— Боже мой! Боже мой! — вскричала Николь, забыв про дверь. — Что с тобой приключилось, мальчик мой любимый?
И она стала осыпать липкие щеки юного Туссена поцелуями, которые, казалось, способны были победить любую грязь, так велика была материнская любовь.
— Что случилось? — вскричал Босир, ловко завладев монетой и разглядывая ее при свете свечи. — А то случилось, что это настоящий луидор достоинством в двадцать четыре ливра.
Он снова подошел к мальчику и спросил:
— Где ты его нашел, мальчуган? Я бы с удовольствием туда отправился и поискал бы других луидоров.
— Я его не нашел, папа, — отвечал мальчик, — мне его дали.
— Как это дали? — воскликнула мать.
— Да, мама, какой-то господин! Николь едва не спросила, где этот господин. Однако наученная опытом, она из осторожности промолчала, потому что звала, как ревнив бывает Босир. И потому она лишь переспросила:
— Какой-то господин?
— Да, мамуля, — отвечал малыш, грызя леденец, — какой-то господин!
— Господин? — в свою очередь повторил Босир.
— Да, папочка. Какой-то господин вошел вслед за мной в лавку и спросил у лавочника: «Скажите, юного дворянина, которого вы сейчас обслуживаете, зовут де Босир, не так ли?» Босир с важностью выпятил грудь; Николь пожала плечами.
— Он сказал тек: «Не знаю, точно ли он дворянин, а зовут его в самом деле Босиром. — Он проживает где-то совсем рядом? — спросил этот господин. — Да, в доме налево отсюда, на четвертом этаже, под самой крышей. — Дайте этому мальчику самых вкусных сладостей, я заплачу», — сказал господин. Потом он повернулся ко мне и прибавил: «Держи, малыш, луидор. Это тебе на конфеты, когда съешь вот эти». И он вложил мне в руку луидор. Лавочник сунул мне пакет под мышку, и я пошел… Ой, а где же мой луидор?
Не заметив, как Босир утащил у него монетку, мальчик стал повсюду искать свой луидор.
— Растяпа! — проговорил Босир. — Должно быть, ты его потерял!
— Да нет же, нет! Нет! — повторял мальчик. Спор этот мог бы обернуться скандалом, если бы не последовавшее за тем событие, положившее ему конец.
Пока ребенок, еще продолжавший сомневаться в себе, искал по полу луидор, уже преспокойно лежавший в жилетном кармане Босира; пока Босир восхищался проворностью юного Туссена, явствовавшей из только что пересказанного и, может быть, немного приукрашенного нами рассказа мальчика; пока Николь, вполне разделявшая мнение своего любовника о раннем развитии сына, спрашивала себя, кто же на самом деле был этот щедрый на конфеты и луидоры господин, дверь медленно приотворилась, и приятный голос произнес:
— Добрый вечер, мадмуазель Николь! Добрый вечер, господин де Босир! Добрый вечер, малыш!
Все трое разом обернулись на этот голос.
На пороге стоял элегантно одетый господин, улыбаясь при виде семейной идиллии.
— Ой, вот тот господин с конфетами! — вскричал юный Туссен.
— Граф Калиостро! — в один голос воскликнули Николь и Босир.
— У вас прелестное дитя, господин де Босир! — заметил граф. — Должно быть, вы — счастливый отец!
Глава 4. ГЛАВА, В КОТОРОЙ ЧИТАТЕЛЬ БУДЕТ ИМЕТЬ УДОВОЛЬСТВИЕ ВНОВЬ ВСТРЕТИТЬСЯ С ГОСПОДИНОМ ДЕ БОСИРОМ
После любезных слов графа наступила тишина. Калиостро вышел на середину комнаты и обвел ее пристальным взглядом, несомненно, желая оценить моральное и в особенности материальное положение, в котором оказались его старые знакомые; нескончаемые тайные интриги графа вновь и вновь приводили его к этим людям.
