Читать интересную книгу Враг империи - Диана Удовиченко

Владычица вернулась к карете. Охранники относили трупы разбойников к обочине и складывали на траву.

– Светозарная, – обратился к Лиа один из воинов, – на этих эльфах нет знака Дома.

Кай’Велианир подошла ближе и взглянула на руку мертвеца, лежавшего ближе всех. Действительно, на безымянном пальце правой руки не хватало перстня с камнем, символизирующим принадлежность к тому или иному Дому. Осталась лишь светлая полоска, говорившая о том, что украшение было снято совсем недавно. Светозарная двинулась дальше, рассматривая тела. Ни на одном из убийц перстня не было. Лиа отдала стражам несколько приказов и села в карету. Когда экипаж тронулся, Владычица прошептала короткое заклятие. Нельзя смещать природное равновесие. Защищаясь от мага, она невольно нарушила целостность леса, нанесла урон деревьям. Теперь энергия, высвободившаяся при гибели волшебника, пойдет на восстановление погубленных растений. А разбойники станут неплохим удобрением. Их тела уже погрузились под землю, сквозь плоть их проросли корни трав и кустарника. Охранники же, отдавшие свою жизнь за повелительницу, выполнившие долг, заслужили уход в леса Брижитты. Их тела превратились в молодые дубки, а души отправились к прекрасной, вечно юной богине.

Кто? Светозарная снова и снова задавала себе этот вопрос. Нелепо было надеяться, что разбойники смогут причинить ей вред. И человеческий маг, сколь бы ни был он силен, не в состоянии сравниться с ней в могуществе. Если бы все нападавшие являлись людьми, Лиа с уверенностью сказала бы: покушение организовано Вериллием. Хитрый, многоликий Верховный маг империи мог сыграть в какую—то ему одному известную игру. Но здесь были замешаны эльфы Аллирила. Лиа понимала: нападение – дело рук одного из владык. Но зачем? На что они надеялись? И главное, кем надо быть, чтобы заставить эльфов снять перстень со знаком Дома? Это – святыня, предмет гордости каждого жителя Аллирила. Показаться без родового знака – позор, все равно что для человека пройтись по людным улицам города без одежды. Прослыть не помнящим родства – равносильно обвинению в воровстве. Как же эльфы на это пошли? И кто они? Стражники срезали у каждого нападавшего прядь волос, вопрошающие маги определят, кому они принадлежат. И тогда станет понятно, кто стоит за этим странным происшествием. Хотя сердце и разум подсказывали, а интуиция просто кричала: Рил’Сириэлле развязала войну. Личную войну.

* * *

Ко мне потянулись наманикюренные ручонки. Я встал с кровати, дабы случайно не соприкоснуться с этим нелепым фигляром в дамских нарядах. Какой—никакой, а принц все—таки. Меня душили злоба после разговора с Вериллием, ощущение собственного бессилия, тревога за друзей, дядюшку, принцессу, да и всю страну, как ни странно. К ним примешивалось раздражение из—за того, что вместо поиска выхода, на который у меня времени было всего—то до утра, мне приходилось наблюдать раскрашенного идиотика. Все эти чувства свернулись в душе в тугую спираль, которая грозила вот—вот разжаться и ударить по Келдину. Поэтому я из последних сил сдерживался. Попытался уладить дело миром.

– Ваше высочество, я не по этой части…

– Дорогой, будьте со мной ласковей, – пропищал придурок, томно прищурясь, – вы говорите с будущим императором Галатона!

Да уж, спасите, боги, империю от такой перспективки! Не знаю, что ужаснее: жестокий, беспринципный маг во главе страны, или это напомаженное недоразумение? Я предпринял еще одну попытку в нелегком деле увещевания изысканного:

– Ваше высочество, шли бы вы отсюда…

В моем голосе явственно слышался зубовный скрежет.

– Рик, ну почему вы так жестоки ко мне? – заломил руки принц. – Я так ждал минуты, когда мы останемся с вами наедине! Неужели же я ошибся в вас, и вы относитесь к тем грубым, неотесанным, необразованным, вонючим мужланам, которые не приемлют прелестей изысканной любви? Нет—нет, не может быть! Я сразу разглядел в вас родственную душу!

