1944 года:
«Следственным и агентурным путем, а также заявлениями местных жителей установлено, что значительная часть татарского населения Крыма активно сотрудничала с немецко-фашистскими оккупантами и вела борьбу против советской власти. Из частей Красной армии в 1941 году дезертировало свыше 20 тысяч татар (порядка двух дивизий! — А. Б.), которые изменили Родине, перешли на службу к немцам и с оружием в руках боролись против Красной армии.
Немецко-фашистские оккупанты, при помощи прибывших из Германии и Турции белогвардейско-мусульманских эмигрантов, создали разветвленную сеть так называемых „татарских национальных комитетов“, филиалы которых существовали во всех татарских районах Крыма.
„Татарские национальные комитеты“ широко содействовали немцам в организации и сколачивании из числа дезертиров и татарской молодежи татарских воинских частей, карательных и полицейских отрядов для действий против частей Красной армии и советских партизан. В качестве карателей и полицейских татары отличались особой жестокостью…»*
Нечто подобное можно также рассказывать и про другие «репрессированные народы». В составе вермахта действовал Калмыцкий кавалерийский корпус — порядка 4300 человек, на территории Карачаево-Черкесской АССР активизировали подрывную работу организации «Свободный Карачай», «За религию Карачая» и «Балкарская армия», а в Кабардино-Балкарии было даже создано марионеточное правительство во главе с князем Шадовым… И так далее! Естественно, что катализатором всей этой «национально-освободительной борьбы» являлась германская агентура.
Вот почему в Главном управлении контрразведки «Смерш» НКО СССР «была разработана новая система оперативного розыска вражеской агентуры. Решение этой задачи возлагалось на 1-е отделение 3-го отдела ГУКР, 2-е отделы УКР фронтов и 4-е отделения ОКР „Смерш“ армий. В органах военной контрразведки была сосредоточена и работа по обобщению материалов о формах и методах подрывной деятельности германской разведки. В том же году ГУКР „Смерш“ НКО СССР был выпущен „Сборник материалов об органах германской военной разведки, действующих на советско-германском фронте“, в котором была обобщена информация о подразделениях абвера и „Цеппелина“, разведывательно-диверсионных школах и местах их дислокации, руководителях разведки и агентуре противника.
В сентябре 1943 года была разработана Инструкция по организации розыска агентуры разведки противника. Согласно этому документу, „розыск и ликвидация агентуры, забрасываемой противником на нашу сторону“, считались основными и важнейшими задачами органов „Смерш“. „Разыскная работа, — подчеркивалось в документе, — требует от органов ‘Смерш’ исключительной оперативности, большой инициативы и изобретательности“. Розыску подлежали „все без исключения агенты разведки противника, и в первую очередь — агенты, уже переброшенные на нашу сторону или намеченные к выброске на ближайшее время“.
Добытые на фронтах материалы немедленно сообщались в ГУКР „Смерш“, которое в свою очередь давало указания подчиненным органам о розыске агентов, переброшенных или подготовленных к выброске на советскую сторону; выпускало специальные разыскные бюллетени и алфавитные списки. По этим ориентировкам и бюллетеням контрразведчики систематически проводили проверку личного состава штабов, военнослужащих запасных полков, а также лиц, поступивших на фильтрационные пункты, в лагеря, бежавших из плена и вышедших из окружения. Аналогичной проверке подвергались все лица, арестованные по подозрению в шпионаже, измене и предательстве, задержанные с фиктивными документами»[264].
