«Звезда М.М. — Уранус».
02.09.28
О духовном опыте Е.И. Рерих и ее прошлых воплощениях. — Воспоминания Е.И. Рерих о ее жизни в России; знакомство с Н.К. Рерихом; противодействие ее родни вступлению в брак с ним; родители Е.И. Рерих]
С утра писала с Н.К. письмо к нашим, затем подала Н.К. идею для второй книги, чтобы издал ее Century или Стоке. Н.К. одобрил эту мысль, дал титул книги Shambhala the Resplendent [ «Шамбала Сияющая»] и ряд статей для нее.
Затем я высказала идею о том, чтобы вся теперешняя выставка картин, которую Н.К. посылает в Н[ью-]Й[орк] на временную экспозицию, а также те, которые он пришлет позже, были бы проданы в пользу Города Знания Н.К., то есть им лично, и чтобы все знали, что он все деньги с продажи этой временной экспозиции дает на научную станцию[176]. Идея очень понравилась Н.К. и Е.И. и была вечером одобрена Учителем.
Затем пошли с Модрой к Е.И. переводить, и Е.И. почти все утро беседовала с нами. Сначала она нам рассказывала свои видения. Она с Учителем [была] в лодочке, она у мотора, а Учитель и еще один Мастер — у руля. [Они плыли] под айсбергом. (У руля были два провода, соединяющих лодочку с Белым Братством.) Причем она видела чудесное сияние лучей солнца через весь айсберг, они то опускались, то подымались. Затем она уже одна, по указу Учителя, в лодочке опустилась на дно Индийского океана, оставила свою лодочку в узком проходе, пошла между почти совершенно изъеденными холмами и попала в такое место, где была группа вроде бы хорьков или сусликов, окаменевших в самых странных положениях, [как] будто их захватила катастрофа. Глядя на изъеденную поверхность скал, она поняла, в какой опасности находилась планета, ибо все взорвется и взлетит на воздух при малейшем извержении.
Затем — [в видении] она была в комнате, где сидели М.М., Учитель Ракоци и Сестра Пхон По, а мужчина, ассистент, стоял рядом. На столе перед ними лежали металлические пластинки. М.М. взял руки Е.И. и поднял над одной пластинкой, и из руки пошел свет желтых лучей. Е.И., видя руку М.М., быстро нагнулась и поцеловала ее, раздался громкий вскрик ассистента — и она очнулась у себя на кровати. Потом ей М. объяснил, что это делали ее фотографию через руку, ибо в Братстве должны быть фотографии всех членов. И что вскрикнул ассистент, боясь, как бы Е.И. своим быстрым движением не разрушила всей лаборатории. Но ничего не случилось, и портрет вышел прекрасно.
Еще Е.И. рассказала, что [во время экспедиции] по пути они рассчитали двух бурят, скверных слуг. И вот, лежа в палатке, Е.И. увидела, как прямо ей в глаз летели черные стрелы. Моментально появилась рука Учителя, которая необыкновенно спокойно брала и переламывала в пальцах каждую стрелу.
Е.И. рассказала, что она была женой царя в Казани, и, когда Иван Грозный пошел на Казань и победил, она велела всем своим женщинам пойти с ней в храм, где заперлась, отдав приказание поджечь храм, и все они сгорели, не желая попасть в руки войска. А сожгла она себя оттого, что, будучи Марго, женой дофина во Франции, была сильно потрясена пламенем костра, на котором сожгли Жанну д’Арк, и сила этого впечатления перешла на другое воплощение.
До королевы Марго она была монахиней-кармелиткой в Париже — Жозефиной Сент-Илер — и жила не больше 20 лет. «Криптограммы [Востока]» выйдут под этим именем. Вообще Е.И. воплощалась быстро, наибольший срок между воплощениями был 45 лет. Она сказала, что никогда не была в английском теле, ибо ее сердце не лежит к английскому [языку]. Н.К. на это сказал, что, очевидно, Далай-лама пятый (это было его воплощение) был молчаливым человеком и почти не разговаривал, ибо у него ни памяти, ни интереса к тибетскому языку нет.
Затем Е.И. опять вспоминала всю свою жизнь. Встреча с Н.К. в Бологом, имении князя Путятина. <…> Он был представлен Е.И. как знаменитый художник, и ей сразу понравились его «чистые глаза». Потом был приезд в Петроград и встречи на концертах, ибо мать Е.И. его не приглашала к ним домой. Затем ее визиты к нему два раза — в его студию; во второй раз он ей сказал, что любит ее и хочет видеть своей женой. Но она просила держать [это] два года в секрете, ибо семья будет против ее брака с художником.
Однажды Н.К. пришел поздравить ее с днем рождения и увидел у них дома гусара Аккермана, который в то время ухаживал за Е.И., желая жениться на ней. И тогда Н.К. попросил [разрешения] поговорить с ее матерью и просил ее руки. Та изумилась и не дала ответа сразу. Но потом произошла сцена, мать была против, вся ее семья [тоже], княгиня Путятина ужасалась даже мысли о браке Ляли с Н.К.
[Во время своей поездки заграницу] Н.К. писал ей письма, но их читала вся ее семья. Ей же было все это ужасно тяжело, и она пустилась на хитрость, сказав, что она не прочь покончить со всем, но хочет получить обратно свои письма, которые писала ему. А для этого они должны поехать в Париж, и она лично их получит. По приезде в Париж она и мать пригласили Н.К. якобы затем, чтобы потребовать вернуть ее письма. Е.И. отослала мать из комнаты и все ему рассказала. Затем они уехали в Италию, и Н.К. ездил за ними в Лидо и другие места.
Потом она и мать были срочно вызваны домой в Петербург, ибо умер ее дядя, оставивший им наследство, а к Вознесению, как она видела во сне, Н.К. официально сделался ее женихом, ибо получил должность секретаря Великой Княгини[177] и, будучи знаменитым художником, занимал уже настолько видное положение, что ее семья не могла идти против него. А кроме того, она с ним была уже обручена, хотя и тайно, и многие догадывались [об этом], и это было для нее компрометирующим.
В то время ей приснился такой сон: пришел ее отец и сказал ей: «Все будет хорошо к Вознесению». Затем еще в двух снах отец приходил и говорил ей: «Ляля, выходи за Рериха».
Мать Е.И. была ограниченной светской [женщиной], пустой, и, когда видела в руках Е.И. книгу по философии, говорила: «У нас в институте только дуры это читали». И она, и отец Е.И. были против ее поступления в университет, боясь, что она сделается революционеркой. И лишь после смерти отца мать ей позволила поступить в музыкальную школу Боровки.
Отец ее был идеальным человеком, большим мыслителем, гуманистом. После его смерти к ним приходили его рабочие и студенты его курса и говорили: «Он был отцом нашим, учил нас, как жить».
Ее тетка, княгиня Путятина, была редкой певицей, второй после Патти, пела в опере, с ума сводила весь двор. Она вышла [замуж] за Митусова, отца Степ[ана] Степановича], но развелась с ним, ибо он ее бил. Затем вышла [замуж] за князя Путятина.
Мы перевели уже восемьдесят страниц «Агни-Йоги».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});