Я продолжал свои попытки очистить ауру Ридрига. Здесь… теперь еще… Ну же, давайте, отлипайте… Нити путались, обжигали, оставляя на моей ауре нехороший отпечаток. Но я продолжал их удалять. Оторванные от энергии императора, они некоторое время спустя истаивали в воздухе. Еще, еще чуть—чуть…
– Рик… Рик, время заканчивается, – тревожно произнесла Дарианна, – нам пора идти.
– Поздно, – раздался от двери мягкий, спокойный голос, и я, едва успев вернуться в свое тело, ощутил, как в глазах померк свет.
…Жутко болела голова, ныло все тело, во рту пересохло, а руки и ноги почему—то онемели. Я лежал на чем—то твердом и холодном. Перебрал вчера, что ли? Вдруг ко мне начала возвращаться память. Вериллий… принц… принцесса… опочивальня Ридрига… мои попытки вернуть его в нормальное состояние… Потом чей—то голос… чей—то? Я открыл глаза и попытался встать, но не преуспел: на руках и ногах ощущалось что—то тяжелое, издававшее холодный звон при движении. Вокруг царил сумрак, который не мог однако скрыть очертаний склонившейся надо мной фигуры. Знакомый благозвучный баритон произнес:
– Как самочувствие, Рик? Надеюсь, я не сильно тебя помял при аресте?
– Дарианна… – прохрипел я.
– С принцессой все в порядке, – успокоил Вериллий. – К счастью, она не успела пострадать от твоих действий. А вот ты арестован за покушение на жизнь его императорского величества Ридрига Второго.
Я с трудом уселся на каменном полу. Кандалы немилосердно натирали руки и ноги.
– Какое покушение? Что за бред?
– Рик, Рик, не стоит отрицать очевидное! Может быть, пришло время раскаяться в своих грехах? Тебе помогут в этом жрецы Луга всеблагого.
– Пошел… вон… – процедил я.
– Не надо грубить, мой мальчик. У тебя остался самый последний шанс. Посуди сам. Посреди ночи я проснулся от странного тревожного чувства. Такое бывает у опытных магов, я называю это просто интуицией. Я отправился проверять охрану Ридрига Второго, да ниспошлет ему Луг долгих и счастливых лет правления. И что же? Артефакты засекли всплеск магической активности в том крыле, где расположены покои монарха! Я поднял стражу и придворных магов, мы побежали туда, откуда сигналили артефакты. Тебя застали в опочивальне императора, совершающим странный колдовской обряд. После этого, как ты понимаешь, состояние Ридрига резко ухудшилось. Общими усилиями мы скрутили тебя и сдали охране. Ты находишься в Счастливом местечке, в специальной камере для темных колдунов. В свете борьбы с силами мрака, маги со жрецами оборудовали несколько таких помещений. Здесь каждый камень обработан зельем, сваренным на основе порошка Солнечного камня. Оно не позволит тебе использовать магию. К тому же на камеру наложены заклятия, не пропускающие темную силу. Да, спасибо за то, что указал слабые стороны в защите императорского дворца. Мы учли, что тебе доступна тонкая магия, и приняли соответствующие меры.
– Что с Дарианной?
– Да ничего. Что может случиться с августейшей особой? Она находилась под воздействием твоих чар, поэтому теперь с ней работают мои лучшие маги. – Вериллий задумался ненадолго и продолжил. – Конечно, можно было воспользоваться случаем и уничтожить императора, списав его гибель на тебя. Но, к сожалению, в опочивальне присутствовали не только мои люди. И потом, это значило бы, что тебя придется казнить. А мне этого очень не хочется. Мое предложение все еще в силе, Рик. И у тебя есть время до суда. Если за три дня не образумишься, тебя приговорят к смертной казни через сожжение. Ведь ты – могущественный темный маг, – с этими словами Верховный вышел.
Я встал и заковылял вдоль стен камеры, осматривая и ощупывая каждый скользкий, сочащийся влагой камешек. Помещение, в которое меня бросили, представляло собой нечто вроде каменного колодца. Три шага в длину и четыре в ширину, мощная, обитая железом дверь. Ни свечи, ни лампы здесь не было, и лишь где—то под высоченным потолком светилось крохотное пятно окошка. В углу валялась охапка плесневелой соломы, около которой стоял глиняный кувшин с водой. Я усмехнулся. По крайней мере, смерть от жажды мне в ближайшее время не грозила. Мои запястья были плотно охвачены браслетами кандалов, соединенных между собой четырьмя звеньями цепи. Такое же приспособление, только с чуть более длинной цепью, украшало ноги. Несмотря на то, что железки очень мешали, я попытался сплести какое—нибудь заклятие и тут же убедился в правоте Вериллия. Творить волшбу в этой камере действительно было практически невозможно. Плюхнувшись на вонючую солому, я призадумался. Меня ждет суд… Похоже, теперь—то я действительно попался. Хорошо хоть успел рассказать Дарианне об изначальных и о роли Вериллия в постигших страну бедах. Может быть, девчонка сумеет правильно распорядиться этими сведениями. Если преданные Верховному маги не превратят ее в подобие Ридрига. Принцессе сейчас самой туго приходится, так что на ее помощь надежды нет. Лютый с Дрианном будут ждать меня два дня. А что потом? Что могут мои друзья против целой системы? Хоть бы сами головы не сложили… Я прислонился спиной к стене и вздрогнул от сырости, пропитавшей рубаху. Потом меня посетила одна мысль, и я чуть ли не носом уткнулся в камень, разглядывая покрывающие его пахнущие плесенью разводы. Сырость… влага… Стены обработаны зельем, сказал Вериллий. Но вода имеет свойство смывать любую чуждую ей энергию. Конечно, для того, чтобы окончательно избавиться от столь мощного состава, необходим чистый и сильный поток. Но возможно, за три дня сочащаяся влага хоть немного размоет слой зелья. Конечно, остаются еще заклятия, но можно будет попробовать сделать хоть что—нибудь, хотя бы элементарно воздействовать разрушающей волшбой на железо кандалов. Если бы освободить руки… Я прикрыл глаза, соображая, какие последствия будет иметь мой арест. Ридриг так и останется околдованным, хотя если Дарианна расскажет верным магам о сути наложенных на него чар, они могут попытаться помочь императору. Но принцесса и сама находится в руках заговорщиков. Что они с ней сделают? Могут наложить заклятие, лишающее памяти, или применить зелье, вызывающее слабоумие. А потом объявить народу, мол, наследственное заболевание, прихватило почти одновременно и отца, и дочь. О себе я не думал. Тут можно уже было не гадать. Служить Вериллию я никогда не соглашусь. Конечно, если бы не заговоренная нить, я попытался бы схитрить. Дал бы согласие для виду, наврал бы с три ларца, а потом сбежал восвояси. Но этот номер не пройдет. А становиться его рабом, и творить мерзости я не желал. Пусть лучше сжигают. Вот только очень беспокоился за дядю Ге. Его ведь тоже могли схватить, как учителя темного мага. Тут мне пришло в голову, что Верховный непременно сделает что—то в этом роде. Ведь человеком проще всего манипулировать, угрожая жизни и благополучию его близких.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});