Читать интересную книгу Заговор генералов - Владимир Понизовский

Подобно "голубым полковникам" в неосмотрительно разогнанных департаменте полиции и корпусе жандармов, в столицах западных стран сразу оценили истинную силу его идей. Именно во Франции и Англии первыми всполошились, когда узнали, что Ульянов-Ленин решил как можно скорее вернуться из Швейцарии в Россию. Приставили филеров. Приготовились: пусть только ступит его нога!.. Предупредили князя Львова: "Ленин - хороший организатор и крайне опасный человек". Но Ленин разрушил все замыслы, вернувшись через Германию. На другой же день после его приезда в Петроград Морис Палеолог отметил:

- Приезд Ленина представляется мне самым опасным испытанием, которому может подвергнуться русская революция.

Каким провидцем был француз!.. В июльские дни дипломатические представители "сестер" решительней всего настаивали на расправе именно с лидером большевиков.

- Настал психологический момент для нанесения окончательного и сокрушительного удара! - сказал сэр Бьюкенен.

- Необходимо арестовать Ленина, обвинить в государственной измене и заранее предопределить приговор! - вторили англичанину сначала сенатор Рут, а затем и посол Френсис.

Их крайнее неудовольствие, по заявлению сэра Быоке-нена, вызвало то, что министр-председатель "не сумел надлежащим образом воспользоваться своими полномочиями, разыскать и арестовать Ленина, применить к нему те же самые меры, какие были применены к его единомышленникам на фронте".

Итак: Временное правительство - Совдепы - Ленин... Генеральные направления политики союзников вполне согласовывались с концепцией самого Савинкова. Но для определения собственной стратегии ему надо было разобраться еще и в кой-каких нюансах. Один из них - трансформация отношения представителей Антанты к "любовнику революции".

В мае, перед своим возвращением в Париж, Морис Па-леолог за чашкой кофе сказал Савинкову, как бы инструктируя его на будущее:

- Мсье Керенский более всего соответствует моменту: будучи лишь министром юстиции, он действует как настоящий глава правительства. Как и мой коллега сэр Бьюкенен, я полагаю, что хотя лично он и не вполне симпатичен, но импонирует нам тем, что жаждет удержать Россию в войне и обуздать крайних левых. Остальные члены российского кабинета, к величайшему нашему сожалению, плачевно слабы.

Этот разговор состоялся более двух месяцев назад. А буквально вчера из уст преемника Палеолога, нового своего друга-наставника мсье Нуланса, Савинков услышал нечто противоположное:

- Керенский выдохся. Ситуация в России требует более сильного человека. - И тоже сослался на дуайена дип-корпуса: - Сэр Бьюкенен солидарен со мною. "Керенский почти сыграл свою роль" - вот дословно мнение посла Великобритании.

Это и было сегодня для Савинкова самым важным. Он почувствовал: руки у него развязаны. С младых лет он любил в часы досуга решать кроссворды. Благодаря им исподволь накапливалась энциклопедичность знаний, тренировалась память, вырабатывались последовательность и настойчивость. Казалось бы, мелочь - прямоугольная фигура, по чьей-то прихоти разграфленная на маленькие квадратики. Угадать несколько закодированных понятий вразброд - легче легкого. А последовательно - с первого до последнего номера по горизонтали, а затем с первого до последнего по вертикали? Вот тут и полистаешь словари, справочники, пошевелишь мозгами!.. Борис Викторович приучил себя: должен разгадать от аза до ижицы. В сегодняшней замысловатой фигуре кроссворда оставалась одна незаполненная горизонталь, перекрещивающаяся двумя уже обозначенными вертикальными - семь квадратиков, в которые вписывалось имя: "Сомерсет". Вильям Сомерсет Моэм. Соединяющий имена Бьюкенена и Френсиса. "Скажи, с какою вестью пожаловал ты к нам?.." Это кажется, Сусанин спрашивает у Сабинина. А Сабинин отвечает: "Эх, ребята! Без похмелья нет в Руси пиров честных! И не едет без веселья к шумной свадебке жених!.."

В почте, с утра ожидавшей разбора, оказался удлиненный розовый конверт - такой могла прислать только женщина. Надрезав его, Савинков убедился, что не ошибся. А пробежав округлые строчки, обрадовался, как доброму знамению: Сашенька Короткова уведомляла, что папочка ее отбыл в Москву для участия в каком-то собрании "как реликт российской свободы", а тем часом в Питер прибыл знаменитый английский писатель, давний ее знакомый Вилли Моэм - и она, желая познакомить Вилли с самыми замечательными соотечественниками, приглашает посему завтра на обед "милого Бобби", где и представит его "очаровательному Вилли".

