Андре говорит что-то о том, что Кэрри пришлось уехать несколько часов назад, чтобы помочь подруге. Он делает жест через плечо, указывая большим пальцем в направлении бочонка, который я вижу на заднем дворе.
— Ребята, хотите пива? Хотя это довольно слабое дерьмо. Есть также пара ящиков пейл-эля.
— Люблю хороший эль. — Пакс потирает руки, оглядываясь в поисках, выискивая упомянутые ящики, но я кладу руку ему на плечо.
— Это очень любезно с твоей стороны, но, боюсь, нам действительно пора идти. Мы заскочили только по дороге домой, чтобы узнать, не нужно ли подвезти Прес.
Андре кивает. Я не шучу, похоже, он искренне разочарован тем, что мы не собираемся оставаться и тусоваться с ним.
— Ох, ладно. Неважно. Может быть, в следующий раз. Вообще-то, эй, подождите здесь секунду. — Он ныряет в коридор.
Пакс хлопает меня по руке.
— Почему мы не можем потусоваться с моим новым лучшим другом?
— Клянусь богом, я убью тебя…
Появляется Андре с двумя бутылками пива. Он сует их нам в руки, радостно кивая.
— Вот, держите. На дорожку. Надеюсь, мы скоро снова увидимся, ребята. О, в чем дело, Джеймс? Йо! Подожди! Я иду. — Он оглядывается на нас с Паксом, мягко хлопая нас по плечам. — Серьезно, парни. Добро пожаловать сюда в любое время. Ведите машину осторожно, хорошо? — Андре бросается вслед за своим другом, исчезая в толпе.
Мы с Паксом смотрим на пиво, а затем переглядываемся.
— Выбить дерьмо из этого чувака будет очень сложно, — говорит Пакс, открывая свое пиво. — Он, как собака, запертая в теле человека.
— Знаю, — угрюмо отвечаю я. — Я подумал о том же самом.
ГЛАВА 44
КЭРРИ
ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ
Мне больше не нужно лгать. Ни о чем. Я могла бы рассказать правду о своем прошлом любому, кто будет слушать, и не будет никаких последствий. Я свободна от всего того дерьма, которое случилось в Гроув-Хилле. Но... я все еще не могу заставить себя говорить об этом. Не могу заставить себя говорить правду и о других сферах своей жизни. Видите ли, как только вы начинаете лгать о мелких деталях, на удивление трудно остановиться.
Я говорю Элоди, что переспала с Андре. Даже не знаю, почему говорю эту ложь, когда она так явно далека от правды, но думаю, что часть меня хочет, чтобы это было правдой. Сказать это вслух, чтобы увидеть, как слова слетают с моего языка. Элоди покупается на ложь, не задумываясь. Она так увлечена своими отношениями с Рэном, что не замечает боли в моем голосе, когда я говорю ей, что мне понравилось заниматься с ним сексом.
В конце месяца на день рождения Рэна парни из Бунт-Хауса исчезают, и Элоди безутешна, хотя и притворяется, что это не так. Она проверяет свой сотовый двадцать три раза в течение часа, прежде чем я перестаю считать и оставляю ее тосковать по Темному Лорду Бунт-Хауса.
В следующие недели жизнь идет своим чередом.
Мерси возвращается в Вульф-Холл, расхаживая с таким видом, будто никогда не уходила, что выводит Рэна из себя.
Я занимаюсь с Элоди и Прес.
Я иду еще на три свидания с Андре, и он говорит мне, что влюблен в меня на заднем ряду кинотеатра, так мило и искренне, что чувствую себя чудовищем, когда благодарю его и не отвечаю то же самое в ответ.
Однажды вечером Мерси прерывает нас с Элоди, болтающихся в ее комнате — в старой комнате Мары — и рассказывает, что у Мары был тайник. Ниша в эркере, под подоконником. Я ничего об этом не знала, но оказалось, что Мара вела дневник, и она забыла взять его с собой, когда покидала академию.
Я убеждаю Элоди, что дневник лучше оставить у меня. Клянусь ей, что отнесу его в полицию. Ненавижу лгать, но отдать дневник было бы катастрофой. Одному Богу известно, что там внутри — о скольких нарушенных законах написала Мара, прежде чем сбежать в Лос-Анджелес — и каковы могут быть последствия, если ее признания попадут не в те руки.
