Этот отрывок из книги Джесси Ласки и Пэт Силвер «Любовная сцена» (посвященной Лоренсу Оливье и Вивиен Ли) еще более или менее объективен и сдержан по тону, хотя ирония очевидна и тут; правда, направлена она не столько по адресу Мэрилин, сколько против всего, что имеет американскую прописку[61]. Куда резче отношение англичан к заморской гостье проявилось в книге Хьюго Виккерса «Вивиен Ли».
«Интерес [к предстоящим съемкам]… смешивался и с некоторым беспокойством: «Она была известна как шикарная девушка, и мы, откровенно говоря, несколько волновались из-за того, как бы он [Оливье] не поспешил закончить выступления с Вив [Вивиен Ли], чтобы сняться с ней». Сэр Дэйвид Каннингхэм, входивший в правление различных кинокомпаний, уверил его, что речь идет лишь о комбинации классического премьера и коммерческой «звезды»… Фильм с Мэрилин «Ниагара» шокировал Лигу благопристойности; о фильме же «Зуд на седьмом году» сэр Каннингхэм сказал: «Это на краю вульгарности, но края не переходит». Клэр Шеридан начала опасаться за брак Оливье. Освалд Фрюин внимательно изучил статью в «Пари-Матч», где описывалась знаменитая церемония подписания контракта между Оливье и Мэрилин в нью-йоркском отеле «Плаза» 9 февраля: «По описаниям и фотографиям в «Матче» перед нами — вульгарно позирующая американка и суровый англичанин». Цитировались слова Оливье: «Довольно фотографировать ноги. Отныне она бесплотна»…Опоздания Мэрилин, ее глупость, раздражающие манеры, полное отсутствие уважения к Оливье и абсолютное безразличие к съемочному времени и расходам подробно описывались и самим Оливье, и ее биографами. Все это коробило Вивиен… Эсмонд Найт, игравший в фильме [полковника] Хоффмана, хорошо все это помнит: «Я был как раз там, когда было решено, что он и Мэрилин Монро сделают «Принца и хористку». Потрясающая идея! Ларри Оливье, самый выдающийся актер классического репертуара, играет в фильме с самым знаменитым секс-символом — Мэрилин Монро. Господи, что за идея! Полагаю, она созрела в Нотли [дом супругов Оливье]. А затем Терри Рэттиган, разумеется, сказал: «Ну, что делать — вы знаете, сюжет — вы знаете…» Это было катастрофой! Фантастическим провалом! Ошибкой! Он пережил с ней ужасные времена. Мэрилин… Эта глупая, поистине глупая женщина — полная идиотка, она не могла запомнить простейшей строчки. Дубль 32. «Дорогая, сейчас запоминайте! Я говорю: «Вы поужинаете со мной завтра вечером?» Вы отвечаете: «Да, мы встретимся в семь тридцать». О'кей?» Дубль 33. «Вы поужинаете со мной завтра вечером?» — «О да!… Я приду… Мм… приду… Черт!»
В этом какофоническом хоре откликов и впечатлений слышны все те же упреки, какие раздавались на протяжении девяти лет, что Мэрилин проработала в Голливуде: не запоминает текста, вульгарна, опаздывает, срывает съемки, увеличивает расходы и проч. и проч. Но ведь и прежде о расходах и срывах съемок радели в основном те, кого это вовсе не касалось. Что же до режиссеров и особенно продюсеров, то их голоса слышались далеко не столь часто и отчетливо, как можно было бы предположить. Тем более бессмысленны эти упреки на съемках в Лондоне — ведь оплачивала съемки, а стало быть, несла все расходы, в том числе и за задержки, опоздания и т. п., сама Мэрилин. Если говорить по существу, а не просто выплескивать антипатию к зарвавшейся «девчонке с дурной наследственностью», то и Оливье, и посредственного актера Эсмонда Найта, и блистательную Сибил Торндайк, и всю съемочную группу «Принца и хористки» наняла на работу Мэрилин Монро! Поэтому если кто и имел основания рассуждать о «безразличии к съемочному времени и расходам», то лишь Мэрилин да еще Милтон Грин, то есть руководители и хозяева «Мэрилин Монро продакшнз».
В разные годы Мэрилин работала с разными людьми, которые, оценивая ее, были далеко не единодушны. Так, и о съемках «Принца и хористки» вспоминает не один Найт. Иное мнение о Мэрилин у оператора фильма Джека Кардифа: ему Мэрилин увиделась «максимально безупречной и требовательной. Для меня она всегда была «чистой» (если вы понимаете, что я имею в виду). Как правило, «кинозвезды» (я работал со многими) обладали типичными ухватками проституток — жутко сквернословили и богохульствовали. По тому, как они разговаривали, легко было понять, что они из Голливуда и что переспали они там с кем только могли. Но от Мэрилин я никогда не слышал ни одного скверного слова. Во время съемок она работала профессионально, никогда не закатывала ни истерик, ни скандалов».