Борис Викторович рассмеялся и даже напел голосом Антониды:

Ряженая ждет!

Праздник у ворот!

Ждет венец, и пир веселый ждот!..

Когда он слушал эту оперу?.. Небось лет двадцать назад... Точно. Сидели на галерке вместе с Ваней Каляевым. А Сусанина пел Шаляпин. Теперь же вдруг всплыло. Вот так и при разгадывании кроссворда: ищешь, ищешь, перетряхиваешь все книги в библиотеке мозга - и вдруг само выскочит. И точнехонько, буковка к буковке, уместится в пустые квадраты. "Страха не страшусь, смерти не боюсь, лягу за царя, за Русь!.." Как они тогда бесновались на галерке! Чуть не вывалились в партер, на лысины...

Глава двенадцатая

14 августа

1

Антон понимал: Московское совещание-представление вступало в свою кульминацию. Свидетельствами тому были и вчерашняя встреча генерала Корнилова, и слова Костырева-Карачинского, и беседа с Милюковым утром в "Национале"... Но главное, конечно, - последний разговор с товарищами из Московского комитета.

Большевики внимательно следили за событиями, давали свою оценку каждому повороту их и принимали необходимые меры. Ногин, Землячка, Ярославский, Скворцов-Степанов, Пятницкий пришли к общему убеждению: ныне провозглашение военного диктатора не состоится. А если все же Рябушинский, Милюков и генералы решатся на этот шаг, они жестоко поплатятся: подавляющее большинство войск Московского гарнизона и пролетариат города - против генеральской диктатуры.

- И все же на "авось" да "небось" полагаться не будем, - сказал Пятницкий. - Договорились с железнодорожниками: если заговорщики попытаются двинуть к Москве казаков, движение будет перекрыто. Двенадцатого мы добились даже большего, чем просто показали участникам сборища в Большом театре нашу силу, - сами рабочие, три дня назад еще поддерживавшие эсеров и меньшевиков, теперь прозрели, поняли, куда ведут их Чхеидзе и Церетели. Поняли и эсеро-меныпевистские депутаты Московского Совдепа - не все, конечно, но многие. Поэтому сегодня по нашему предложению удалось создать объединенный Временный революционный комитет. В него вошли два большевика, два меньшевика, два эсера и один представитель от штаба округа. ВРК законспирирован. Но если контрреволюционеры все же объявят диктатора, комитет возглавит действия и от своего имени издаст приказ об аресте главаря путчистов.

- Надо ли было объединяться с эсерами и меньшевиками даже во Временном комитете? - высказал сомнение Антон. - Не посеет ли это иллюзии у рабочих, что отныне большевики и соглашатели выступают единым фронтом?

- Эту возможность мы учитывали, - отозвалась Землячка. - Мы направили товарища в Питер, чтобы поставить в известность о своем решении ЦК. Думаю, если такие иллюзии и возникнут, мы сумеем быстро их рассеять: и в ВРК мы заявили, что наши контакты с эсерами, меньшевиками и прочими имеют только информационный характер, а действовать мы будем так, как сами сочтем необходимым.

- Но сегодня электрический свет дан, вода по трубам пошла, рестораны открыты, трамваи звенят, - не мог полностью разделить энтузиазма московских товарищей Пут-ко. - Значит, забастовка...

- Да, мы так и решили: забастовка будет однодневной, - сказал Емельян Ярославский. - Она - предупреждение, грозное предостережение силам контрреволюции. К тому же воскресенье - и все равно большинство предприятий не работает. Но надеюсь, в Большом театре увидели: пролетариат Москвы пошел за нами!..

Вчера Большой театр пустовал, заседания шли по фракциям. Члены Думы всех созывов собрались под председательством Родзянки в аудиториях Московского университета. Театр Зимина был предоставлен "левым" - эсерам и меньшевикам. Много пришло и военных. Антон попал как раз на выступление Церетели:

- Революционная демократия не должна отказываться от соглашения с буржуазией. Но, идя на это соглашение, она должна строго и точно определить свою линию поведения!..

Уловил господин меньшевик и решил перестроиться на ходу?.. И снова Путко подумал: правы ли московские товарищи, решившие вступить в блок, пусть даже и временный, со сторонниками этого господина?..

Все это было вчера. А сегодня, четырнадцатого, в понедельник, ротозеи снова заполнили площадь Большого театра и вокруг здания тройная цепь охраны.

В фойе чувствовалась нервозность. Делегаты сбились в группки, шушукаются. На всех переходах топчутся юнкера с винтовками и тяжелыми патронташами. Сегодня караулы от другого, Михайловского училища. Костырева-Карачинского не видно.