пойдёшь, – наконец, говорит он сквозь зубы. – Но будешь делать так, как я скажу. Сидеть там, где покажу. И молчать.
Ну вот, разозлился. И даже хочется подойти, прижаться к нему, попросить прощения. Но я молчу. Нечего меня дома забывать.
Мы выходим на улицу, и Макс указывает нам на внедорожник. А что, мы разве поедем? Молча открывает для меня дверь на заднее сиденье и, как всегда, проверяет, хорошо ли я пристегнулась. Похоже, со мной не разговаривают. Да, язык мой…
С другой стороны ко мне садится Ба, и Макс подаёт ей на колени большую керамическую миску, в которой временно разместился Пат. Потом закидывает в багажник кресло, которое он купил для меня в городе, и небольшую скамеечку для Ба и садится за руль.
Стройка обнаружилась в километре за деревней, и за эти месяцы туда накатали настоящую дорогу. Вот почему понадобилась машина, я бы, конечно, сама не дошла. На плоской вершине высокого холма виднеется обширная, выступающая из земли площадка, залитая бетоном. В её центре возвышается бетонный цилиндр, окружённый какими-то штырями, видимо, это и есть основание башни ветряка. Растительности на холме практически не осталось, но строительного мусора не видно, молодцы, всё за собой убрали. Сам ветряк, вернее, его части, лежат рядом с площадкой – три огромных трубы, какие-то длинные штуки… а, Макс говорил, это лопасти, и некий агрегат, ещё в упаковке, размером примерно с полмашины. Почему я решила, что это части ветряка? А они все одинаково выкрашены в белый цвет.
Мы выгружаемся из машины. Я стою у подножия холма, открыв рот – ну не думала я, что всё это такое большое! Как это можно собрать одному? Эти трубы длиной на вид не меньше десяти метров, и в диаметре самая большая, видимо, нижняя – метр или больше. Лопасти такой же длины, и как Макс собирается их… Я понимаю, что не одной физической силой, но представить очень трудно. Мне хочется подойти поближе, чтобы реально оценить размеры, но боюсь, что не залезу на холм самостоятельно. А Максу некогда со мной возиться.
– А почему так далеко от деревни? – спрашивает Ба.
– Да это недалеко, решили вынести сюда, здесь, всё-таки, местность повыше, да и шум не будет так мешать.
– Шум? – удивляюсь я. С Ба он разговаривает, можно и мне попытаться. Но Макс не отвечает.
– Макс, ты уверен? – Ба сильно переживает. Она не скрывает тревоги и невольно озвучивает мои мысли. – Я не думала, что это такая громадная конструкция… как ты сможешь…
– Да этот ещё не самый огромный, – усмехается мой сердитый муж. – Я долго думал, примеривался, хотелось взять модель покрупнее – у них и мощность больше, и ресурс. Но понял, что промышленный ветрогенератор я в Карман не протащу. Физически. Вот они большие, сто двадцать метров высотой. А это так… Переходная модель.
– А сколько же этот будет высотой? – спрашиваю тихонько, не надеясь на ответ.
– Тридцать шесть, – оттаял мой любимый. Как хорошо, что Макс отходчивый и не может долго дуться.
Муж достаёт из машины Пата, потом моё кресло и стулик Ба. Их он относит к единственному небольшому дереву, обнаружившемуся неподалёку, и ставит в его тени. Точно, скоро станет жарко, надо сесть под каким-то прикрытием. Только не слишком ли далеко? Нам же будет плохо видно.
– А как всё это будет работать? В Кармане практически никогда не бывает ветра, – вдруг осенило меня, и я даже подняла руку вверх и пошевелила пальцами. Ничего. – Даже сейчас – полный штиль.
– Это здесь, внизу ветра нет. А наверху ветер очень даже есть, – отвечает подкованный за это время Максом Пат и продолжает, понижая голос. – А что сейчас затишье… так он неделю целую переговоры вёл, чтобы в день установки не было ветра.
– С кем переговоры? – не понимаю я. Да ещё про ветер.
– С миром. Просил принять нас и позволить. Не знаю, до чего договорились. Как он смог… здесь странный, необычный мир, но у Макса получилось.
Какая интересная жизнь у моего мужа! Полная захватывающих событий и интересных знакомств. Кажется, я уже просто устала удивляться. А Ба удивлена, это видно.
– Что думаешь делать? – вопрошает Пат из своей миски, обращаясь к вернувшемуся Максу. – Уменьшить силу тяжести или поменять свойства материала?
– А как лучше? – Макс вытаскивает из багажника простынь и хлопает дверью. Он отходит за машину, я так понимаю, собирается принять сущность и не хочет нас смущать. А я хочу посмотреть, я ещё ни разу не застала, как это происходит, и вообще… Я понимаю, Ба нельзя, а мне-то можно, я ж жена! Чего я там не видела, голого Макса, что ли, уговариваю я себя и разворачиваюсь, чтобы рвануть вслед за ним. Но Ба ловит меня за руку.
– Не нервируй его, – шипит она мне на ухо. – Ему предстоит очень трудная работа. Да что с тобой сегодня, я не знаю…
И Ба встряхивает мою руку, сердито сверля меня глазами.
– И так, и так нормально, – говорит источник. – Ты, прежде чем подняться наверх, меня не забудь… опусти в миску руки. Потом заберёшь к подножию башни, поставишь так, чтобы не мешала.
Из-за машины выходит громадный обнажённый мужчина с обёрнутым вокруг бёдер куском ткани, завязанным на крепкий узел. Нет, в сущности я буду называть его «арат», иначе запутаюсь в них. Впервые у меня появляется возможность разглядеть его при нормальном освещении. При дневном свете гудящая вокруг огромной фигуры энергия выглядит, как марево, дымка, словно исходящее от него тепло. Замечаю, что Ба выглядит шокированной. Точно, она же ещё толком не видела Макса таким.
Он совершенен, как бог – мощное широкоплечее тело с узкими бёдрами, объёмной мускулатурой, сильными руками, ростом метра три, наверное. Идеальной лепки голова на широченной, но пропорционально длинной шее выглядит неожиданно изящной. Его прямые тёмные волосы уже достигают лопаток. У арата более массивное телосложение, нет и следа юношеской гибкости мужа, и более жёсткие, суровые черты лица, чем у «моего» Макса. Он как атлант, оставивший свой вечный пост, и наплевать, что рухнет здание… Вот кто такие были земные божества, думаю я. И понятно, почему в древности так популярны были одежды без кроя, хитоны и прочие тоги. Среди землян тогда было полно таких, как Макс, а они воплощались туда-обратно, кроенная одежда рвалась. А куску материи всё нипочём, замотался и ходи себе. Всегда будет, чем прикрыть… общечеловеческие ценности.
Макс опускается на колени рядом с импровизированной чашей Пата и погружает в неё большие ладони. Места хватает едва-едва. Голубая