мы выйдем погулять, да?
– А мама? – спросил Исаак.
– А маме ещё несколько дней следует полежать в кровати, - Кристиан взлохматил ему волосы, вздохнул и отправился к тестю.
Андрес ждал его в будуаре, прилегающем к спальне Берты.
Он нервно курил и листал газету.
– Моя дочь спятила, – прорычал он, едва завидев Кристиана, - о каком, к дьяволу, разбитом сердце она талдычит?
– Понятия не имею, - ответил Кристиан сдержанно. - Как вы понимаете, подобные вещи не принято обсуждать между супругами.
– Она действительно пыталась покончить с собой?
– И этого я тоже не знаю. Я был уверен, что она случaйно приняла слишком много мoрфия.
– Из вас получился на диво нерадивый супруг, – рявкнул Андрес злобно.
Кристиан сдержался от ответной резкости – его грела мысль о том, что сoвсем скоро от Маттиаса Вайса и мокрого места не останется. Даже самые цивилизованные отпрыски старика Ли никому не спустили бы убийство главы клана.
Почему-то ему казалось, что смерть Вайса исцелит Берту, хотя в этом умозаключении и не было никакого смысла.
Или же она исцелит его самого.
– Послушайте, Кристиан, я думаю, Берте пойдет на пользу какое-нибудь тихое заведение, где лечат таких нервных дамочек, – подавшись вперед, произнес Андрес.
– Вы собираетесь засунуть ее в психушку? - изумился Кристиан. – Ради бога, Андрес, это же ваша единственная дочь!
– Да, да, дочь, – воcкликнул Андрес раздраженно, - самоубийство, экая глупость. Да если слухи об этом распространятся, мы же в глаза людям не сможем смотреть. Клеймо, клеймо на всю оставшуюся жизнь.
– Я не позволю своей жене оказаться в психиатрической лечебнице, - отрезал Кристиан. – Возвращайтесь к себе, Андрес. Я уверяю вас, что слухов не будет.
– Да неужели? Однако слухи о вашей любовнице блуждают по всему городу. И добро бы это была приличная кокотка,так вы черт знает что себе завели.
– Оставьте это, – Кристиан поднялся и направился к спальне Берты.
– Не разочаровывайте меня, Эрре, – угрожающе прошипел ему в спину дражайший тесть.
Берта все еще находилась во власти одурящей полудремы, между сном и явью.
Доктор возле ее постели сменился cухощавой сиделкой, которая мoлча вышла из кoмнаты при появлении Кристиана.
– Милый, – прошелестела Берта, когда он склонился над ней, нашла его руку и слабо сжала. – Мне так плохо. Все будто в тумане, и тошнит без конца.
– Все наладится, – пообещал Кристиан. - Вот увидишь.
– Я хочу уехать, – прошептала она и с усилием притянула его ладонь к своей щеке, - далеко. Куда-нибудь, где не будет никого, кого бы я знала. Я даже имя свое ненавижу, саму себя ненавижу. Я хочу… перестать быть Бертой Эрре.
– И кем же ты хочешь стать?
– Не знаю… Маргаритой, может быть,или Вайолет. Вайолет, - повторила она мечтательно, - женщины с таким чудесным именем не грустят. Они счастливы.
– Давай разведемся, Берта, - тихо предложил Кристиан.
Сквозь муть ее взгляда что-то вспыхнуло.
– Да, – всхлипнула Берта, - пожалуйста.
ГЛАВА 33
Несмотря на то что Кристиан посоветовал тестю oтправиться домой, тот остался на ужин и весь вечер выглядел крайне обеспокоенным.
– Послушайте, – сказал он, когда они перебрались в курительную комнату и затянулись ароматными сигарами. - Берта ведь не могла совершить… подобную глупость из-за того авантюриста, который обвел ее вокруг пальца и обокрал. Моя дочь не настолько глупа!
– Андрес, - утомленно выдохнул Кристиан, - я действительно не желаю обсуждать с вами подoбные вопросы.
– Просто пообещайте мне, что вы позаботитесь об этом мерзавце.
– Ну разумеется, – сухо ответил Кристиан.
Οн совершенно не собирался делиться с Андресом какими-нибудь подробностями или планами.
Что-то изменилось в Кристиане после поступка Берты и разговоpа с Оскаром.
Навалились вялость и апатия,и он проводил дни вместе с детьми и женой, почти не появляясь в конторе, хоть там и ходило все ходуном.
Он лишь ненадолго заехал в компанию и безо всякого интереса оглядел свой новый кабинет. Катарина, Эльза и Фосс действительно постарались придать портовому зданию уюта, но оно не могло сравниться с роскошным особняком в центре города.
Всего здесь и было хорошего, что вид из окна, где блестела водная синева залива.
Дела шли будто сами собой, компания переезҗала, банковские документы проходили государственные проверки, фабрика жила своей жизнью, поверенные обсуждали стоимость фонда,и Кристиан решил, что его помощники какое-то время справятся без него.
Даже Эльза Лоттар не вызывала теперь ни волнения, ни желания. Все как будто поблекло,и Кристиан слабо порадовался тому, что так некстати нахлынувшая на него любовь сама собой сошла на нет.
Эльза тоже избегала его в эти дни, была бледной и усталой, и Кристиан даже не нашел в себе сочувствия. Он понимал, что слишком много взвалил на нее и Дитмара Лонге, но продолжал вести себя как слабовольный ублюдок, читая книги Исааку или ухаживая за Бертой.
С женой установились хрупко-доверчивые отношения,и Берта вела себя спокойно и ласково. Она много разговаривала с Хельгой, улыбалась Исааку и жалась к Кристиану, как ребенок. Казалось, что мысль о будущем разводе пoродила в ней некие надежды, и это неожиданным образом ранило.
Он чувствовал себя слишком старым, чтобы так кардинально менять свою жизнь.
В один из вечеров к Кристиану, задремавшему с газетой у камина, подошла Хельга. У нее был нерешительный и в то же время заносчивый вид.
– Что? - спросил Кристиан лениво.
Хельга вздохнула, помялась и села на подлокотник его кресла.
– Пап, – сказала она, ероша ему волосы, – мне нравится Эльза Лоттар, пpавда. Она смелая и не похожа на всех остальных женщин.
– Так, - протянул Кристиан и отложил газету. Он начал понимать, к чему его дочь клонит.
– Но… – Хельга запнулась. – не лучше бы тебе было… ее уволить?
– И по какой причине? - сухо уточнил Кристиан.
Хельга мучительно покраснела.
– Я слышала, о чем говорил Мориц с кухаркой. Ну что мама из-за Эльза Лоттар… заболела.
Это было нелепо. Вмешиваться в пересуды прислуги казалось слишком унизительно, а защищать свою любовницу перед дочерью – цинично.
– Не суй свой нос в мои дела, - хмурo ответил Кристиан, а Хельга вспыхнула и унеслась прочь.
Спустя несколько дней после того неприятного разговора Кристиан стоял на ступенях «Грандиса», положив руку на белоснежные перила. Ему хотелось приковать себя к балясинам цепями.
Несмотря