— А-а, да пошли покурить, наверное, — он кивнул в сторону лестницы. — Э, а ты куда?
Я прицыкнула на Руслана, сделав страшные глаза, и кивнула на мнущуюся в сторонке девушку. В её облике смущение боролось с нетерпением. Ну я ж не зверь какой — у наших парней и так скудно с личной жизнью, и я поспешила оставить парочку наедине.
— По делу я! На минуточку.
На лестничной площадке очень тихо. Здесь почти стерильная чистота и, конечно, нет даже намёка на сигаретный дым. Затаив дыхание, я на цыпочках спустилась вниз на один пролёт, когда до моего слуха донеслись неясные звуки сверху. Я остановилась и прислушалась. Спустя несколько секунд возня повторилась, а следом послышался непривычно жалобный и плаксивый голос Ангелины:
— Марик, хватит…. Ну, не надо, пожалуйста.
Она говорила очень тихо, но отличная акустика позволила расслышать каждое слово. И эти слова настораживали.
— Да что ты щемишься, как целка? У тебя есть альтернатива?
От воображаемой картины у меня глаза поползли на лоб.
А как это?.. Там что… ой!.. У них там инцест, что ли?
Захотелось немедленно сбежать, но вместо этого я замерла на месте, вжавшись в прохладную стену.
— Марик, не сейчас. Я клянусь, что всё сделаю, я постараюсь. Ну, пожалуйста!
— Да что ты теперь сделаешь, овца?! Ты уже в отставке! Ты даже эту мелкую шавку не смогла прикормить.
— Ну ты же вроде сам…
— Что сам? — Львович рявкнул так, что я вздрогнула. — Эта падла ерепенится, цену себе набивать вздумала! Да она умолять меня должна и сама доплачивать…
О, господи, о чём они? А можно имена, даты… пароли?..
— Марк, она же ещё маленькая и избалованная. К тому же у девочки любовь…
От неприятного подозрения противно засосало под ложечкой. Захотелось заткнуть уши…
— Какая любовь, умолкни уже с этой хренью! Кому она на хрен нужна без папашиного бабла! А Баев этого нищеброда и близко не подпустит к своей анорексичной тварюшке!
Что?..
На меня словно ледяной водопад обрушили, и все дальнейшие слова, превратившись в единый гул, перестали доходить до сознания. Внутри меня разрасталась чёрная вязкая клякса, стремительно поглощая тепло и свет, рассеивая звуки. И лишь один вопрос — почему же меня бросил Ромка? — балансирует на краю этой чёрной пропасти… И исчезнет в ней, как только я узнаю ответ. И что останется?
— Умоляю, только не трогайте его!.. — визгливые нотки в голосе Ангелины выводят меня из оцепенения.
Она повторяет эту фразу ещё и ещё, и слова обретают зловещий смысл.
Кого — его? Они хотят что-то сделать с папой? С моим папочкой?!
Ярость мгновенно отрезвляет, не позволяя мне сгинуть в чёрном провале. Я вся обратилась в слух, чтобы почти сразу услышать громкое:
— Минута вообще-то прошла.
У распахнутой двери, ведущей на наш этаж, на меня вопросительно взирает Руслан. Мне захотелось его немедленно придушить за добросовестную службу. Голоса наверху тут же смолкли.
79
Когда Диана за глаза называла Руслана и Ярика «двое из ларца», я услышала в её словах издевательский подтекст и даже оскорбилась за ребят. Хотя, что уж тут такого обидного? Надо было сразу называть своими именами — два дебила!
Я молча расстреляла Руса яростным взглядом, демонстративно сняла босоножки и с нарочитой осторожностью прокралась к двери. Куда проще было приложить палец к губам, но моё шпионское расследование уже сорвалось, и я дала парню возможность осознать ошибку и почувствовать вину, прежде чем поставить на нём клеймо идиота. Я неслышно прошла мимо, грубо задев Руса плечом. Только плечо отбила, а Руслан, оставшись на лестничной площадке в одиночестве, не нашёл ничего лучше, как громко объявить:
— Ну, раз уж никого нет, тогда я тоже пойду.
Он громко захлопнул дверь и развернулся ко мне с виноватой улыбкой.
— Ев, прости, я лоханулся, да?
