нервы… всё равно секрет скоро лопнет, как мыльный пузырь…
— Вы внебрачный сын Хозяйки…
Рухнувший потолок произвёл бы меньшее впечатление. Доктор переспросил и встал столбом, потом тяжело задышал.
— Кто отец?
— Хаммонд Риц…
— И все знают?
— Конечно! — Фелиси не могла успокоиться и, нащупав болевую точку, лихорадочно придумывала новые подробности. — Давно! Много лет! — Внезапно она вскрикнула: на постель запрыгнула невесть откуда взявшаяся Сантэ.
Мурра вольготно разлеглась на подушке, мягкие кошачьи лапки упёрлись Фелиси в бок, а потом кошка выпустила когти…
Увидев Сантэ, доктор почуял неладное и как ошпаренный выскочил из комнаты. Фелиси, к её великой досаде, не могла уехать домой: требовалось разрешение ловиссы, чтобы отпереть входные двери, поэтому до самой зари она крадучись бродила по дому в компании Сантэ.
Чтобы отогнать от себя мурру, не было и речи, Хранители воспримут это как нападение и отсекут ей руку или вообще лишат жизни… Напрасно охваченная страхом Фелиси пыталась задобрить Сантэ ласковыми речами и умильными взглядами, она не могла ни сесть, ни лечь, ни стоять на месте — рассерженная кошка тут же принималась точить об неё когти. Едва настало утро, вконец измотанная Фелиси кое-как переоделась, натянула чёрные брючки, чтобы прикрыть расцарапанные ноги, и позвонила Канту, что вызвала такси и скоро приедет в его крошечную съёмную квартиру.
Айк, дежуривший на посту у главного входа, конечно, сразу заметил, что Фелиси торопится и чем-то расстроена.
— Куда так рано, Лиси? Сегодня не на смену?
— Кантик заболел… И я выходная… — кое-как выговорила она, наваливаясь на тяжёлую входную дверь.
3
— Ну, что с тобой? Что случилось, моя хорошая? — успокаивал Кантик рыдающую на кухне Фелиси. — Неприятности на работе? Я тебе сейчас чайку… А может, котилы плеснуть?
— Ты ведь меня любишь, правда? Даже если я не такая хорошая, как ты думаешь?
— Ты для меня всегда хорошая.
— Кантик… Кажется, я излечилась от своей ужасной зависимости…
— Доктор Риц помог?
— Он…
— Специалист, — с одобрением произнёс Кантик. — Ты не обидишься? Я уже опаздываю…
— Беги…
Кантик мечтал открыть закусочную, а пока работал посыльным, за смешные деньги, конечно.
Ноги нестерпимо болели, брюки пропитались кровью. Фелиси постояла под душем, постепенно убавляя температуру воды до ледяной, чтобы смыть с себя кровь и позор минувшей ночи и прийти в себя. Потом обработала раны, плотно задёрнула портьеры и, завернувшись в махровую простыню, провалилась в сон-морок, мучительный кошмар. Снилась склонившаяся над ней страшная старуха, которая скрюченными пальцами гладила её по голове и льстиво хрипела:
— Хорошая девочка… умница…
Глаза её светились, как у кошки в темноте. Прикосновение острых когтей, цеплявшихся за локоны Фелиси, наводило такой страх, что она проснулась с колотящимся сердцем.
Она боялась заснуть, чтобы опять не повстречаться с уродливой старухой в глухих закоулках сна, и горько плакала оттого, что заслужила её одобрение, оболгав свою хозяйку. Госпожу Айлин, которая всегда была так добра к ней…
Когда тебе плохо, думай о хорошем. Она подумала о Кантике, единственном человеке, который любил её беззаветно и прощал все её истерики и капризы, и то, что раньше в нём раздражало, вдруг обернулось достоинством. Сейчас она с болезненной восторженностью вспоминала его комичные пушистые усы, обожала старый заштопанный свитер, с которым он не хотел расставаться, и неистово любила всех этих жутких, сидевших по шкафам и подоконникам вязаных кошек, которых мать Кантика дарила им на каждый праздник.
Талант нельзя задвигать в угол, он не должен пылиться среди тряпок и швабр, напомнил ей вчера семилетний ребёнок. Фелиси воспрянула духом и с нежностью подумала о нём, и снова о Кантике, и о заброшенной папке с рисунками, так долго ждавшими, когда она к ним вернётся.
Глава 20. Происшествия
1
— Здрасьте…
Даймон скользнул по Фанни взглядом, заметив, однако, что под мышкой у неё зажат фолиант.
— Вид задумчивый. Опять планируешь кого-то отравить?
Фанни шмыгнула носом.
— Будете воспитывать? А то я к вам за помощью… И в благодарность принесла книгу, которую вы просили.
— Мамардику?
Фанни положила перед Даймоном книгу. Он быстро пролистал страницы, нашёл нужную и с головой ушёл в чтение.
— Я так и знал… Нет… это нереально… Кто-то из них врёт…
— Господин Даймон! Я ещё здесь! — возмущённо сказала Фанни и выхватила книгу у Даймона из-под носа.
— Ну, чего тебе?
Фанни восстановила по памяти строчки с листка, который они с Миром обнаружили в секретном отделении бова, и сейчас подсунула запись Даймону. Он пробежал её глазами.
— А сама прочесть не могла? Не стыдно дёргать меня по пустякам?
— Да здесь какой-то код…
— Какой ещё котик-кот? — пошутил Даймон, внимательнее рассматривая строчки. — Всего-навсего перестановка слогов, усложнённая чередованием слов с разным количеством букв.
— Язык не наш…
— Вообще-то, ваш, просто на нём говорили тысячи лет назад. Постой! Кто-то хвастался, что прочёл почти все книги в библиотеке Монца. Как, интересно, если тебе незнакома архаичная форма родного языка?
— Сто лет он мне сдался, этот архаичный язык, — проворчала Фанни, наблюдая, как Даймон остро отточенным карандашом быстро выписывает слоги по определённой системе.
— Это какая-то шутка? А как ты читаешь старинные книги?
— А я и не читаю. Пропускаю, если встречаются на полке.
— А книги на других языках?
— Тоже. Что? — занервничала Фанни, когда Даймон перестал писать и уставился на неё. — Что вы так смотрите? Как на жабу.
— Да лучше б ты вообще не умела читать, — отрезал Даймон.
— Почему это?
— Потому что из таких вот приёмчиков и вырастает самый гнусный дилетантизм. Почти все книги… Гляньте на неё! Мне сразу не понравилось это почти… Ваш с бабулей любимый архивариус был образцовым дилетантом: поведал подопечной о Фэрворе и при этом умудрился опустить самые важные подробности. Зачем рассказывал, старый пень? В чём был смысл этого исторического экскурса? Про тётку Прасовиту она запомнила… Лучше бы показал картинку с иглами, ты бы их узнала. Запомни на всю жизнь: когда что-то делаешь, делай хорошо или совсем не берись.
— Между прочим, мне было пять лет!
— А, так то была сказка на ночь?
— Вот откуда вы знаете про Прасовиту?! Вас там не было, когда я это говорила!
— В газете прочитал. Под дверью не подслушивал.
— За что вы так ненавидите господина Ульпина?
— А за что ты его любишь? Чему твой наставник тебя научил? Ни знаний, ни дисциплины, ни ответственности. Как следствие — будущее неопределённо. Прекрасная память? Учи языки! Всё равно больше заняться нечем, любимая ученица Фэрвора.
— Меня теперь всё время будут покрепать… поркре… поп-прекать моими… промахами? — с надрывом сказала Фанни.
— Тебя не мешало бы и