— Что сейчас будет… — тихо прошептал Ромка, во взгляде которого было скорее любопытство, чем испуг.
Дым в камине становился все гуще и чернее.
— Ай, — почему-то вдруг произнес Мишка, и в ту же секунду раздался громкий звук, похожий на чих здоровенного великана, а пространство возле камина наполнилось дымом, поглотив съежившуюся фигуру ученика. Никто не сказал бы иначе, чем подумала Мила, — камин Альбины чихнул. И сделано это было не без удовольствия.
Когда дым осел на полу все увидели с ног до головы черного Мишку Мокроноса, с руками, опущенными по швам, и поникшей головой.
— Грандиозный чих, — задорно пробормотал Ромка, еле сдерживая смех. — Ригель бы лопнула от зависти.
Мила на всякий случай прикрыла рот ладонью.
— Агитацио Вулканус, господин Мокронос, — сурово произнесла профессор. — Я надеюсь, вы записали это заклинание в свою тетрадь и в следующий раз произнесете его правильно.
Альбина повернулась к классу, а незадачливый Мокронос уже рванулся подальше от камина, когда профессор, словно что-то вспомнив, остановила его.
— И еще, господин Мокронос, — холодно сказала она, — советую вам не тратить много времени на обсуждение того, что летает под потолком и кого не стоит подпускать к половнику, — я надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, — а больше времени уделять работе с заклинаниями. Это в ваших же интересах…
Она окинула его неодобрительным взглядом и как бы между прочим добавила, небрежно указывая палочкой на его одежду:
— …судя по вашему виду.
Никто в классе не понял, к чему были сказаны слова Альбины, хотя «то, что летает под потолком» кое о чем им все-таки говорило. Но большинство не понимало, как это связано с Мишкой. И только Иларий Кроха, который сидел недалеко от Милы, в соседнем ряду, склонив голову на парту, негромко всхлипывал. Но Мила была уверена, что он тихо давится от смеха, а не от слез.
Мила покидала урок с ощущением того, что сделала для себя неожиданное открытие: картины учителей Думгрота в холле — не просто картины. Или, иначе говоря, везде есть не только уши, но и глаза.
Следующей парой у меченосцев была теория метаморфоз, и уже не в первый раз Мила почувствовала, что ей хочется идти на этот урок немножко больше, чем на все остальные. А может, даже и больше, чем немножко. Она уже не задумывалась об «особенном отношении к ней Многолика», о котором говорила Белка. К этому, как и положено ко всему хорошему, она успела быстро привыкнуть.
Когда Мила, Ромка, Белка и Яшка уже были на площадке между третьим и четвертым этажом северного крыла Думгрота, их догнали соседки Милы и Белки по комнате — Анжела Несмеян и Кристина Зудина. Они где-то потеряли свою закадычную подругу Алюмину, но Мила по этому поводу сокрушаться не стала.
— Вы слышали последние новости о Летающих бомбах? — сквозь непрерывное хихиканье спросила Анжела.
«Как только их не окрестили», — подумала Мила, а Анжела, не дожидаясь ответа, продолжала:
— Всем ученикам строго-настрого запрещено взрывать бомбы. Вот увидите, об этом скажут уже на следующем уроке.
— Даже преподаватели боятся их вскрывать, — поддержала подругу Кристина, которая хихикала чуть меньше.
— Да-да, — снова зачирикала Анжела. — Если бы вы слышали, что они говорят!
Ее глаза изобразили театральный ужас, а Мила тем временем пыталась понять: кто — «они»?
— Есть мнение, — поспешила объяснить Кристина, — что внутри этих пузырей вполне может оказаться какая-нибудь разъедающая смесь.
— Вы представляете, что будет, если это прольется кому-нибудь на голову? — ужас на лице Анжелы увеличился вдвое.
Больше подружкам сообщить было нечего, и они вприпрыжку побежали вверх по лестнице, что-то обговаривая между собой и взрываясь частыми, короткими вспышками смеха.
— Балаболки, — ворчливо осудила подружек Белка, а Мила с Ромкой снова многозначительно переглянулись.
— Кислота? — задумчиво нахмурил лоб Ромка и тут же отрицательно покачал головой. — Вряд ли. Конечно, по рассеянности может всякое случиться, но когда волшебник варит какое-то безобидное зелье, он не будет ставить возле себя какой-то ингредиент опасного действия, — тут его брови вновь сошлись на переносице, и Ромка взвешенно уточнил: — Если, конечно, речь идет о действительно безобидном зелье.
— Ты что, думаешь… — начала было Мила, но тут их компания снова пополнилась.
Подбежали Иларий Кроха и Костя Мамонт.