Теперь — о вульгарности. Не говоря уж о том, что понятие это весьма растяжимо и, за исключением крайностей, зависит от вкуса (на заре кинематографа само это искусство многим «классикам» казалось вульгарным), на мой взгляд, публичные оскорбления, вроде «глупая женщина, полная идиотка», высказанные к тому же задним числом, не менее вульгарны, чем «позирующая американка». Далее, каждый, кто знакомится с воспоминаниями Эсмонда Найта по книге Виккерса, готов принять на веру те «дубли», которыми Найт иллюстрирует свой тезис о «полной идиотке», да еще неспособной запомнить простейшей строчки. Еще бы! Ведь он, по словам Виккерса, «хорошо все это помнит». Но что такое дубли? Это несколько вариантов съемки одного и того же эпизода из сценария. В таком случае первые три фразы, помеченные Найтом как «дубль 32», — это фрагмент сценария! На самом деле это лишь слова, которыми Оливье объяснял Мэрилин ее задачу, а они-то «дублем» под любым номером никак быть не могут. Но раз так, то текст Найта — фальсификация, и верить ему нельзя. Кстати, подобными фальсификациями изобилуют очень многие «свидетельства» о съемках с участием Мэрилин.
Как уже говорилось, почти все фильмы с участием Мэрилин любопытны не сами по себе и даже не обстоятельствами съемочного процесса, а нравами, царившими в кинобизнесе полувековой давности, шумовым «оформлением», звуковой дорожкой, сопровождающей сцены из профессиональной жизни «звезды». В этом смысле съемки «Принца и хористки» не только не исключение, но, как в свое время «Все о Еве», представляют особый интерес из-за участия в них действительно крупных художников, артистической элиты, причем на этот раз не Америки, а Англии. Надеюсь, читатель уже оценил, как отнеслись кпростолюдинкеаристократы крови и духа. Добавлю к этому весьма двусмысленное поведение Артура Миллера, только-только ставшего мужем Мэрилин и тем не менее чуть ли не публично демонстрировавшего небрежение к ней, позволившего себе не только провокационную запись (я ее уже цитировал), но и интриги, чуть ли не прямой сговор с Оливье против собственной жены. Как помним, в той примечательной записке Миллер ссылался на грубую (и уж поистине вульгарную) оценку Мэрилин, данную Оливье. Выясняется, что эта ссылка была сделана неспроста. «Если Монро, — писала Сандра Шиви, — переживала отчужденное отношение к ней местного общества, то Миллер воспринимал это сложнее. Обладая политическим чутьем, он чувствовал грядущие неприятности заранее и предпочитал ссориться не с Оливье, чья антипатия грозила разрушить нормальное развитие первого же независимого фильма Мэрилин, но именно с Мэрилин, ибо куда важнее для него было сохранить благополучные отношения в Британии, стране, где его пьесы получили широкую поддержку и регулярно ставились». (Это коварство, впрочем, Миллеру не помогло: «Артур произвел здесь невыгодное впечатление, — говорил Морису Золотову один из его лондонских знакомых. — С виду — замороженная рыба; напоминает не столько страстного любовника, сколько сторожа в покойницкой, приставленного к сиятельному трупу».)
Что ж, думаю, несложно представить себе душевное состояние Мэрилин к концу съемок (Миллер в воспоминаниях то и дело говорит о таблетках и нервных срывах), когда собственный муж то и дело интригует у нее за спиной, а человек, от которого зависит успех ее первого независимого (от «Фокса») фильма, смеется над ней чуть ли не в лицо. Человек этот — Лоренс Оливье. Видимо, Мэрилин потом не раз сожалела о своем поспешном и опрометчивом согласии (возможно, ей даже принадлежала инициатива) не только сниматься с ним в одном фильме, но еще и работать под его руководством.
Сложный и неординарный человек, безусловно, выдающийся актер (режиссерские его успехи, на мой взгляд, гораздо скромнее), пользовавшийся огромным авторитетом в Англии, он, по-видимому, был о себе еще более высокого мнения и полагал, что помимо славы, так сказать, местного значения ему не повредила бы и слава мировая. В сфере кинематографа это означало признание в Соединенных Штатах (до войны там был очень популярен фильм «Грозовой перевал» Уильяма Уайлера, где Оливье сыграл роль Хитклифа). Наверное, потому он так быстро согласился на съемки с Мэрилин. В качестве дополнительной причины не исключаю и напряженные отношения в семье — недаром Клэр Шеридан, как мы видели, тревожилась за крепость его брака. Между прочим, судя по всему, в отношении брака позиции Миллера и Оливье не слиш-ком-то разнились — и тот и другой прерывали брак (причем довольно-таки бесцеремонно), как только продолжать его становилось «невыгодно» или «неудобно» или еще что-либо в том же духе.