— Потом с тобой поговорим, — тем же спокойным тоном пригрозил Коте папочка.
— О чём? — испуганно пискнула она.
— О том, нужна ли моему внуку такая мамаша.
— Чего-о? — взъерепенилась эта дурища. — Родство, Тим Бертыч, ещё доказать надо!
Никогда ещё у Тим Бертыча не было таких больших глаз.
— Не будем это откладывать, бегом ко мне в машину!
***
Первые минут десять пути мы ехали молча, и каждый думал о своём. Гриша наверняка переживал за Котю и чтил минутами молчания потерянную карьеру. Я молилась о том, чтобы Котя, пересевшая в другую машину, не вынудила папу к жёстким мерам. Ангелина за неё вряд ли заступится, и надежда только на Васю. Мне же, Котиной защитнице, места в их салоне не хватило.
Марк, наверное, думал о том, как бы подкатить к Диане, не растеряв запчасти. А о чём думала Диана, глядя в окно на дождь, было известно только ей.
Первым тихую идиллию нарушил Марк:
— Диана, а в Испании у Вас тоже бизнес?
— Мугу.
— А как же с языками? Вы и испанский знаете?
— Да.
В подобном ключе диалог ещё продолжался некоторое время, пока дотошный Львович не поинтересовался:
— А как же муж терпит Ваши постоянные командировки?
— Вы таким образом решили прощупать, есть ли у меня муж?
— Ну-у… — неожиданно смутился Марк.
— А Вы знаете, Марк, Вы очень похожи на моего шестого супруга, — кокетливо сообщила Диана.
У Григория чуть глаза не выскочили, да и я, надо сказать, опешила.
— А-а… а сколько же их всего? — просипел Марк.
— Оу! Позади у меня пять очень удачных браков!
Я расслабилась, Гриша окаменел, а Маркуша аж поперхнулся.
— В смысле, удачных?
— Тут всё просто — мои мужья скоропостижно скончались, оставив мне приличное состояние.
— И что, все пятеро скончались? — недоверчиво прошептал Марк.
— Конечно, все. Честно говоря, мой темперамент нелегко выдержать. И вот теперь я богата, но очень одинока.
Сейчас в голосе Дианы было столько трагизма, что, не знай я всю правду, прослезилась бы от сочувствия.
— А-а… Это прикол такой? Вы же сказали, что я шестого напоминаю, — вспомнил Львович.
— Но я ведь не теряю надежды обрести семейное счастье.
— В лифте мне так не показалось, — хмуро ответил Марк и зыркнул на меня.
А я не выдержала и расхохоталась, заслужив от Дианы укоризненный взгляд.
— Извините, а это что, такая шутка была? — подал голос Гриша.
— Развод для тупых лохов, — с напускным весельем пояснил ему Марк и обратился к Диане: — Я всегда считал, что женщину украшают мягкость и беззащитность.
— А я никогда не любила украшения, — парировала француженка и отвернулась к окну.
Весь остаток пути каждый из нас снова думал о своём. Но Марк, подозреваю, о чужом.
***
Василиса порхала вокруг большого стола, как реактивный мотылёк. Горничных в этот поздний час тревожить не стали, а папин день рождения ещё не истёк. У нас было целых пять минут для празднования в тесном семейном кругу. Несмотря на то, что Котю с Масиком папа ещё не вычеркнул из претендентов на нашу фамилию, за столом они отсутствовали. Непривычно притихшая Котя смиренно удалилась в свою комнату укладывать Масика. Мне же было не до её душевных терзаний, пока на право сидеть за этим столом претендовали Львовичи.
Ангелина сидела, как на раскалённой сковороде, и явно не ожидала от спонтанного ужина ничего доброго. Зато Маркуша расслабился, как у себя дома, и скалился во все стороны. С его уникальной интуицией только угадывать, в какой руке гиря.
Я пью мелкими глотками минералку и сквозь стеклянный стакан наблюдаю за Василисой.
— Пять мину-у-ут, пять мину-ут — это много или мало, — нервно подрагивающим голосом напевает Вася себе под нос, расставляя чашки, фужеры, пиалки…
— Сядь, Василиса! — командует хозяин дома и послушная Вася тут же занимает место за столом.
— Тимур-рчик, можно я скажу? — будоражащее слух мурлыканье француженки скрашивает следы уходящего дня и радует именинника.