Все… не стоило ему так обо мне отзываться. Я согласен быть неотесанным мужланом, каковым, в сущности, и являюсь. Но вот объявлять меня родственной душой – это уж слишком! Я засучил рукава и сделал шаг к кровати с твердым намерением вышвырнуть его высочество из комнаты. А если при этом его тщедушные бока окажутся намятыми, а краска на физиономии немного смажется – так я не виноват.

– Да! Да! Отшлепай меня, мой необузданный жеребец! – восторженно взвизгнул Келдин, в упоении суча тонкими, гладко выбритыми ножками. – Сделай мне больно, мой повелитель!

Я резко остановился и замер в недоумении. Потом вопросительно посмотрел в потолок, мысленно интересуясь у Неи, богини любви, как она допускает существование такой отвратительной пародии на самое прекрасное из доступных человеку чувств. Златокудрая не ответила, а я все же приступил к очистке помещения. Представляю, что подумали охранники принца, слушая раздававшиеся из—за двери вопли и стоны. На самом—то деле они были вызваны моей, возможно, излишней резкостью в обращении с членом августейшего семейства. Поначалу Келдин все еще пытался убедить меня в том, что фаворит его высочества – это наилучшая должность при дворе. Но это продолжалось очень недолго. Поняв, что к игрищам я не расположен, изысканный перестал верещать и цепляться за покрывало, и обреченно повис в моей руке. Держа принца за шиворот, я распахнул дверь и аккуратно выставил его в коридор, прямо перед оторопевшими охранниками. При этом я сумел сдержаться и не начистить ему физиономию, здраво рассудив, что лишних проблем мне на сегодня не нужно. Захлопнул дверь и повернул ключ в замке, дабы вновь не стать объектом навязчивого внимания. Келдин замолотил кулачками по твердому ясеню:

– Ты еще увидишь! Ты еще узнаешь! Приползешь ко мне на коленях…

Я только сделал глубокий вдох и постарался сосредоточиться на собственных мыслях. Вскоре принц прекратил атаки на дверь и отбыл в сопровождении своих телохранителей. Я же обошел комнату, пытаясь обнаружить предметы, гасящие магию. Ничего, конечно, не нашел. Между тем мне было необходимо как—то выбраться из дворца, а без чародейских способностей это не представлялось возможным. Коридоры полны охраны, везде следящие и антимагические артефакты. А времени оставалось совсем немного – часы на стене показывали два часа ночи. Предложение Вериллия я даже обдумывать не собирался. Значит, меня ждала расправа. Я кружил и кружил по покоям, делая тщетные попытки разработать хоть какой—нибудь план побега. Подошел к окну, отодвинул тяжелую портьеру и взглянул вниз. Выбраться невозможно. Внизу – глухой колодец двора, прямо под окном стража. Вдруг я ощутил, как спины коснулась холодная струйка воздуха, и резко обернулся. Дверь отворилась сама собой, и кто—то невидимый проскользнул из коридора в комнату, мягко ступая по ковру и оставляя на длинном ворсе еле заметные следы маленьких ножек. Я с любопытством наблюдал за приближением то ли призрака, то ли мага под покровом невидимости, и не понимал, как ему удалось проскользнуть мимо придворных волшебников и приспособлений, определяющих любые чары. Откуда—то взялась уверенность, что это существо, кем бы оно ни было, не причинит мне вреда. Оно вцепилось в рукав моей рубахи и потянуло меня в сторону гардеробной. Я покорно двинулся вслед за невидимкой и зашел в небольшую комнатку, в которой когда—то переодевался к ужину с августейшей семьей. За мной плотно затворились двери, потом на пороге появился маленький амулет из чьей—то кости, а на створках – загадочный рисунок. Такие же чертежики образовались на портняжном манекене, полке для обуви и на полу, в двух местах. Сверху встали костяные амулеты. По—моему, в одной из книг дяди Ге я видел такие штуки, они охраняют то ли от подслушивания, то ли от подглядывания. Я был весьма и весьма заинтригован, когда наконец из воздуха раздался звонкий девичий голос:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});