«Я, наверное, сошла с ума! Подумать только, а я собиралась перед ним унизиться! Сказать ему, что я его люблю! Нет, я его ненавижу, его самого и его поганое чувство долга! Я его ненавижу!» — бесилась от злости Батистина. Она отвернулась, скинула свои жалкие лохмотья и надела кафтан Флориса. Внезапно ей опять стало дурно, она побледнела и уперлась о стену шалаша.
— Довольно ломать комедию! Предупреждаю, если я еще раз застану тебя с мужчиной, то убью вас обоих на месте! Так и знай! А теперь следуй за мной! — грубо бросил Флорис.
Батистина выпрямилась и с вызовом взглянула в зеленые глаза.
— Я ненавижу тебя, Флорис! Я тебя презираю! Ты пользуешься тем, что я слаба и беззащитна! Я отказываюсь выйти замуж за такого гнусного человека! — выпалила Батистина трясущимися, побелевшими от волнения губами.
Флорис почти смиренно и как-то удрученно пожал плечами.
— Я ничем не пользуюсь, ты только исполняешь последнюю волю своего отца. Не говори больше глупостей и иди за мной!
Флорис наклонился, вышел из шалаша и начал спускаться по ступенькам.
— Держись покрепче за железные кольца! — посоветовал он надменно, поднимая голову и глядя на девушку.
Батистина молча следовала за ним. Она огляделась. Вдалеке стучали копыта лошадей. Где-то на западе раздавались редкие пушечные залпы. Над прекрасной, залитой солнцем поляной поднимался смрад от свежей крови и уже начинавших разлагаться трупов, над которыми гудели тучи мух. Батистина потеряла равновесие и покачнулась. Флорис едва успел протянуть руку, чтобы подхватить ее и не дать ей свалиться с дерева. Голова с тяжелой гривой золотистых волос откинулась назад. Девушка была без сознания. Флорис, бережно держа в объятиях драгоценный груз, продолжал спуск с помощью Жоржа-Альбера. Он уложил Батистину на мягкий зеленый мох, как можно дальше от мертвецов. Мимо промчался эскадрон французской кавалерии. Всадники не обратили на них никакого внимания.
— Жорж-Альбер, пойди поищи для нас лошадей! — приказал Флорис, указывая на бродивших по поляне оседланных лошадей, потерявших своих хозяев. Он так торопился влезть на дерево, что забыл привязать своего коня.
Флорис склонился над Батистиной. У него возникло непреодолимое желание узнать, какие мысли скрываются за этим беломраморным лбом.
«Была ли она любовницей всех этих мужчин? Отдавалась ли она всем и каждому? Боже мой, может быть, сказывается ее дурная наследственность?» — яростно заскрежетал зубами юноша.
Он невыносимо страдал, но ревность, которую он испытывал сейчас, совершенно не походила на те чувства, что порождали в нем. Полина и императрица Елизавета. Да, Флорис был глубоко ранен в самое сердце этой жестокой глупой девчонкой, которую он любил как безумный… Он и сам еще не смел признаться себе в этом… Она не поняла, какую боль он испытал, когда искал ее среди трупов и раненых после взрыва порохового погреба. Он думал, что лишится рассудка при мысли, что она, быть может, погибла или изувечена по его вине. Теперь он страшно злился на себя за то, что испытал такие чувства. Флорис осознавал, что ему следовало бы благодарить Бога даже за одно — она жива и здорова. Но ревность была сильнее разума. Он почти не владел собой, хотя и понимал, что не прав. В ту минуту он дьявольски завидовал спокойному и рассудительному Адриану, который всегда сохранял трезвую Голову.
Флорис пристально посмотрел на чудесное личико и приподнял золотистую головку. Господи, пережить такой страх за ее судьбу, носиться под обстрелом, ежеминутно рискуя жизнью и воображая себе всякие ужасы, чтобы найти ее в объятиях рейтара! Может быть, ее действительно изнасиловали дезертиры? Даже если это было правдой, казалось, сие событие не особенно ее взволновало…
Задумавшись, Флорис по обыкновению запустил руку в свои черные кудри. Батистина очень странно действовала на него — она приводила его в замешательство. Он склонился еще ниже и почти коснулся губами ее смеженных век с длинными пушистыми ресницами. Флорис тихонько подул Батистине в лицо, но никакой реакции не последовало. Сейчас она походила на невиннейшего ребенка. Внезапно Флорису пришло в голову, что они еще не избавились от воспоминаний детства, когда считали друг друга братом и сестрой. Даже их ссоры были по-прежнему ссорами брата и сестры. И их отношения смогут измениться только тогда, когда они станут мужчиной и женщиной, целиком принадлежащими друг другу. Эта мысль словно огнем опалила Флориса, он вздрогнул.
— Батистина! Моя несносная, невозможная Батистина! Моя роза… мой цветочек, приди в себя! — прошептал юноша.
Он покрыл горячими поцелуями прелестное личико, расстегнул кафтан и поцеловал нежную шею… и тут Флорис испугался, — обморок показался ему слишком продолжительным.
— Придется прибегнуть к другим способам, как это ни неприятно!
И он дал Батистине два полновесные пощечины.
— Грязный негодяй! Грязный негодяй! — зарычала Батистина и отвесила ему пощечину такой же силы, что получила сама, причем проделала она это как-то подозрительно ловко и быстро. Пораженный, Флорис спрашивал себя, уж не очнулась ли Батистина давным-давно. Она загадочно отвела глаза.
Вернулся Жорж-Альбер. Он гордо восседал на красивой рыжей кобыле и тащил за собой на уздечке великолепного серого в яблоках жеребца. Не произнося ни слова, Флорис помог Батистине подняться. Та упрямо смотрела в землю, надув губки.
— Как ты себя чувствуешь, ты можешь скакать на лошади? — почти нежно спросил Флорис.
Батистина утвердительно кивнула головой. Она поставила ногу на руку Флориса и с его помощью взлетела в седло. На какую-то секунду их тела соприкоснулись. Глаза Батистины сверкнули и мигом погасли. Флорис не мог с уверенностью сказать, не привиделось ли ему это. Он на мгновение прижал девушку к себе. Она вздрогнула и вырвалась.
Батистина села верхом и продолжала упрямо избегать встречи со взглядом юноши. Флорис терялся в догадках, что бы это могло значить. В конце концов он пришел к выводу, что за долгие годы странствий отвык от общения с женским полом и теперь должен осваивать эту сложную науку заново.
«Но ведь она уже была близка с мужчинами… И не с одним… Возможно, их даже было много… Мне, наверное, следовало просто опрокинуть ее, как последнюю шлюху… Распутница… мерзавка… строит из себя…» — мысленно говорил себе Флорис, поглядывая на Батистину, с безмятежным видом скакавшую рядом.
Молодые люди пересекли поляну. Солнце уже начало склоняться к закату.
Они проезжали мимо множества окровавленных, изуродованных трупов. На поляне уже появились похоронные команды. Могильщики собирали мертвых и укладывали их рядами. Батистина прикрыла глаза рукой. Вокруг каркали вороны. В небе кружили стервятники, постепенно приближаясь к земле. Батистина безмолвно смотрела на жуткую картину, ее тошнило…