Результат осмотра столь прозорливого господина, каковым являлся граф, не оставлял никаких сомнений.
Даже обыкновенный наблюдатель угадал бы — и это было правдой, — что бедное семейство проживало последние гроши.
Из трех действующих лиц, изумившихся при виде графа, первым нарушил молчание тот из них, чья память хранила воспоминания лишь о последнем прожитом дне, и потому его не мучили угрызения совести.
— Ах, сударь, какое несчастье! — пролепетал юный Туссен. — Я потерял свой луидор.
Николь раскрыла было рот, чтобы восстановить истину, однако по некотором размышлении она решила, что ее молчание может, пожалуй, обернуться вторым луидором для мальчика, и этот второй луидор мог бы стать добычей Николь.
Она не ошиблась.
— Ты потерял луидор, малыш? — переспросил Калиостро. — Вот тебе еще два; постарайся на сей раз их не потерять.
У Босира так и загорелись глаза при виде кошелька, из которого граф вытащил два других луидора и положил их в липкую ладошку мальчика.
— Держи, мама: один — тебе, другой — мне, — сказал тот, подбежав к Николь.
И ребенок поделился с матерью своим сокровищем.
От внимания Калиостро не ускользнуло, что мнимый сержант, не отрываясь, следил глазами за кошельком с той минуты, как граф начал его опустошать, доставая сорок восемь ливров, и до того времени, пока кошелек не вернулся в карман.
Когда кошель исчез в глубинах куртки графа, любовник Николь с сожалением вздохнул.
— Ну что, господин де Босир, вы, как всегда, в печали? — спросил Калиостро.
— А вы, ваше сиятельство, по-прежнему при деньгах?
— Ах, Боже мой! Да ведь вы — один из величайших философов, которых я когда-либо знал, и не только наших дней, но с древнейших времен; вы должны знать аксиому, которая ценилась во все века: «Не в деньгах счастье». Когда я познакомился с вами, вы были относительно богаты.
— Да, верно, — отвечал Босир, — у меня было тогда около сотни тысяч, франков.
— Вполне возможно; однако к тому времени, как я вновь вас нашел, вы уже промотали около сорока тысяч; таким образом, у вас оставалось около шестидесяти тысяч, а это, согласитесь, довольно кругленькая сумма для бывшего гвардейца.
Босир вздохнул.
— Что такое шестьдесят тысяч ливров, — заметил он, — в сравнении с теми миллионами, какими ворочаете вы?
— Я — только хранитель, господин де Босир, и если рассуждать здраво, то мне кажется, что из нас двоих вы были бы святым Мартином, а я — бедняком, и именно вам пришлось бы, спасая меня от холода, отдать половину своего плаща. Дорогой господин де Босир! Помните ли вы, при каких обстоятельствах мы с вами встретились? У вас тогда было, как я уже сказал, около шестидесяти тысяч ливров в кармане. Стали ли вы счастливее благодаря этим деньгам?
Босир издал вздох, более напоминавший стон.
— Отвечайте же! — продолжал настаивать Калиостро. — Желаете ли вы изменить ваше теперешнее положение, не имея ничего, кроме жалкого луидора, который вы забрали у юного Туссена?..
— Сударь! — перебил его бывший гвардеец.
— Не будем ссориться, господин де Босир. Однажды мы с вами поссорились, и вам пришлось идти на улицу за шпагой, вылетевшей через окно, помните?.. Вы помните, не так ли? — продолжал граф, видя, что Босир не отвечает. — Иметь хорошую память — это уже кое-что. Итак, еще раз спрашиваю вас: хотели бы вы изменить ваше теперешнее положение, не имея ничего, кроме жалкого луидора, который вы забрали у юного Туссена? — на сей раз это утверждение прошло без препирательств. — Я буду счастлив помочь вам исправить ваше шаткое положение.