Глянул Петр, и вправду – змея! Вскочил, схватил стул и давай бить им по полу. (А это Брюс на него такой отвод глаз напустил.)
Хозяин трактира и половые смотрят, а подступить боятся: знают, что он царь.
Разломал царь стул об пол, видит – нет никакой змеи, и Брюса нет. Тут он понял, что Брюс сделал ему отвод глаз. Отдал за чай и водку четвертной билет, сдачи не взял – и поскорее вон из трактира.
Сильно осерчал тогда Петр Великий на Брюса.
– Правда, – сказал он, – Брюс самый ученый человек, а все же ехидна.
Царь отправляет Брюса в Москву
Когда царь Петр переехал в Петербург, то увез с собой и Брюса. Там Брюс тоже завел себе мастерскую, но она была не так удобна для науки, как Сухарева башня.
Однажды Брюс, здорово выпимши, лишь самую малость до настоящей препорции недоставало, пришел на бал в царский дворец, взял у лакея бутылку вишневки и стал из нее добирать до препорции.
Царь Петр ему говорит:
– Нешто рюмок нет, что ты из бутылки тянешь. Вместо того чтобы так безобразничать, устроил бы какую потеху, а мои гости посмеялись бы.
– Ладно, устрою потеху.
На балу этом были разные графы да князья, женский пол – барыни, под музыку плясали-танцевали. Все одеты хорошо в шелка и бархат. Махнул Брюс рукой, и вдруг эти господа, которые по паркету кренделя ногами выделывали, видят – на полу отчего-то мокро стало. Поначалу подумали, что с кем-то грех случился, пошли тут «хи-хи» да «ха-ха». Но только видят – идет вода из дверей, из окон.
И тут ударило им в голову: наводнение началось, Нева из берегов вышла.
– Потоп! Потоп! – закричали все в страхе. Госпожи-барыни подолы задрали, генералы-князья кто на стул, кто на стол, кто на подоконник взобрались. Все вопят, орут, думают – конец им пришел.
И только один царь Петр понял, что это Брюс отвод глаз сделал.
– Прекрати свои штуки, пьяная морда! – приказал он Брюсу.
Брюс опять махнул рукой, вода пропала, везде сухо, только барыни все с задранными подолами стоят, князья-генералы на стульях и столах корячатся. Такая срамота!
Царь Петр говорит гостям:
– Продолжайте веселиться, а я с Брюсом разберусь.
Подозвал он к себе Брюса, принялся ему выговаривать:
– Ты моих гостей осрамил! Нетто я такую потеху приказывал тебе сделать?
– Что касается твоих гостей, – отвечает Брюс, – то, по мне, они не гости, а сброд.
– Не смей так выражаться! Я их не с улицы набрал. Говоришь невесть что с пьяных глаз!
– Точно, выпил. Да только скажу, пьяный проспится, а дурак никогда.
– Так, по-твоему, выходит, что я дурак? – возмутился царь.
– Я тебя не ставлю в дураки, – отвечает ему Брюс, – а только меня досада берет, что ты взял под свою защиту этих оглоедов.
Ну, слово за слово, в голове-то у Брюса шумит, и наговорил он много лишнего. И царь еще пуще рассердился.
– Я, – говорит, – вижу, что ты о себе чересчур много понимаешь: все у тебя дураки, один ты умный. А раз так, нечего тебе промеж дураков жить. Завтра поутру пришлю тебе подводу – и отправляйся в Москву, живи в Сухаревой башне.
– В Москву так в Москву, – согласился Брюс и пошел домой. Царь Петр думал, что Брюс проспится и утром придет у него прощения просить. Только утро прошло, день наступил – Брюс не идет. Тогда царь сам пошел к Брюсу.
Видит: Брюс собрал свои книги, бумаги, подзорные трубы и все другое, что требуется ему по его науке, и усаживается в воздушный корабль, вроде аэроплана.
Петр кричит ему:
– Стой, Брюс!
А Брюс не послушался, нажал на кнопку, и поднялся корабль вверх. Царь озлился, выхватил пистолет – бах-бабах в Брюса, только пуля отскочила от Брюса и чуть самого царя не убила.
Взвился Брюсов корабль птицей.
Народ собрался, люди смотрят и крестятся.
– Слава Тебе, Господи! Унесли черти Брюса от нас.