А потом... меньше чем через неделю… доктор Фитцпатрик (с очень заметной разбитой губой) объявляет, что мы должны выполнить совместное задание с другим студентом, с которым мы обычно не работаем, и Дэшил Ловетт заявляет, что хочет работать со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В ту секунду, когда слышу, как он встает и говорит это, я вырываюсь из странного тумана, в котором существовала в течение нескольких недель, и возвращаюсь в свое бренное тело.
В ушах звенит — пронзительный ужасный звук, который перекрывает всю болтовню и скрип стульев, происходящих вокруг меня.
Дэш каким-то образом появляется передо мной, одетый в отглаженную рубашку и очень дорогие на вид туфли. Выражение его лица нечитаемое, когда он смотрит на меня сверху вниз. Его рот слегка кривится, когда он обращает свое внимание на мою подругу, сидящую на диване рядом со мной.
— Давай. Вставай, Элоди. Мне нужно сесть рядом с моим партнером.
— Ты еще пожалеешь об этом, — огрызается Элоди.
— Сомневаюсь.
О, узнаю самоуверенный, высокомерный взгляд, каким сейчас смотрит Дэшил. Я видела его миллион раз, и, увидев сейчас, мне хочется кричать. Он припирается с Элоди — что-то насчет Рэна — но я не слушаю. Слишком занята, сдерживая этот крик.
Элоди выглядит несчастной, но встает и уходит. Я застываю на месте, когда Дэшил садится рядом со мной на диван. За последние месяцы я ловила странное дуновение запаха Дэша в воздухе, когда мы проходили мимо друг друга в коридорах — неизбежные моменты, когда я изо всех сил старалась забыть, как много жила ради моментов, когда видела его в коридорах академии — но краткий, слабый намек на знакомый запах всегда был только дразнящим, мягко пробуждающим воспоминания, воскрешая их к жизни.
Теперь запах цитрусовых, мяты и океана — это обонятельная атака, которая заставляет меня прижимать руку к горлу и пытаться не дышать. Воспоминания не пробуждаются. Они бунтуют.
— Что, черт возьми, ты делаешь? — шиплю сквозь зубы.
Дэшил задумчиво хмыкает.
— Жизнь иногда становится такой скучной, тебе не кажется? Изо дня в день происходит одно и то же. Забавно немного все перевернуть.
— Тогда почему бы тебе не стать партнером с Дамианой Лозано и не оставить меня в покое? Ты уже однажды перевернул мой мир с ног на голову, придурок. И одного раза достаточно, если тебе интересно.
Он молчит. Вокруг нас все разговаривают и спорят, закатывая глаза и вырывая друг у друга из рук листки бумаги. Похоже, что никто не доволен партнерами, с которыми придется работать. Рэн выглядит так, словно собирается задушить Мерси голыми руками, а у окна Элоди... О боже, нет. Элоди каким-то образом оказалась партнером Пакса.
— Не волнуйся. Он как клизма, — говорит Дэш. — В какой-то момент неприятно, но потом чувствуешь себя живым. С ней все будет в порядке.
— Я беспокоюсь не о ней, а о нем, — огрызаюсь я.
Дэш смеется.
— Да, пожалуй, ты права. Она очень взрывная, не так ли?
— Откуда тебе это знать?
— Ну, просто знаю. Немного. Мы недавно нанесли визит ее отцу. Это было не очень красиво.
— О чем ты говоришь? Ее отец служит в армии и работает в Израиле. — Мне не нравится выражение его лица. Он выглядит усталым. Смущенным? Уравновешенным? Смирившимся? Я не могу сказать, что это за взгляд и что он собой представляет, но мне от него не по себе.
Дэш вздыхает, откидывая голову на спинку дивана. Его взгляд блуждает по потолку, избегая меня любой ценой.
— Не обращай на меня внимания. Я несу чушь.
Я не могу игнорировать его. В последний раз, когда мы так много говорили, между нами все было идеально. Он только что был внутри меня и только что сказал мне, что влюблен в меня. Прошло очень много времени с тех пор, как я находилась так близко к нему, и я застигнута врасплох тем, как его близость влияет на меня.
— Она сильная. Это все, что я пытаюсь сказать, — заключает Дэш. — Как и ты.
Ему не следовало этого говорить. Я мысленно перебираю содержимое своей школьной сумки, пытаясь вспомнить, есть ли в ней что-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия.