оказались начальник отдела „Абвер-1“ Ганс Пиккенброк, заместитель начальника отдела „Абвер-2“ и начальник „Абверштелле-Берлин“ Эрвин Штольце, начальник отдела „Абвер-3“ Франц фон Бентивеньи, начальник подразделения 3Ф1 (контрразведка за линией фронта) Фридрих фон Розенберг-Грушницкий, начальник „Абверштелле-Вена“ Отто Эрнст Армстер, начальник „Абверштелле-Прага“ Ганс фон Деммель, начальник „Абверштелле-Бухарест“ Эрих Родлер, начальник отдела „Валли-2“ Теодор Мюллер, ряд руководителей абверкоманд и абвергрупп, несколько начальников разведывательно-диверсионных школ и курсов»[266].
* * *
«Во время Второй мировой войны спецслужбы освоили новую сферу противоборства — радиоэфир. Здесь, в так называемом „четвертом измерении“, разгорелась настоящая битва. Радиоигры с разведкой противника стали одним из направлений деятельности контрразведки. Первой на вооружение приняла их немецкая контрразведка, затем — контрразведка НКВД и ГУКР „Смерш“.
„Война в эфире“ с германскими спецслужбами была начата в 1942 году. Ее вели Четвертое управление под руководством П. А. Судоплатова, 1-й (немецкий) отдел Второго управления, в составе которого функционировало отделение по радиоиграм, а также территориальные органы НКВД СССР»[267].
В своих мемуарах выдающийся советский разведчик генерал-лейтенант Судоплатов так прокомментировал этот факт:
«Начались бюрократические интриги между военной контрразведкой „Смерш“, НКВД и руководством военной разведки. Возглавлявший „Смерш“ Абакумов неожиданно явился ко мне в кабинет и заявил, что по указанию Советского Верховного Главнокомандования мне надлежит передать ему все руководство по радиоиграм: этим делом должна заниматься военная контрразведка, которая находится в ведении Наркомата обороны, а не НКВД. Я согласился, но при условии, если будет приказ вышестоящего начальства. Через день такой приказ появился, за нами оставили две радиоигры: операция „Монастырь“ и „Послушники“… Абакумов остался крайне недоволен, поскольку знал, что результаты этих операций докладываются непосредственно Сталину»[268].
Небольшое отступление. Павел Анатольевич провел 15 лет (1953–1968) в заключении по сфальсифицированному обвинению, и понятно, что подобное «времяпрепровождение» не способствует объективному и оптимистичному взгляду на жизнь. Воспоминания писались «со слов» человека, находящегося в весьма преклонном возрасте, и увидели свет после его смерти; ряд оценок и утверждений в этих мемуарах вызвал определенные сомнения специалистов. К тому же слова «по указанию Советского Верховного Главнокомандования» свидетельствуют об иностранных «корнях» «литзаписчиков» — западники любят подчеркнуть, что руководство именно «советское». А какое еще? Не ОКХ[269] же! И вообще, любой наш мемуарист ограничился бы «по указанию Верховного», что гораздо больше соответствовало истине: явно решение принял сам Сталин.
Сомнительным кажется и утверждение про «бюрократические игры». Работа у спецслужб деликатная, так что оперработник зачастую не знает, чем занимается его сосед по кабинету. Если бы «Смерш», НКВД и Разведуправление РККА продолжали одновременно и самостоятельно проводить радиоигры, то очевидно, что вскоре уже они стали бы «играть» друг против друга. Необходимая координация усилий трех ведомств в разы повышала возможность утечки информации. Так что передача этой задачи в ведение ГУКР «Смерш» была наиболее оптимальным вариантом. Здесь ее решал 3-й отдел под руководством В. Я. Барышникова.
Барышников Владимир Яковлевич (1900–1971). С мая 1919 года — служил в РККА красноармейцем; с августа 1927 года — в ОГПУ, затем во 2-м Управлении (контрразведка) НКГБ СССР. С 29 апреля 1943 года — заместитель начальника, а с 23 сентября — начальник 3-го отдела ГУКР «Смерш» НКО (розыск агентуры противника, ведение радиоигр). С мая 1946 года — в 1-м Главном управлении МГБ. С 1954 года — на ответственных должностях в КГБ при СМ СССР. С июня 1958-го по январь 1961 года — заместитель начальника Управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ. Генерал-майор.