В 1943 году под грифом «совершенно секретно» НКГБ СССР опубликовал два выпуска «Материалов по распознаванию поддельных документов» — азы этой «техники» теперь, можно сказать, знакомы любому, читавшему книгу Владимира Богомолова. Все, пожалуй, знают, что в фиктивные красноармейские книжки немцы вставляли скрепку из нержавейки…
Менее известно, что абвер и разведывательное подразделение СД «Цеппелин», как правило, снабжали своих агентов фиктивными «бумагами» — хотя бланки советских воинских документов в большом количестве попадали в их руки — и фальшивыми орденами и медалями. Экономные немцы даже при изготовлении собственных наград использовали дешевые металлы и их сплавы, сдавая драгметаллы в свой «фонд обороны». Поэтому, наладив к 1943 году производство «советских» медалей и орденов, абвер изготовлял их из томпака. Внешне фальшивки почти не отличались от оригиналов — правда, на «ордене Красной Звезды» красноармеец изображался не в сапогах, а в ботинках с обмотками. Для контрразведчиков подобные «награды» становились существенным основанием для подозрения в принадлежности человека к вражеской агентуре.
В особых случаях абвер и СД снабжали своих агентов подлинными советскими орденами и медалями, сделанными из золота, серебра, платины. Например, агент «Цеппелина-Норд» Таврин, направленный для совершения теракта против И. В. Сталина, имел настоящие, взятые у попавших в плен командиров Красной армии, ордена Ленина, Красного Знамени, Александра Невского, Красной Звезды и две медали «За отвагу». Но именно этот «иконостас», да еще и «Золотая Звезда» Героя привлекли особое внимание контрразведчиков. Гитлеровцы явно переборщили — разведчику нужно быть скромнее…
Летом 1944 года в Москве было проведено совещание начальников двух отделов и отделений — по розыску. Руководством ГУКР «Смерш» было определено, что разыскная работа является прерогативой не только этих подразделений, но и всех оперативных сотрудников военной контрразведки, а потому инструкцию по организации розыска агентуры противника, подготовленную осенью 1943 года, следовало знать всему оперсоставу. Для организации разыскной работы на фронты выезжали помощники начальника ГУКР «Смерш» и другие ответственные работники, а руководители фронтовых управлений и армейских отделов — в соединения.
Вот пример ценнейшей информации, полученной в результате налаженной разыскной работы: «В середине 1944 года сотрудниками „Смерш“ во время инспектирования агентуры, оставляемой для шпионской работы в советском тылу, был задержан один из руководителей Катынской и Борисовской разведшкол зондерфюрер Эрвин Брониковский. Он дал ценную информацию не только о системе подготовки агентуры, но и о ситуации в руководстве абвера после отставки Канариса и переподчинения военной разведки Гиммлеру: „Многие разведчики, в особенности имеющие большой практический опыт разведывательной работы, проявляют недовольство подчинением военной разведки Гиммлеру и принимают все меры к уходу в армию на строевые должности. Так, полковники Генерального штаба фон Герцсдорф и Штефан заявили, что в подчинении Гиммлера они работать не будут, а такие видные разведчики, как полковник Пиккенброк и Бентивеньи уже ушли из разведки… Вместе с этим Гиммлер снял с работы ряд начальников разведывательных органов, действующих на Восточном фронте, и заменил их эсэсовцами, членами фашистской партии. Так, за период с мая по июнь 1944 года Гиммлером были сняты: подполковник Герлиц — начальник разведки Центрального фронта, подполковник Шиммель — начальник разведки Северного участка фронта, майор Корчек — начальник разведки Южного участка фронта, майор Альбрехт — начальник разведывательной школы у Корчека и ряд других“»[265].
Деятельность военных контрразведчиков по розыску — особенно на заключительном этапе Великой Отечественной войны — национал-социалистского руководства, руководителей и сотрудников спецслужб и карательных органов, военных преступников и их пособников, а также борьба с вооруженным подпольем на территории Германии, стран Восточной Европы и временно оккупированных советских землях заслуживают особенного внимания. Достаточно сказать, что «в самом конце войны и в первые месяцы после ее завершения военным контрразведчикам удалось разыскать и арестовать многих из своих непосредственных противников — руководителей немецкой военной разведки. Во внутренней тюрьме на Лубянке