— Еще ниже — на уровне плинтуса, — не согласилась Таня.
Максим напряженно следил за их разговором, готовый в любую минуту вскочить. Что я говорю? — удивилась сама себе Таня, — надо было идти танцевать с этим придурком, и пусть бы Максим подергался, эх, не догадалась сразу.
Николай выпрямился:
— Вы хорошо спелись, птенчики. А теперь слушай меня, красавица, если твой гаденыш через месяц не принесет мне деньги, тогда ты попадешь в мой список — станешь моей девкой. Я тебя заценил, сладкая моя, на две тысячи потянешь. Что ты теперь запоешь, моя прелесть?
— Еще не твоя, — ответила Таня и обратилась к Максиму, — милый, надеюсь, ты ценишь меня дороже и не продешевишь, — она плаксиво надула губки.
Максим встал:
— Ты, ублюдок, меня уже достал. Пойдем, выйдем.
— Пожалуйста, — согласился Николай, — только я добавлю это в свой счет.
Они двинулись к выходу, на них стали оглядываться из-за соседних столиков. Таня осталась сидеть. Она нисколько не волновалась за Максима, наоборот, было бы неплохо, если бы Максима немного побили, он того заслужил. Только почему немного? Много, даже очень много, за все то, что он причинил ей. Только пусть счеты сводить будет не Коля — это хамло, тоже мне, нашел шлюху. Ничего, Максим поколотит его. Неужели это от спиртного она стала такой кровожадной?
Принесли счет. Очень вовремя — боятся, что ее кавалер уже не вернется. Она открыла книжечку, посмотрела на «итого», у нее таких денег с собой не было, она закрыла и отодвинула книжку — остается надеяться, что Максима не прирежут. Перед глазами предстала до жути правдоподобная картинка — Коля с ножом идет на Макса, тот пытается выбить его, но Коля уворачивается и всаживает нож Максиму в живот, — море крови. Она постаралась побыстрей избавиться от этой картинки, и не из жалости к Максиму, а потому что не хотелось разбираться с администрацией ресторана, если придется платить ей. Она представила, как позорно будет выглядеть, выворачивая карманы у раненого, чтобы рассчитаться. Таня налила в бокал остатки вина и выпила одним залпом. Время тянулось, официантка убрала пустые тарелки, переложила книжку со счетом ближе к Татьяне, но пока ничего не сказала. Таня терпеливо ждала.
Вернулся довольный Максим:
— Солнышко, твои ставки повышаются, он запросил две с половиной тысячи.
Максим сел за стол, он практически не пострадал, кроме небольших ссадин над бровью и на скуле.
— Ты рада? — спросил он.
— Безумно, — сердито ответила Таня, — ты находишь это справедливым?
— Ну что ты, Танечка, тебе цены нет.
Максим улыбался, он был в великолепном настроении — вечер удался. Заметив счет, он спросил:
— Кофе будешь?
— Не хочу.
— Тогда домой?
Расплатившись, они ушли. По дороге домой Максим веселился:
— Ты бы видела свое выражение лица, когда сказала «Не лапай», ты выглядела как царица. Не думал, что ты его сможешь отшить.
— Само как-то вырвалось. Спиртное развязывает язык.
— Настолько, что ты меня назвала милым.
— Чего только не сболтнешь спьяну.
— А про плинтус было немного жестоко, ты не находишь?
— Жестоко было с двумя копейками.
— А, по-моему, очень даже весело.
— Максим, ты теперь будешь деньги искать?
— Ты что, с ума сошла? — испугался Максим. — Какие деньги?
— Сухому, две тысячи.
— Во-первых, уже две с половиной, а во-вторых — я же назвал его цену.
— Я так поняла, платить ты ему не собираешься.
— Нет, конечно.
— Значит, через месяц мне его ждать?
— Не принимай это всерьез, малыш. Он больной, они все с зоны приходят ненормальные. Я его так отделал, он к тебе за версту подойти побоится, — самодовольно хохотнул Максим.
— Максим, а что значит не при делах? — решила сбить его самодовольство Татьяна.
— Татьяна, давай, я не буду тебе отвечать. Очень не хочется портить такое хорошее настроение.
Таня громко запела:
«А ты — не летчик, а я была так рада,
Любить героя из лётного отряда!»
Они уже подходили к подъезду ее дома.
— Тише, — зашипел на нее Максим, — соседей перебудишь.
— С каких пор ты стал думать о других? — поинтересовалась Татьяна.
— Эх, зря я тебе налил водки, — покачал головой Максим, — ты от нее дуреешь.
Она обиделась и спросила:
— Максим, а Сухой сказал, что ты их кинул, это как?
Она думала, что он опять отшутится, но Максим начал рассказывать:
— Сначала шалили по мелочам, а потом решили одно дельце покрупней провернуть, — какое я тебе говорить не буду: меньше знаешь — крепче спишь. Сухой всем пытался доказать, что он — главный, он и, правда, был старше всех нас на два года. Нас четверо было. Деньги он делил по-честному, — мне, как менее всех нуждающемуся — меньше всех.
— Так в тебе говорит обида, что тебя обсчитали, — съехидничала Таня.
— Нет, тогда я, действительно, считал, что это справедливо, пока не понял, что сидеть будем-то одинаково. Но в то время мне был интересен сам процесс. Так вот, я начал разрабатывать план для нового дела, Сухой воспринял это как покушение на свое лидерство, торопил, хотел сделать наскоком. Я сказал, что нахрапом ничего делать не буду, пока не проверю, что на дело можно идти, мы тогда чуть не подрались, я плюнул и ушел, а они в тот же вечер попались. На следствии вылезло еще дело, их объединили в одно, я прошел свидетелем — папа немного помог.
Они уже были дома.
— Плохо, — сказала Таня.
— Что плохо? — переспросил Максим.
— Ты вынес еще один урок безнаказанности. Ты же со школы уверен, что тебе все позволено.
— Раньше, гораздо раньше, — он обнял ее за талию, приподнял над полом и закружил. — Такая умница, а не поняла — уже в детском саду я знал, что бы я ни сделал, воспитатели меня не накажут.
— Отпусти меня, — приказала Таня.
— Нет.
Максим продолжал кружиться по комнате. Было головокружительно страшно.
— Мы же упадем. Поставь меня на пол!
Максим прижал ее к себе еще крепче.
— Я тебе не воспитательница, я накажу тебя за это, как только ты отпустишь меня, — пригрозила Таня.
— Тогда точно не отпущу, — сказал Максим и покачнулся.
С трудом удержав равновесие, он остановился и поставил ее на пол, не выпуская из рук.
— Ну и какое будет наказание? Я заранее дрожу.
— Наказание телесное, — Таня схватила со стола самую толстую книгу — «Словарь иностранных слов» — и замахнулась.