и застыла, увидев сначала поднимающуюся и опускающуюся попу Карисы, по форме напоминающую сердечко, а затем две волосатых ноги. Отец. Вечером Марго наблюдала, как ее подруга и Себастьян танцуют, тесно прижавшись друг к другу, – впрочем, он танцевал так со всеми. Отметила мадемуазель де Лоран и взгляды, которые отец за ужином бросал на Карису, – но он вел себя точно так же по отношению к любой другой женщине. Вот только Марго не заметила, что нидерландка отвечала Себастьяну не менее пылкими взглядами. Они с подругой оказались слишком похожи: Карису игра захватывала еще больше, чем приз.
Парочка не заметила стоящую в дверях Марго. Ну и хорошо. Пусть думают, что она до сих пор с Адамом. Мадемуазель де Лоран выскользнула из комнаты. Пусть трахаются, смеются и думают, что обвели ее вокруг пальца.
На следующий день вечеринка продолжилась – уже на яхте. Шампанское лилось рекой, музыка не смолкала всю ночь. Пьяный Себастьян сжал дочь в объятиях.
– Ты навсегда запомнишь свой день рождения, mon coeur.
– Не сомневаюсь. – Марго тоже его обняла.
Она ждала подходящего момента.
Некоторое время спустя она сидела в кресле в каюте и смотрела на Адама и Карису, мирно спавших на кровати. Они устроили секс втроем. Вот только Марго мыслями витала где-то далеко. Ее тело двигалось на автопилоте в такт с партнерами, тогда как она сама словно окаменела и будто наблюдала за ними со стороны. Измены, наркотики. Мадемуазель де Лоран обдумывала план действий.
Через полчаса она разбудила Адама, держа шприц.
– Не хочешь расслабиться? – спросила Марго художника, едва тот пошевелился, еще слабый после передозировки и пребывания в больнице. И показала ему шприц.
– Да. – В глазах Адама вспыхнул огонек. – Больше всего на свете.
Марго отдернула руку.
– Скоро получишь. – Она прижала палец к губам. – Не разбуди Карису, сохраним наш маленький секрет. Идем. Сначала кое-что для меня сделаешь, а потом получишь дозу. – Марго знала, что Себастьян лежит на палубе в шезлонге, практически в отключке. Она посмотрела на Адама, который не отводил глаз от иглы в ее руке. – Папа хочет искупаться. Помоги столкнуть его в воду, и получишь что хочешь… и сколько хочешь. Обещаю.
По лицу Адама было видно, что он в замешательстве.
«Хороший мальчик, ступивший на опасную дорожку», – подумала мадемуазель де Лоран.
– Марго, не стоит этого делать.
Она покачала шприцем перед его глазами, затем подошла к борту и притворилась, что бросит наркотик в воду.
– Делай как говорю. Иначе…
«Иначе». Ее волшебное слово.
Они с Адамом подтащили тучного Себастьяна к борту, его руки безвольно болтались. Марго сделала шаг назад.
– Давай! – приказала она. – Толкай!
Однако художник колебался.
– Давай же, чертово ничтожество, толкай!
Но Адам застыл, держа в объятиях Себастьяна.
Марго не была намерена терять время. Она ринулась вперед и отцепила руки художника, чувствуя, как выплескивается наружу накопившаяся за тридцать лет одиночества злость. А затем отошла назад, наблюдая, как отец переваливается через борт и практически без брызг входит в воду, словно огромный камень-голыш, падающий в бассейн с желе. Себастьян начал молотить руками по волнам, стуча зубами и глядя обезумевшими от страха глазами. Он понял, что смертный приговор ему подписала собственная дочь. Марго ликовала.
Когда отец был на последнем издыхании, она обернулась и увидела Карису. Та, открыв рот в немом крике, стояла в белой футболке, сквозь которую хорошо просматривались твердые соски. Нидерландка догадалась, что Марго видела ее и Себастьяна.
– Смотри, Кариса, как он осклабился, – спокойным безжизненным голосом произнесла мадемуазель де Лоран. – Правда, похож на картину Баскии?
* * *
Марго заканчивает свой рассказ. Джулс в ужасе.
– Ну что я могу сказать. – Мадемуазель де Лоран вытирает ладони о джинсы. – Адам Чейс, твой любовник и портретист, к тому же еще и убийца. Кроме того, я позаботилась о том, чтобы на всех упаковках от наркотиков, которые принял мой отец перед смертью, остались пальчики Карисы. И заплатила местной полиции, чтобы смерть Себастьяна сочли несчастным случаем.
– Неправда, – спорит Джулс. – Вы накачали отца. Вы подстроили так, чтобы он упал в воду. Вы дали наркотики Адаму и подставили Карису. Вы убийца.
Марго складывает пальцы пистолетом и целится в девушку.
– Не искажай факты. Я не давала твоему милому наркотики, он просто хотел дозу. Настолько хотел, что был готов спихнуть моего папашку в море ради одного укола. Да, режиссер этого спектакля я, зато Адам думает, что Себастьяна столкнул он. Сам виноват. Хочешь, еще кое в чем признаюсь? Папаня в любом случае умер бы. Коктейль, который в тот вечер ему принесла Кариса, был щедро приправлен стрихнином – ядом, которым травят крыс. Разумеется, бедняжка об этом не подозревала. Здорово я придумала, да? Моя нидерландская подруга думает, что непреднамеренно отравила Себастьяна де Лорана. Так я заткнула ей рот. Пока ты не начала рыскать вокруг ее галереи. Джулс, ты хоть понимаешь, что я мастерски сплела интригу? Да я могу пособия писать. Быть или не быть. Это я решаю. – Марго встает, оборачивается и смотрит на книжный шкаф. – Я испытываю кайф не от того, что убиваю. Вовсе нет. Значение имеет то, что происходит до и после. Важно все спланировать и не попасться. – С самодовольной улыбкой мадемуазель де Лоран поворачивается к Джулс. – Скажи мне, кто контролирует ситуацию: марионетка или кукловод? Все ведь очень просто.
– Зачем вы мне все это рассказываете? – спрашивает Джулс, стараясь не выдать свой страх, и думает: «На этот вопрос есть лишь один ответ».
– Я прекрасно тебя изучила. Тебя манят загадки. Ты хочешь получить ответ, невзирая на риск. Я только что лишила тебя удовольствия разузнать все самой. – Мадемуазель де Лоран перестает улыбаться, ее лицо каменеет. – Интервью закончено. У тебя есть три часа, чтобы написать статью, которую прочитает весь мир. Водитель принесет тебе ноутбук и сменную одежду и будет сидеть здесь, а я пойду отдохну. А потом…
Джулс ждет, когда Марго объявит, что ее ждет. Но та лишь хватает со стола диктофон и уходит, так и не закончив фразу.
Глава сорок четвертая
Баден-Баден, Германия
Будь Лилиан Дассель лет хотя бы на десять моложе, столь интригующий поворот событий ее даже позабавил бы. Вот только она старше большинства людей, устала и чувствует себя истощенной после бесконечных попыток отомстить жизни за трагедию, произошедшую еще в детстве.
Фрау Дассель смотрит на стоящих перед ней женщин. С одной она уже встречалась, другая, модно одетая, смотрит на нее так, словно готова съесть. Лилиан понимает, что самое интересное только начинается.