Я очень люблю, когда папочка улыбается. Его день рождения — это святое. Свой же тост я приготовила для нового дня…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
81
После дождя не всегда приходит радуга. Сегодня её не будет. Ночь вступила в свои права, скрывая в клубящейся мгле даже звёзды и приглушая яркий свет округлившейся луны.
Сейчас мне хочется назад, в дождь, в моё возбуждённо-бесшабашное настроение, подогретое праздничными коктейлями. Они так быстро ударили мне в голову, наводя в захмелевших извилинах полный шухер и придавая мне уверенности и дерзости. И с такой же быстротой алкоголь выветрился и растворился в ангельских слезах, оставляя меня растерянной, подавленной и трезвой.
И что — за ничтожно короткое время какому-то отвратительному Пальцу удалось посеять во мне чудовищные комплексы? К сожалению, его слова упали на подготовленную Ромкой почву и проросли мгновенно, опутывая меня неуверенностью, как ядовитым плющом. Но я ведь Баева, и Пальцем меня не раздавишь.
Как раз в эту самую минуту Львович втирает моему папочке какую-то, только им понятную, информацию о цетане, уровне вязкости и присадках.
— За каким мне арктическое топливо, Марк? Я свою избушку на юрту менять не планирую.
— Да нет, Тимур Альбертович, это я в качестве примера.
— Ну, тогда не распаляйся, договор я уже видел. Мне неинтересно.
Моему папе неинтересно. Так когда-то мне говорил Ромка… Так говорят, чтобы отделаться от собеседника. И я очень рада, что сейчас папа бесцеремонно заткнул Львовича. Ангелина по-прежнему выглядит очень напряжённой, и даже если мужчины обсуждают тот самый договор, из-за которого она так переживала, то прямо сейчас Львовне на него плевать. Весь её вид говорит о том, что она мечтает быть подальше отсюда. Если честно — я тоже. Но хозяин дома настроен поговорить:
— Мне, Марк, вот что интересно, — начал папа, бросив на меня быстрый взгляд. — Какие у тебя отношения с моей дочерью?
— С Вашей дочерью? — удивлённо переспросил Львович и тоже посмотрел на меня. Я же в ответ помахала ему рукой. Это от нервов.
— Именно — с дочерью, — папа прищурился. — Или у тебя здесь с кем-то ещё отношения?
— Нет, ни с кем, — Марк пожал плечами и уставился на Диану. Та отреагировала сразу:
— Ма-арк, так Вы поэтому пытались облапать меня в лифте, с дочкой Тимура перепутали?
Львовичу взбледнулось лишь на мгновение, но он тут же взял себя в руки.
— Ну, так уж и облапать, — усмехнулся он. — Просто сложно не обратить внимание на красивую женщину, если ты нормальный мужчина.
— Как раз это я и пытаюсь выяснить, — миролюбиво заговорил папа. — Я тебе, Марк, вопрос задал, помнишь?
— Какой? — Львович взглянул на папу и вспомнил: — Про Еву, в смысле?
Никакого ответа не последовало, поэтому Марк продолжил:
— Да какие у нас отношения? Хорошие, — он вперился в меня взглядом, будто пытался убедиться, а заодно и меня убедить, что у нас хорошие отношения. Не убедил.
— Марк, ты ведь сегодня сказал, что любишь меня, — мой голос дрожал очень натурально, потому что меня снова охватило нервное возбуждение.
— Люблю, конечно, — не стал отрицать Марк. — Ты классная девчонка, — вернул он мне комплимент.
— И ты попросил дать тебе шанс, — напомнила я.
— Попросил — и что? Мы с тобой с момента знакомства не очень ладили и теперь мне нужен этот шанс, чтобы склеить наши дружеские отношения.
Всё это звучит очень гладко, и Марк выглядит очень уверенным, и Василиса смотрит на меня с жалостью, и Ангелина заметно расслабилась, а Диана с опасным прищуром взирает на Марка. А мой папочка всегда готов мне простить любую глупость и никому не позволит превратить меня в посмешище.
Но сейчас он спокойно смотрит на меня и его нисколько не смущает мой печальный вид — он ждёт. Мы словно за покерным столом. Уверенная в своей комбинации, я повысила ставки, но Марк не ушёл в пас — он вскрылся. Каре из тузов позволяют ему расслабиться и снисходительно взирать на глупую наивную Бабайку — ну что, тварюшка, сдаёшься?