем в Барстоу. — Он искоса взглянул на Фарра. — Я буду благодарен, если вы поменьше будете об этом говорить. Ни с кем этого не обсуждайте.
— Я и не собираюсь, — коротко ответил Фарр.
8
Тела сфотографировали и отправили в холодильную камеру. Каюту опечатали. Корабль гудел сплетнями, и Фарр понял, что случай с Эндервью не так-то просто сохранить в тайне.
Земля росла, приближалась. Особых опасений Фарр не испытывал, но беспокойство и ощущение непонятности оставалось. Почему Эндервью не кому-нибудь, а именно ему устраивали ловушки? Будет ли и на Земле оставаться опасность? Он начинал злиться. Неприятное ощущение, что он вовлечен в какие-то истории, беспокоило его, хотя у него хватило работы — занятия, тезисы, подготовка стерео к продаже одной из широковещательных сетей.
Но оставалось чувство, чего-то недоделанного. Это тревожило Фарра, вносило в его душу неудовлетворенность. Словно в мозгу оставалась неясная извилина, где-то глубоко-глубоко. Это не было связано с Эндервью, с их убийством, не было связано с происходящим. Что-то следовало сделать, о чем он забыл... или не знал никогда?
Омен Безхд заговорил с ним лишь однажды, подойдя к комнате отдыха:
— Вы должны знать, что находитесь лицом к лицу с угрозой. На Земле я буду бессилен вам помочь.
Негодование Фарра еще не прошло:
— На Земле, вы возможно, понесете наказание за убийство.
— Нет, Эйли Фарр-сайах, мою причастность не докажут.
Фарр вгляделся в бледное узкое лицо. Исцик и землянин, имея различное происхождение, после эволюции подошли к одному гуманоидному приближению «обезьяноподобной амфибии». Но между двумя расами никогда не существовало контакта или симпатии.
Фарр с любопытством спросил:
— Вы их не убивали?
— Разумеется, человеку с интеллектом Элли Фарра нет необходимости повторять очевидное.
— Не стесняйтесь, повторяйте. Повторяйте и переповторяйте. Я глуп. Вы их убили?
— С вашей стороны неприлично требовать ответа на такой вопрос.
— Очень хорошо, не отвечайте. Но зачем вы пытались свалить это убийство на меня? Вы знаете, что я этого не делал. Что вы против меня имеете?
Тонкий рот Омена Безхда растянулся в улыбке:
— Совершенно ничего. Преступление, если преступление было совершено, никогда бы не приписали вам. Следствие доказало бы вашу невиновность в два или три дня, а вместе с тем всплыли бы на поверхность еще кое-какие факты и детали.
— Почему вы сняли свои обвинения?
— Я понял, что сделал ошибку. Я человечен, поэтому далек от непогрешимости.
Внезапно Фарра охватил гнев:
— Почему вы говорите намеками и недомолвками? Почему не говорите прямо и открыто, если есть, что сказать?
— Фарр-сайах сам утверждает за меня. Мне ничего не известно и нечего сказать. Сообщение, которое должен сделать, я сделал. Он не должен ожидать, что я буду кривить душой.
Фарр кивнул и ухмыльнулся:
— В одном вы должны быть уверены, если я найду способ сорвать вам игру, я это обязательно сделаю...
С каждым часом солнце становилось ярче, с каждым часом Фарр приближался к дому. Он не мог заснуть. В желудке образовался кислый комок. Негодование, замешательство, беспокойство привели к психическому недомоганию. Вдобавок шрам на голове никак не заживал, он болел и чесался. Фарр опасался, что в рану попала инфекция. Он встревожился — рисовалась картина выпадения волос и приобретения кожей молочно-белого, как у исциков, оттенка. Не исчезла также таинственная внутренняя неудовлетворенность. Он порылся в памяти, просмотрел ее день за днем, месяц за месяцем, стараясь выделять и подчеркивать, обобщать и проверять — но без успеха. Он скомкал проблему, все замечания и бумаги в один гневный ком и отшвырнул его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});