— Там такое зрелище на втором этаже, — воскликнул Костя, задыхаясь на бегу. — Двое старшекурсников из Золотого глаза устроили поединок на пузырях.
— Но их же запрещено взрывать! — ужаснулась Белка.
— А они их не взрывают, — объяснил Иларий. — Они их метают друг в друга. Пинг-понг местного масштаба. Поболеть не хотите?
Ромка обернулся к Миле и уже на ходу спросил:
— Ты идешь?
Мила отрицательно качнула головой: не было настроения.
— Я наверх, — коротко сказала Мила, когда Ромка махнул ей рукой и вместе с Белкой и мальчишками помчался вниз по лестнице.
На четвертом этаже было пусто. Далеко не все стремились в классы на следующий урок: перерыв между парами длился достаточно долго, а многие к тому же побежали смотреть, как двое удальцов-златоделов воображают себя катапультами.
Когда Мила услышала знакомый голос за своей спиной, у нее что-то кольнуло в боку, как от долгой пробежки.
— И что же делает самая уродливая нищенка в Думгроте одна на совсем-совсем пустом этаже? — прозвучало с холодной злобой всего в нескольких шагах позади нее.
Мила обернулась. Конечно, никого другого она после этих слов не ожидала увидеть, но от устремленного на нее взгляда, полного злобной ненависти, в боку кольнуло еще сильнее. Лютов был один. Мила заметила, что это являлось его привычкой. Обычно он был окружен своими друзьями-златоделами, и часто где-то поблизости потявкивала Алюмина. Но когда он хотел напасть — он всегда делал это без свидетелей. Миле было интересно, кто научил его этому правилу — рассчитывать только на себя и никому не доверять — приезжающие раз в год родители или заботливая тетка?
— И где твоя компания? — спросил он. — Где этот провинциальный детский садик, малыши-карандаши, а?
— Это тебя не касается, — отрезала Мила.
Он сделал несколько шагов в ее сторону и выдвинул вперед руку, согнутую в локте. Мила опустила глаза и заметила небрежно раскачивающуюся в его пальцах волшебную палочку — тонкую, как шило, и черную, как обгоревший уголь. Эта была точно такой же, как и та, что хранилась в чемодане Милы, в спальне, под кроватью, вполне возможно — та самая, которая отправила ее на Черную Падь. Мила, честно говоря, была не до конца уверена в том, что это сделал Лютов. И Барбарис говорил, что он не мог… А вот Ромка с Белкой в этом не сомневались. А такое редкое единодушие между ними о чем-то да говорило.
— С тех пор как ты раскрыла свой грязный рот по поводу моих родителей, — сказал Лютов, — меня касается все, что касается тебя. Запомни это, конопатая уродина.
— Оставь меня в покое, Лютов, — уравновешенно посоветовала Мила. — У меня нет желания с тобой разговаривать.
Она круто развернулась и сделала несколько шагов, но Лютов не собирался оставлять ее в покое.
— Потому что тебя ждут чудовища и монстры? — спросил он ей вслед. — Или потому что за поворотом должна явиться очередная твоя галлюцинация?
Мила резко затормозила. Ее как будто ударили по коленкам — по ногам пробежала волна слабости.
— Что? — поворачиваясь, переспросила она, но не дождалась ответа, как что-то сбило ее с ног и опрокинуло навзничь.
Она ударилась затылком об пол и, пытаясь подняться, поняла, что у нее кружится голова. Чуть-чуть приподнявшись на локтях, Мила посмотрела на Лютова. Он смеялся, глядя на нее, но в глазах по-прежнему была злоба.
— Вот и валяйся на полу! — воскликнул он. — Там тебе самое место, ты же не забыла, что ты всего лишь приживалка?
Мила даже не знала, откуда в ней взялось столько ярости, но ее просто распирало. Позволить, чтоб этот самоуверенный кретин ее поносил? Или опять с позором сбежать?
Ну уж нет! Мила собралась с силами и, глядя на него снизу вверх, стала подниматься, как вдруг заметила прямо над головой Лютова огромный и идеально ровный грязно-зеленый пузырь.
Она сама не поняла, как это ей пришло в голову, и откуда в считанные секунды в ее руке взялась палочка, но, вытянув руку, сжимающую красное дерево, по направлению к пузырю, внутри которого что-то клокотало, Мила громко воскликнула:
— Коллапсо!
Взрыва, которого ожидала Мила, не последовало. Пузырь аккуратно лопнул, и все его содержимое (а Мила в сердцах надеялась, что это все-таки будет разъедающая смесь), как струя водопада, обрушилось прямо на голову Лютова.