верхний слой плодородной земли. В те времена редкий калмык задумывался о лесонасаждении. Не в чести были яблоки и абрикосы. И вот Хейчи замыслил: если привезенные им деревья укоренятся в низинке, он со своей семьей осядет на склоне лога, а там, глядишь, и другие родичи подселятся, и будет у них зеленый хуторок, как у русских.
Возвращаясь с возом необычной поклажи, Хейчи неторопливо приближался к хотону. Но к своему крайнему удивлению, не обнаружил селения на привычном месте. Стояла лишь одна полуразвалившаяся кибитка. Под пологом оказалась древняя старушка. Она металась в бреду, просила воды. Хейчи вскипятил чайник, напоил ее. Потом приготовил еду. Но помощь его была уже напрасной. На другой день старушка умерла. Хейчи и прежде слышал о таком: люди уезжали, оставляя больных или престарелых, ставших им в обузу. Похоронив старуху, Хейчи отправился по следам кочевья, но еще в пути почувствовал недомогание. И тогда он понял, что судьба уже пометила его страшной болезнью, чумой. Но ему так хотелось еще раз взглянуть на жену и своего восьмилетнего сына… Подъехав к перебравшемуся хотону, Хейчи остановился невдалеке от своей кибитки, распряг коня и лишь затем, повалясь без сил в телегу, позвал по имени жену. Когда же она с радостью кинулась к нему, Хейчи властно остановил ее:
— Не подходи близко! Со мною случилась беда!.. Скорее позови трех старейшин рода, хочу говорить с ними.
Со старейшинами он тоже простился на расстоянии.
— Вот что, почтенные люди! Дорогая супруга! — сказал он. — Я заразился в пути этой страшной болезнью, приехал напоследок взглянуть на вас, да простят меня бурханы за принесенные вам хлопоты. Слушайте, меня, люди! Снимайтесь и переезжайте на другое место. До рассвета вы должны удалиться верст на десять.
Мудрого Хейчи очень любили в хотоне. Поднялся плач. Жена рвалась к телеге.
— Остановись! — приказал ей Хейчи. — Живи ради ребенка! И вы не плачьте обо мне! Уезжайте скорее, я рад, что еще раз увидел вас всех.
— Не приходите и хоронить! — напомнил Хейчи. — Душа и тело мои сами уйдут к Эрлык номын хану. Сюда вернетесь только через три года.
Мужчины попрощались с умирающим Хейчи поклоном, попричитали женщины, и хотон снялся со своего места.
После отъезда однохотонцев Хейчи собрал в себе последние силы и посадил у колодца в лощине привезенные деревья. Джолум и телега запылали. И откочевавшие увидели с бугра огромный костер и бросившегося в тот костер обреченного болезнью человека…
Через три года ранней весной люди рода Чонос возвратились к месту прежней стоянки. За это время никто не осмелился туда заглянуть. В народе ходила молва, что дух этой болезни три зимы и три лета витает над местом погребения и болезнь может еще ужалить любопытного.
Люди не спешили к страшному месту. Они пригласили из хурула трех старых гелюнгов, собрали знатных людей рода на обряд изгнания злого духа болезни.
И когда они подошли к тому месту, то увидели недалеко от обвалившегося колодезного сруба настоящее диво: там пышно цвела молодая яблоня!
— О, хяэрхан! Бурхан-багши! — старейшины и монахи опустились у дерева, шепча слова молитвы.
К тому времени подошло все кочевье, и люди с благоговением тоже падали ниц у дерева.
— То чистая душа Хейчи, достигнув рая, послала нам это райское дерево на счастье… — рассудили монахи.
Год тот удался неслыханно щедрым на покосы. Род Чоносов разбогател. Все это суеверные люди отнесли за счет яблони Хейчи. И с тех пор к яблоне стали приходить с горем и радостью. Молодожены приносили сюда свои дары, несчастные просили под яблоней помощи у духа мудрого Хейчи. В пору изнурительной засухи, в дни гибельных буранов вся община сбивалась у яблони. Появились паломники из самых дальних хотонов. Взять замуж девушку из хотона, где растет райское дерево, считалось большой честью для степняков.
И вот сегодня к яблоне пришли стар и мал в надежде, что священное дерево отведет от них руку карателей.
Когда Церен приблизился к логу, он увидел хоровод стенающих и плачущих людей, ходивших вокруг яблони. Сорок девять раз должны они были обойти яблоню вокруг и затем, отдав земной поклон, взять щепотку земли, как заклинание от беды.
Церен терпеливо ждал, пока моление это кончится. Люди поодиночке стали подниматься с земли. И тут они заметили Церена. Как бы ни тяжело было у них на душе, появление давно исчезнувшего из хотона сына Нохашка, да еще по слухам убитого на войне, тоже многие восприняли, как диво, в которое не очень-то и верилось.
— Церен, поднимись на телегу! — стали просить его. — Слух прошел, что тебя красные убили. Да ты ли это, Нохашкин сын?
Церен сошел с коня, взобрался на чью-то телегу. Толпа сбилась вокруг. Церен видел вымученные улыбки.
— Эк, вымахал-то! Не женился еще? Говори же скорее, чего молчишь? — торопили со всех сторон.
Церен думал о том, с чего начать непростой разговор.
— Товарищи, отцы, матери и сестры! — сказал он, едва пересиливая волнение. — Прошло почти шесть лет, как меня увезли из хотона. За это время перевидел я хороших и плохих людей. Сиротская доля не бывает легкой. Батрачил у Бергясова дружка, был коноводом у белого офицера. Когда под ним убили коня, отдал господину поручику своего, думал, он посадит меня сзади. Офицер бросил меня в бою. И не просто так, ваше благородие, был тот поручик, а брат жены… Попал в плен… Вот так ласкала меня судьба на чужбине! И все же, дорогие однохотонцы, ваша беда сейчас страшнее! Не знаю, смогу ли помочь вам, но вчера, когда ночевал в Адгудовском аймаке, прослышал я, кто убил тех двух кадетов.
— Говори же, Церен, скорее! Может, твое слово отведет от нас беду.
Церен продолжал, не торопясь:
— Те двое наткнулись на дезертиров в балке. Если бы кадеты проехали мимо, все обошлось бы. Но белые стали требовать документы, угрожали расстрелом. И тогда один из дезертиров застрелил их из карабина… Вот какая история. Разве человек знает, когда творит зло, чем обернется это зло для других?
Люди возмущенно зашумели. Раздался вопрос:
— Скажи, Церен, где сейчас те дезертиры? Может, они примут вину на себя?
— Ищи ветра в поле! — ответили на этот вопрос из толпы.
— Люди добрые! — перекрикивая гул толпы, продолжал Церен. — Зло здесь не в солдатах, не желающих воевать. Все зло в тех толстосумах, что не дают встать на ноги нашей народной власти. Конечно, они хотят, чтобы власть осталась за ними, а потому всякой хитростью натравливают бедняков на новую бедняцкую власть и защитницу ее — Красную Армию. Меня