– И насколько он богат? – спросила я, любуясь его лицом.
– Около тысячи фунтов годового дохода. Я негромко ахнула.
Он засмеялся.
– Это впечатляет, но что ты скажешь о его могуществе?
– Расскажи мне о его могуществе.
– У этого графа Нортумберлендского есть брат, и вместе они владеют огромным куском северной Англии, Мидленда, юга и Уэльса. Они– первые пэры Англии и самые могучие в этой стране.
– А где живет этот великий граф Нортумберлендский? Неужели в каком-то убогом маноре с протекающей крышей?
– Конечно нет. У него есть собственные замки. Алнуик, Уоркуорт…
– Уоркуорт? Роскошный замок и очень удобный!
– Так и есть. Я слышал, что граф Нортумберлендский ест блюда только с пылу с жару, потому что замок построен так, чтобы слуги могли добраться от кухни до любой комнаты за несколько минут.
– Если так, то я выйду за графа Нортумберлендского замуж. Мне хочется жить в Уоркуорте, есть с пылу с жару, быть богатой и иметь новые платья и драгоценности. Кроме того, я слышала, что он очень красивый мужчина и настоящий герой.
– Это верно. Я сам его видел, – засмеялся Джон. – И когда же миледи хочет выйти за него?
– Чем скорее, тем лучше, – ответила я и уселась на него верхом.
Я не могла поверить, что две жемчужины графства Нортумберленд, замки Уоркуорт и Алнуик принадлежат нам! Джон облюбовал Алнуик, а я предпочла Уоркуорт.
Замок Алнуик лежал в широкой излучине реки Алн, на дальнем севере Англии, так близко от Шотландии, что во время патрулирования границы Джон мог ночевать дома. Этот величественный замок, зубчатые стены которого охраняли каменные часовые в человеческий рост, представлял собой могучую крепость, построенную для того, чтобы наводить ужас на врагов. Уоркуорт же, находившийся в нескольких милях к югу, в излучине реки Кокет, был меньше, но уютнее. Оба замка стояли на вершинах холмов, окаймленных лесом; из каждого открывался великолепный вид на долину реки. Мы без труда переезжали из одного в другой, иногда трижды в год; ремонт и уборка проходили в наше отсутствие, не причиняя нам никаких хлопот.
От бедности Джон избавился, но от своих обязанностей избавиться не мог. Вскоре я выяснила, что для их выполнения понадобится еще больше времени и сил. Через два месяца после того, как Джон стал графом, я почувствовала, что беременна. На этот раз я твердо знала, что рожу мальчика. Когда Джон снова занялся охраной границы и осадой замка Бамберг, где укрылся король Генрих, я занялась переездом из Ситон-Делаваля в роскошный Уоркуорт и стала готовиться к рождению сына.
Производство Джона в графы мы отпраздновали, устроив в Уоркуорте пир и пригласив на него всех, кто был нам дорог: лорда Клинтона, Скрупа Болтонского, Скрупа Мешемского и Мармадьюка Констебла с женами и детьми. Приехали братья короля Кларенс, по уши влюбленный в Беллу, и Дикон Глостер, который был без ума от ее сестры Анны. Оба принца надеялись жениться на дочерях Уорика. Сам Уорик тем временем подыскивал пару для Эдуарда, но, судя по всему, молодому королю не было до этого дела.
Даже Мод приехала из замка Таттерсхолл, где она жила с новым мужем, сэром Джервасом Клифтоном, за которого вышла еще до смерти лорда Кромвеля, последовавшей в 1462 году. Как же я была ей рада! После коронации она слегка пополнела, но во всем остальном почти не изменилась.
– Боже, какой замок! – воскликнула она, войдя в большой зал, представлявший собой половину восьмиугольника. – Ты только посмотри на эти великолепные окна, сводчатую анфиладу и каменный стол, вырубленный в стене! Никогда не видела ничего подобного…
– Обрати внимание на маленькую лестницу в дальнем углу, за колонной. – Я повела ее к возвышению. – Она ведет в винный погреб и на кухню, поэтому еду и вино нам приносят так быстро, что не успеешь моргнуть глазом!
– Это не крепость, а настоящий дворец. – Мод смотрела на меня любящим взглядом, в котором были и воспоминания о прошлом, и надежды на будущее. – Скоро у тебя появится еще один ребенок, смех которого наполнит эти роскошные залы… Я так рада за тебя, Исобел! – Она обняла меня, и я ощутила глубокую печаль, потому что своих детей у Мод все еще не было.
Епископ Джордж отслужил в церкви благодарственную мессу, во время которой нас услаждали ангельские голоса двадцати мальчиков, а потом мы устроили пир на берегу реки. Стоял чудесный летний вечер. Ветерок шевелил маки и ветви плакучих ив, доносил до нас нежный аромат цветов, а сумерки окрашивали стены замка в розовый цвет. Пока мы ели пирог с ливером, жареного фазана, горлиц, каперсы, трюфеля с изюмом и курицу в тесте, посыпанную сахаром, я смотрела на Джона, – и мое сердце пело. Он надел серебряный обруч, богатый наряд из ярко-синего бархата, отороченный горностаем и обшитый золотом, и еще никогда не выглядел таким красивым и счастливым.
В те дни Джон часто приезжал домой, но все его мысли были заняты замком Бамберг, остававшимся в руках Генриха, и набегами ланкастерцев на близлежащие земли. Этот замок представлял серьезную угрозу для йоркистского режима, потому что он стоял на море и мог быть использован Маргаритой для вторжения. Но в августе 1464-го, когда солнце вовсю сияло над садами, полными плодов, золотисто-зелеными пшеничными полями, а парламент был распущен, Джона неожиданно вызвали на заседание Королевского совета, которое должно было состояться в Редингском аббатстве.
– Неужели какое-то несчастное заседание важнее осады Бамберга? Что бы это значило? – сказал Джон, остановившись на ночлег в Уоркуорте по пути на юг.
– А Уорик имеет об этом представление?
– Нет… ни малейшего…
Я волновалась, зная, что не найду покоя, пока не услышу о случившемся от самого Джона. Но когда через неделю от него пришло письмо, я поняла, что мои тревоги только начинаются. Не успела я прочитать первый абзац, как у меня задрожали руки.
– Урсула! – крикнула я, вбежав в детскую. Но Урсулы там не было. – Урсула! – Я побежала по анфиладе. «Пресвятая Богородица, неужели это правда?» – Урсула!
Урсула стояла у колодца рядом с Джеффри. Увидев мое лицо, она побледнела, подошла ко мне и обняла за плечи. Я протянула ей послание, потому что не могла вымолвить ни слова. Начав читать, она негромко вскрикнула и протянула руку к Джеффри.
Эдуард IV, двадцатидвухлетний король-воин, распустил парламент и вызвал своих лордов в Рединг, чтобы сообщить им о деле куда более важном для страны, чем угроза вторжения Маргариты. Это дело представляло собой еще более страшную угрозу; король пригрел на груди змею, но не подозревал об этом, потому что был ослеплен любовью. Первого мая 1464 года он тайно обвенчался со своей пассией в маноре Графтон-Реджис. Его жена, дочь Жакетты, бывшей герцогини Бедфорд, и рыцаря низкого происхождения, была матерью двоих малолетних сыновей и вдовой сторонника Ланкастеров сэра Джона Грея, погибшего при Тоутоне…