— Он как Джейк, только старше.
— А что с его матерью?
— Она умерла год назад.
— Удивительно, что при всем этом Джейк так владеет собой.
Луиза почувствовала, как боль все глубже проникает в ее сердце. Она посмотрела на поблескивающее море, на солнце, поднимавшееся над горизонтом и возвещающее о начале дня.
— Интересно, что он сейчас делает, — тихо сказала она.
В комнате царило молчание. Прошел час. Клубы сигаретного дыма поднимались к потолку. То и дело вспыхивал огонек зажигалки — кто-то закуривал. За стенами шла обычная суетливая жизнь отеля. Официанты катили столики на колесиках, дробно стучали высокие каблуки по бетонным дорожкам, из-за соседней двери слышалась испанская речь. В комнате постепенно темнело, длинные тени ложились на арку, разделявшую номер на гостиную и спальню.
Четверо мужчин давно не брились, под глазами у них были темные круги. Джейк был среди них единственным американцем, Фернандо, Хавьер и Педро — мексиканцами. Указательный палец Педро был все еще перевязан, а на его морщинистом лице сохранились следы от побоев.
Педро посмотрел усталыми, налитыми кровью глазами на телефоны, стоявшие на столике, и подумал, как молчаливы, непроницаемы и непредсказуемы американцы. Весь этот долгий день пользовались только одним телефоном, два других молчали.
Педро уставился в окно. Ночные тени напомнили ему о Гвадалахаре. Его брат уже должен быть там, он может позвонить каждую секунду.
Хавьер всхрапнул, Фернандо толкнул его ногой, и тот проснулся.
Педро знал, что глаза американца следят за ним из-под полуопущенных век. Ему не нравились эти глаза, пронизывающие насквозь. Педро хотелось поскорее убраться отсюда, только бы получить деньги — и все. Его брат должен быть уже на месте.
Прошел еще час. Фернандо заказал еду в номер. Ее принесли, но американец не прикоснулся к ней. Педро поел, но взгляд американца отбивал аппетит.
Хавьер включил телевизор, бросил дистанционное управление на кровать, рывком открыл дверь и по-испански обругал шумящих горничных.
Телефонный звонок взорвал тишину. Все вздрогнули. Но это был не тот звонок, которого ждали. Американец встал с кровати.
— Да, это я, — сказал Джейк, услышав голос Эрика.
— Есть новости? — спросил Эрик.
— Нет. А что у тебя?
— Трудно сказать. Но скоро что-то должно произойти.
— Ты чист?
— Точнее сказать, меня пока не арестовали.
Джейк нахмурился.
— Что с Моранди?
— Обвинение пока не снято.
— А что насчет Консуэлы?
— Ничего.
— Где Луиза?
— У Жан-Клода.
— Хорошо. Ты знаешь, что делать, если…
— Знаю. Хочешь ей что-нибудь передать?
Джейк, не мигая, смотрел на сухие поленья в камине.
— Нет, — сказал он. — Просто держи ее подальше от Консуэлы. Я позвоню через пару дней.
Положив трубку, Джейк открыл банку с пивом. Он посмотрел на Педро, и тот взмолился про себя, чтобы скорее позвонил брат.
* * *
Ночью наверняка разразится гроза, подумала Консуэла, вытирая носовым платком шею и глядя через окно спальни на клубящиеся тучи. О, хоть бы она началась — эта влажность невыносима. Интересно, как сейчас в Мексике. Мучается ли от жары Джейк? Вздохнув, она прислонилась лбом к прохладному оконному стеклу.
Два часа назад ей сообщили по телефону, что Джейк уже там, но до сих пор не позвонили те, что держат Мартину. Но они позвонят, говорила она себе. Как только получат ее послание, тут же позвонят — еще бы: она готова заплатить им в полтора раза больше, чем Джейк. Они не устоят, особенно зная, что она всегда держит слово. А Джейк — человек со стороны. Они сомневаются, можно ли доверять ему, а потому захотят продолжать дело с ней.
Мартина была для них бизнесом. Благодаря этому у них были американские костюмы, прекрасные европейские машины и роскошные гасиенды. Целых три года получали они огромные деньги и не рискнут отказаться от всего этого. О Господи, сделай так, чтобы они не рискнули! Что бы ни случилось, Джейк не должен найти Мартину.
Увидев белый автомобиль Марианны на дорожке возле дома, Консуэла взяла из шкафа свежий платок и снова легла на кровать. На ней была лишь тонкая хлопчатобумажная рубашка. Бедный Фредерико, он так беспокоится о ней, хлопочет по хозяйству. Он очень преданный, толковый, и счастье, что он здесь, в эти трудные дни, самые трудные после того, как похитили Мартину. О Боже, чего бы она ни отдала, лишь бы скрыть, что Мартина жива. Она ведь хотела мучить Джейка как можно дольше, но он не прекращал искать ее.
— Как ты? — спросила Марианна, подойдя к кровати и сев на краешек.
— Прекрасно, — слабым голосом проговорила Консуэла, взяв Марианну за руку. — Где ты была?
— Да просто покаталась. Захотелось развеяться.
— Тебе удалось поговорить с Луизой?
Марианна покачала головой.
— Нет. С ней все время Эрик, я не могу застать ее одну. — Девушка отвела глаза. — Интересно, чего сейчас они хотят от Луизы, — тихо сказала она.
— Может, ничего и не хотят, — сказала Консуэла. — Если бы полиция отпустила ее на родину, она была бы в безопасности. А почему не отпускают, не знаешь?
— Эрик говорит, что в день убийства она была с Джейком. Но Джейка нет, и он не может это подтвердить.
— Какая разница, где она была в то утро? — настороженно спросила Консуэла.
— Не знаю, но, кажется, Дэнни и Луиза поссорились накануне вечером. Я слыхала, что Луиза угрожала Дэнни ножом.
— Так, значит, Луиза должна доказать свое алиби, прежде чем они ее отпустят?
— Видимо, да. Эрик говорит, что Джейк уже отправил показания, но это пока только слова. — Она вдруг встала и взволнованно заходила по комнате.
— В чем дело? — ласково спросила Консуэла.
— Да просто… я никак не могу поверить, что Эрик способен убить. К тому же он не мог так быстро доехать из аэропорта до виллы. Да и вообще, убить потому, что ему велел Джейк? В этом нет никакого смысла! Эрика знает весь мир, у него такая репутация…
— Интересно, как они встретились? — томно спросила Консуэла. — Должно быть, в отрочестве они совершили в Нью-Йорке свои первые преступления и познакомились в каком-то исправительном заведении. Потом сблизились и стали закадычными друзьями. Они готовы на все друг для друга. О, у них черные, дьявольские души и такое обаяние, перед которым не устоит ни одна девушка.
Марианна опустила голову, и волосы упали, как занавес, ей на лицо. Она не знала, кому верить, с кем посоветоваться, и чувствовала полную растерянность.
— Мне бы очень хотелось поговорить с Луизой наедине, — проговорила Консуэла.