Не было никакого желания заводить себя ещё больше, обрушив свой гнев на Руслана. Я застегнула босоножки, разгладила подол платья и молча кивнула.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А что там было, расскажешь? — в глазах Руса вспыхнуло беспокойство и не угасло любопытство.
Мне вдруг так захотелось рассказать верному Русику обо всём… И перехотелось тут же. О чём я ему расскажу? Я ведь и сама ничего не поняла, кроме оскорблений в мой адрес. А это совсем не то, о чём следует слышать молодому мужчине.
— Меня там не было, Руслан. Хорошо?
— Как скажешь, — он пожал плечами, но на его лице читалось разочарование. — Ты подумай, может, это важно.
Ещё как важно, Рус, и да — мне надо хорошенько подумать.
Я кивнула охраннику и поспешила вернуться в стильный ресторанный зал, наполненный музыкой и смехом. Котю среди гостей я не обнаружила, но звонить ей не стала. Сейчас её восторженный энтузиазм никак не втиснется в мою одинокую скорлупу, где с помощью злости я пытаюсь задушить обиду, и все эти эмоции мне мешают рационально мыслить.
— Молодой человек! — я привлекаю внимание официанта, ловко лавирующего между гостями с тяжёлым подносом, заставленным изысканными алкогольными коктейлями.
Он приветливо улыбается и устремляется ко мне.
— Нельзя нагружать позвоночник такой тяжестью, — заявляю ему менторским тоном и облегчаю его ношу на четыре коктейля.
Как же противно и стыдно осознавать, насколько я оказалась глупа и наивна. Поверила отвратительному Маргаритовичу и даже сочувствовала ему — ну что за дура! Я ведь в самом начале была на правильном пути… Почему же я сбилась? Ничего героического этот гад не совершил, разве что… Ну не поцелуй же растопил мою неприязнь. Да и не хотела я с ним целоваться. А уж он!.. Представляю, как он, наверное, потом плевался.
Обида меня захлестнула снова и, не выпуская из рук коктейль, я проследовала к ближайшему ко мне большому зеркалу. Какая-то тётка прилипла к нему намертво, за это время можно было все волосы на голове пересчитать.
— Женщина. Отойдите, пожалуйста, от зеркала, а то, боюсь, Вы сглазите свою красоту.
Дама с высоты своего роста смерила нас со стаканом презрительным взглядом, оценив и мой скромный внешний вид, и манеры, а точнее, отсутствие таковых, и величественно отвалила. А я заняла её место.
Та-ак, что тут у нас?
А у нас тут очень недовольное, но всё ещё симпатичное лицо, красивые волосы… И ноги… Но я ведь не тощая! И, словно желая это опровергнуть, в отражении за моей спиной возникла фигуристая Ангелина Львовна. Интересно, что они там с Маркушей так долго делали? Я за это время уже пятый коктейль допиваю. Этот оказался самый крепкий.
— Ева, почему ты одна? — губы Ангелины улыбаются, но взгляд настороженный.
— А ты почему? — спрашиваю у отражения.
— Я только вернулась в зал и увидела тебя…
Как же мне не повезло. Теперь, рядом с её отражением, моё выглядит иначе. Словно бабочка между двумя верблюжьими горбами. Красивая, нежная… но никто не заметит эту хрупкую красоту за выдающимися буграми. Мамочка была права — я не удалась.
— Ева, а ты не много выпила? — в зеркале красивые Ангелинины глаза с красивым беспокойством пялятся на мой стакан. Как у неё так получается — всё красиво?
— Мне столько не выпить, — отвечаю своему потускневшему отражению и снова ловлю взгляд Львовны. Теперь её глаза стали ещё больше. — Так зачем ты ко мне подошла, А-Ангелина?
— Ты выглядишь такой грустной и одинокой…
— М-м… А почему ты тогда не подошла к Богдану? Он тоже очень одинокий и грустный.
— Ты знаешь Богдана? — Ангелинин голос срывается. Она резко разворачивает меня спиной к зеркалу, но здесь тоже она. — Где ты его видела, Ева?
Львовна встряхивает меня, отчего остатки коктейля выплёскиваются ей на платье, но она даже не обращает внимания — ей важнее, где сейчас её одинокий Богдан.
— У него красивое тело, — вспоминаю я, растягивая слова. — Мяса маловато, но это, наверное, от тоски. Ноги у него длинные и волосатые… Хотя, мой папа ещё волосатей. А тебе чья шерсть больше нравится?