Характер поздней инновации отдельных славянских языков носит выдвижение термина для суки и в целом вышеупомянутое трехчленное отношение: мужской термин — женский термин — название молодого животного. Для праславянского реально восстановимо более простое, двухчленное противопоставление pьsъ — ščenę, при неактуальности женского термина. Но на этой и особенно на предшествующих стадиях обнаруживает себя как инновация слово pьsъ, о чем говорят, главным образом, внешние данные (< и.-е. piko- ‘пестрый’). Преемственные связи славянской терминологии собаки с и.-е. kuon-, по-видимому, отсутствуют. С другой стороны, инновации в этой небольшой системе отличаются стойким, однородным характером: постоянно воспроизводится семантическая модель «название по масти»; ср. такие разнородные этимологически слова, как рьsъ, хъrtъ> кобель (Дом. жив. С. 20 и след.). Значительным семантико-морфологическим компонентом, правда, главным образом, среди поздних, второстепенных названий, оказываются ономатопоэтические (сюда относятся многочисленные с основой kut- / kuč-/ kuc-, праслав. vyžьlъ и др.).
Периферийные реликты Говядина Говяжий диал. (блр.) гавядаКрупный рогатый скот
6ык, вол −----
корова ↓
теленокФактическое отсутствие общего названия животного в современном русском, восполняемое искусственным словосочетанием крупный рогатый скот, следует расценивать как утрату. Внутренние данные (говядина) и сравнение с другими языками позволяют восстанавливать, наряду со второстепенными возрастными названиями, основные отношения в праславянском:
govędo bykъ, vol −---- korva ↓ telę
Собирательное значение праслав. govędo допустимо выделить как семантическую инновацию, которой предшествовало значение, близкое другим индоевропейским родственным формам, продолжающим guou- ‘бык, корова’ без четкой дифференциации. Праславянскую инновацию можно видеть и в словах bykъ, vol, занявших место guou-, что привело ко взаимному ограничению функций и противопоставлению. Однако не исконно и более древнее (протославянское) трехчленное противопоставление:
govędo guou −----- korva ↓ telę
Реконструкция на основе показаний этимологии говорит об отсутствии у guou- в древности четкого полового значения. Резко очерченный семантически термин молочного хозяйства koruā, без признаков эволюции значения внутри славянского, представляется инновацией путем заимствования (Дом. жив. С. 40–41). Наиболее древним и здесь является двухчленное противопоставление guou- telen- (при второстепенных названиях разновидностей молодого животного от основ pors-, port-, jun-).
лошадь конь, жеребец −---- кобыла ↓ жеребенок
Эти отношения восходят к праславянским:
konь konь −----- kobyla ↓ žerbę
Трудность представляет характеристика всех названий взрослого животного: konь, kobyla. Праслав. konь может считаться первоначальным названием самца, жеребца, вторично обобщаемым в роли общего названия, которое практически отсутствует в языке. И konь и kobyla — праславянские инновации, причем для последнего допустимо принимать заимствование. Возможности внутренней реконструкции скудны, определенный интерес представляют контекстные различия, заставляющие отграничивать konь от komonь, слова различных сфер употребления и разного этимологического происхождения. Несомненными индоевропейскими соответствиями располагает лишь название молодой особи праслав. žerbę. Преемственная связь с индоевропейской номенклатурой у названия взрослого животного была нарушена, видимо, в результате семантико-морфологического сдвига, который привел к выработке четко противопоставленных мужского и женского терминов. Следовательно, после нарушения парного противопоставления названий взрослого и молодого животного (древнейший тип): ekuo — guerbh- → Ø— žerben-, освободившееся место (Ø) одного из членов противопоставления заняли новые термины.
свиньякабан, боров −----- свинья ↓ поросенок
Внутренние данные говорят о вторичности образования с формантом −ьja, ср. прилагательное свиной. Вместе с тем вторичный формант придал слову вид и функции преимущественно женского термина. При древности специального узкого термина для кастрированного животного (боров и родственные) передвижение старого общею термина для животного в разряд женских образований высвободило место для мужского названия. Все названия, заполнявшие это свободное место, являются новообразованиями, различными по происхождению. Среди них есть заимствования (кабан), новообразования и перемещенные слова (kъrnorzь, nerězьcь, veprь, основы kъrm- и kъl- и др.). Новообразования в функции общего названия региональны (сло-вац. ošípaná ‘свинья’, словен. ščetinec ‘свинья’). Древнее противопоставление названий suīno- boruo- для взрослых особей опять-таки вторично и носит более поздний характер в сравнении с древнейшей парой праслав. svinъ — porsę < и.-е. suīno — porko- ‘взрослая свинья’— ‘детеныш свиньи’.
овца баран −----- овца ↓ ягненок
Распределение терминов для овцы в известном приближении напоминает взаимоотношения, только что рассмотренные выше. Это относится и к современному характеру связи названий, например в русском, который берется тут, как и в других случаях у нас, за отправной пункт для реконструкции; это также относится и к характеру и направлению сдвигов в отношениях между терминами в процессе их истории. Основное название взрослого самца в русском и некоторых друтх славянских (баран и родственные) заимствовано. Основным средством реконструкции более древних состояний является сравнение с внешними данными. В итоге получаем для праславянского:
оvьca ovьnь −----- ovьca ↓ jagnę
Снятие вторичных проявлений экспансии образования с суффиксом приводит нас к более древнему, так сказать, протославянскому состоянию:
ovis ovĭ-nos −----- ovĭ-ka ↓ agno-s
Это последнее поучительно сравнить с соотношением названий взрослого животного в балтийском:
avis avĭ-nas −---- avis
Все перераспределения в терминологии для взрослых животных, осуществляющиеся либо использованием продуктивных в праславянском словообразовательных моделей, либо путем заимствования иноязычных слов, могут быть сняты как вторичные. Мотивировку перераспределения названий взрослых (мужской и женской) особей нужно искать в тенденции к установлению новых четких терминологических отношений в плане морфологически выраженной родо-половой дифференциации. Остается древнейшая пара противопоставленных терминов ovis ‘взрослая овца, баран’ — agno- ‘детеныш овцы’.
Современное отношение названий для козы:
коза козел −----- коза ↓ козленок
— явно вторично, судя по красноречивому отсутствию супплетивности. Хотя их можно проецировать в праславянский период:
koza kozьlь----- koza ↓ kozьlę
— наличие инновации здесь несомненно. Некоторые резервы реконструкции, выявляемые этимологией, позволяют выявить элементы старого состава: azь, ži- (< и.-е. gheid-, ghaid-). Засвидетельствованная система отношений названий этого животного в славянском представляет собой единственный случай в старой терминологии домашних животных, когда древнее противопоставление взрослого и молодого животного утрачено, уступило место поздним выравниваниям. В остальном это простейшее противопоставление проводится абсолютно и организует группу названий домашних животных по единому системному признаку, который в ряде случаев старше самого одомашнения: rьsъ— ščenę; gov- telę; konь — žerbę; svinъ — porsę; ov- agnę. Сам тип противопоставления взрослое животное — молодое животное архаичен и весьма устойчив. Замечательной устойчивостью обладает его второй компонент — название молодое животное. Эти названия в славянском характеризуются непрерывной преемственной связью с соответствующими морфемами дославянских периодов. Показателем стабильности основных названий молодых животных служит полное отсутствие среди них иноязычных заимствований. Первый член противопоставления, напротив, рано обнаружил тенденцию к делению и внутреннему перераспределению, реквизировавшему продуктивные словообразовательные модели или удобные иноязычные обозначения.