Прилетел Брюс в Москву. Высмотрел с высоты, где Сухарева башня стоит, и опустился прямо на нее. При таком чудесном явлении, конечно, народ собрался, смотрит, говорит разное, кто радуется, а кто Брюса ругает: «Вот принесла Брюса нелегкая».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А Брюс принялся, как и прежде, в Сухаревой башне по науке работать.
Генеральские пушки
Однажды пришел к Брюсу в Сухареву башню один генерал и стал у него допытываться, что он тут делает и какими такими противозаконными чародействами занимается.
– А тебе-то что? – говорит ему Брюс. – Я в твои дела не мешаюсь, и ты в мои не лезь.
– Я – не ты, я – другое дело, – отвечает ему генерал. – Мне положено, я – генерал.
– Ия – генерал, – говорит Брюс, – ты генерал по эполетам, а я по уму. Сними с тебя эполеты, никто тебя за генерала не примет, скажут – дворник.
Генерал рассердился, грозит:
– Ежели на то пошло, я по твоей башне из пушек бабахну, твою колдовскую башку к чертям разнесу!
Распалился генерал, помчался в казармы и отдал приказ, чтобы немедленно разбить из орудий Сухареву башню.
Привезли солдаты пять пушек, наставили на башню. Генерал командует: «Пли!», а ни одна пушка не выстрелила. Солдаты и так и этак стараются, а ничего не получается: не стреляют пушки.
Брюс с башни смотрит на них, смеется, потом говорит:
– Вы, дураки, орудия песком зарядили и хотите, чтобы они стреляли.
Солдаты разрядили пушки, посмотрели, а в них вместо пороха – песок.
Народ, который вокруг собрался, говорит генералу:
– Вы, ваше превосходительство, лучше увозите свои орудия, не то Брюс с вами такое сделает, что жизни рады не будете.
Генерал подумал и решил не связываться с колдуном, скомандовал, чтобы пушки увезли обратно в казармы.
– Ну его к черту, этого Брюса, – сказал, – один грех с ним. – И больше в дела Брюса не вмешивался.
Смерть Брюса
Умнейший человек был Брюс, а помер по-глупому, пропал он, можно сказать, дуром.
Состарился Брюс, а там уж и смерть близка, тогда придумал он специальные порошки и составы, чтобы ими из старого человека сделать молодого.
Перво-наперво он сделал испытание. Поймал старую-престарую собаку, изрубил на куски, перемыл куски в трех водах, потом сложил по порядку, посыпал порошком – и куски срослись. После того полил собаку из пузырька составом – живой водой, и сей момент из нее получился кобелек месяцев шести. Вскочил кобелек на ноги, хвостом замахал и давай прыгать вокруг Брюса.
Обрадовался Брюс, что испытание удалось, и решил испытать это дело на человеке.
Был у него ученик, уже много лет жил у Брюса, тоже уже немолодой и кое-что из науки у него перенял. Хотя, правду сказать, ему до Брюса было далеко, и сотой части Брюсовых наук не знал.
Позвал Брюс ученика, убил, разрезал на куски и положил в кадку. Через девять месяцев достал их, сложил кусок к куску, посыпал порошком, опрыскал живой водой из пузырька.
Поднялся ученик: был старый, стал молодой.
– Ах, как долго я спал! – говорит.
– Ты спал девять месяцев, – говорит Брюс, – а теперь вновь народился.
Рассказал ему Брюс про чудесный состав. Ученик не верит.
– Когда не веришь, посмотри в зеркало.
Взглянул ученик в зеркало – действительно, совсем молодым стал.
– Ты никому не говори, что я сделал тебя из старого молодым, – приказал ему Брюс. – И моей жене не говори. А кто спросит, отвечай, что ты мой новый ученик.
Стал Брюс ученика учить, как переделывать старого на молодого, а когда выучил, то сказал:
– Я сам хочу переделаться на молодого, и ты должен все сделать, как я тебя учил.
Он взял с ученика клятву, что тот исполнит все, как следует, велел всем говорить, что уехал, мол, Брюс на девять месяцев, а куда – неизвестно, и отдал ученику порошки и составы.
Ученик сделал с Брюсом то, что он велел, и стал ждать, когда пройдут девять месяцев.
А у Брюса была молодая жена. Она как увидела молодого ученика, тотчас полюбила его, и он оказался парень не промах, вот они и закрутили любовь.