Свидетельство современника:
«Владимир Яковлевич представлял собою образец кабинетного работника, склонного больше к аналитической, научной работе. Чуть ниже среднего роста, довольно плотный, он почти постоянно находился в позе ссутулившегося человека, буквально уткнувшегося лицом в бумаги за письменным столом, виной чему была его сильная близорукость и принципиальное нежелание носить очки. Он отличался мягким, покладистым характером, был доброжелателен, тактичен, интеллигентен и очень принципиален. Работники искренне уважали его за ум, эрудицию, исключительное трудолюбие, честность и правдивость. Это был всеми уважаемый чекист с чистыми руками, горячим сердцем, светлой головой и трезвым умом, простой и скромный работяга, лишенный какого-либо позерства, целиком и полностью отдававшийся службе. За успехи, достигнутые в Ленинграде в тридцатые годы, он был награжден орденом Красной Звезды, что тогда было большой редкостью».
Полковник Дмитрий Петрович Тарасов
Военной контрразведке была предоставлена самая современная техника, а для выявления вражеских радистов создана радиоконтрразведывательная служба «Смерш», которая работала в тесном контакте с другими оперативными подразделениями НКВД — НКГБ.
Учитывая, что большинству из этих операций посвящены многочисленные статьи, очерки и книги[270], ограничимся их перечислением по направлениям. Так, для пресечения работы вражеских спецслужб в прифронтовой полосе и на транспортных коммуникациях были проведены радиоигры «Опыт», «Загадка», «Находка», «Борисов», «Контролеры», «Лесники», «Хозяин» и др.; стратегическая разведка противника в промышленных районах Урала, Сибири и Средней Азии была практически парализована в результате операций «Фисгармония», «Дуэт», «Патриоты», «Тайник» и др.; многие диверсанты и террористы были выявлены в ходе операций «Подрывники», «Десант», «Туман» и др.; превентивному разгрому «пятой колонны» гитлеровцев способствовали радиоигры «Янус», «Арийцы», «Разгром», «Тростники» и др.
«Главной целью стало оказание реальной помощи Красной армии на полях сражений, что достигалось путем передачи врагу военной дезинформации — „Двина“, „Узел“, „Знакомые“, „Развод“, „Бурса“, „Явка“, „Танкист“ и др.
Продвижение стратегической дезинформации в немецкие разведцентры сотрудники 3-го отдела ГУКР „Смерш“ осуществляли в тесном контакте с руководством Генерального штаба РККА — А. М. Василевским, А. И. Антоновым, С. М. Штеменко, начальником Разведывательного управления Красной армии Ф. Ф. Кузнецовым. Передачи проводились только после утверждения Генштабом текстов радиограмм, подготовленных контрразведчиками с учетом почерка каждого агента и легенды о его разведывательных возможностях.
Специфические условия ведения радиоигр требовали от контрразведки четкого и непрерывного взаимодействия со штабами и частями ПВО, которые давали ценную информацию о полетах вражеской авиации.
Тысячи обезвреженных агентов-диверсантов, огромное количество захваченных оружия, боеприпасов и взрывчатки, десятки попавших в засады и уничтоженных самолетов противника — таков далеко не полный объем ущерба, нанесенного врагу в ходе радиоигр. Во многом благодаря им рухнули планы немецкой разведки по созданию антисоветского националистического подполья и „партизанских отрядов“ в СССР, подготовке восстаний в глубоком тылу.
О масштабах „войны в эфире“ говорит тот факт, что в отдельные периоды военной контрразведкой и территориальными органами велось одновременно до 70 радиоигр из прифронтовой полосы и глубокого тыла страны. Всего за годы Великой Отечественной войны органами военной контрразведки было проведено свыше 180 радиоигр с противником, ставших, по сути, единой „Большой игрой“ в эфире. Во время радиоигр было выявлено и обезврежено свыше 400 агентов и официальных сотрудников немецкой разведки.
Во многом это стало возможным благодаря тому, что по инициативе В. С. Абакумова органы госбезопасности добились правовой возможности освобождать от ответственности за шпионаж тех агентов противника, кто добровольно явился с повинной, не желая выполнять задания германской и