По авансцене, шлепая тапочками, бродит Ерпалыч.
Ерпалыч (повторяет задумчиво). Нет, мы не будем смеяться…
Магистр. А зря. Если не смеяться, то впору счесть кого-то из нас п-психически неполноценным. Вот, например, господин в углу, которого моя местная гидесса и хранительница – очаровательная женщина, судя по первому знакомству! – так вот, она звала этого господина к-кентавром. И рассказывала мне о трудностях общения с вышеупомянутыми кентаврами. А я смотрю и вижу перед собой мужчину атлетического телосложения, зачем-то втащившего в комнату свой м-мотоцикл. Единственное, что здесь достойно удивления, так это отсутствие у господина с м-мотоциклом верхней одежды, несмотря на зимний сезон. Теперь скажите мне на милость, кому я должен верить: очаровательной гидессе, теории адаптации Семенова-Зусера или с-своему малость подпорченному зрению?
В просвете мелькает хвост; и еще – медленно вползает рубчатый край колеса. Это Фол. Устраивается поудобнее. Магистр на диване достает очки из бокового кармана пиджака, водружает их на нос; но взгляд его по-прежнему беспомощен.
Возможно, именно поэтому магистр столь болтлив, столь нарочито самоуверен.
Издалека доносится шарканье веника и немелодичное мурлыканье.
Фол (сиплым, насквозь фальшивым пришепетыванием). Не верь, начальник. Никому не верь. Поверишь – пропадешь ни за хрен собачий. Усек?
Магистр (равнодушно). Усек, кореш. Зуб даю, мы все п-правы: и я, и гидесса-хранительница, и мой дорогой Иероним Павлович, который вежливо с-сдерживается, чтоб не улыбнуться. Простите, Фол… кстати, Фол или Фрол? А по батюшке?
Фол. По матушке. И это не ко мне, это к Вальку – есть тут у нас один матушкин спец…
Магистр. Хорошо, хорошо, пусть будет п-просто Фол. Тем паче, что я вам не столько не нравлюсь, сколько вы ваньку валяете… Скажите, Фол: а вы сами каким с-себя видите? Если, конечно, не секрет?
Фол встает и оказывается в поле зрения. Отличная диагональная мизансцена: слева направо и вглубь – прекращает свое «брожение умов» Ерпалыч, обеспокоенно и с симпатией глядя на магистра, сам магистр вяло поигрывает четками, а у спинки дивана возвышается громада кентавра.
Аплодисменты.
В луче света пляшут пылинки.
Фол (кусая губы). А это, начальник, не твое дело. Я ж не спрашиваю, какой длины у тебя член? И показать не прошу.
Ерпалыч (с укоризной). Фолушка… как можно…
Магистр. Можно, Иероним Павлович, можно. Не б-беспокойтесь, я не обидчив. И нашему грозному другу… то бишь вашему другу, а моему новому з-знакомому, я сейчас нравлюсь гораздо больше, нежели в начале нашего знакомства. Я прав, Фол?
Фол укладывается обратно на пол, благодушно скалясь в бороду.
Фол. Прав, начальник. Как есть прав. Пить на брудершафт будем, целоваться будем, песни охальные горланить… Ерпалыч, ты теперь понимаешь, какого к нам интересного очкарика прислали? Пункт первый: не обидчив. Пункт второй: способен не только смотреть, но и видеть. Пункт третий: умеет делать выводы… Один только вопрос: зачем?
Магистр (благодушно). Разве ж это вопрос, господин с м-мотоциклом? Это так, ерунда на постном масле. С помощью которого, заметим, вы умудряетесь чинить дряхлую канализацию – что достойно удивления много больше наличия м-мотоцикла в квартире… или господина в футболке и на колесах. Но позвольте оставить словесные изыски и перейти к делу. Иероним Павлович, вы ведь д-до вашей Большой Игрушечной работали в местном филиале НИИПриМа?
Ерпалыч возобновляет хождение.
Ерпалыч. Работал. Баклуши бил, с перерывом на обед.
Магистр. А вас не интересует источник м-моей осведомленности?
Ерпалыч. Интересует. Особенно замечание о «местном филиале». Это надо понимать так, что есть иные филиалы, а также центр?
Магистр (поправляя). Центры. Центры, уважаемый Иероним Павлович. И руководство, которое я имею честь сейчас п-представлять. Проект «МИР» существует очень, очень много лет… Вас что, не информировали о г-гипотезе Олд-Шмуэля?
Фол. Ерпалыч, тебя о Болт-Шмулевской гип-по-потезе не информировали? Надо же, какое досадное упущение!
Ерпалыч ходит и молчит, время от времени пожимая костлявыми плечами.
Фол. Не информировали его, начальник. Вишь, правильно я тебя начальником обозвал, само на язык легло… Забыли дружки твои поделиться. Ты уж колись, не тяни резину!
Магистр. Вы плохой актер, Фол. Будь я режиссером, я бы долго и п-плодотворно с вами работал… или сменил вас на дублера. Но поскольку я не режиссер, а дублера мы не имеем, п-продолжим в исходном варианте. Гипотеза Олд-Шмуэля возникла в пятидесятых годах прошлого века, и поначалу, как водится, была изрядно осмеяна. К счастью, не всеми. Так возникла идея разработки под названием «Мера Мира», п-позднее переродившаяся в проект «МИР».
Ерпалыч. Мифологическая реальность?
Магистр. Что? Ах да, вы же били баклуши именно в этом отделе… Нет, мой дорогой Иероним Павлович, мифологическая реальность – лишь частность. Проект «МИР» имеет в виду именно мир, конкретный, наш мир, где нам п-предстоить жить. Согласно гипотезе Олд-Шмуэля, на момент творения (неважно, стараниями Яхве, Брахмы или Большого Взрыва!) мы имели м-максимальное расширение бытия. Иными словами, мироздание насчитывало на момент дня рождения бесчисленное множество измерений; и, соответственно, бытие насчитывало бесчисленное множество способов реализации. После чего началась собственно реализация – и активное с-сокращение измерений, способов, возможностей… расширение завершилось, началось сжатие.
Голос из угла. Сжатие? Как это?
Это Ритка. Невидимый Ритка, представленный исключительно голосом. Он тоже здесь, призванный оттенять действие одним своим присутствием, и вовремя поданная реплика разбивается о молчание, о паузу, гениальную паузу, выдержанную с точностью до долей секунды – прежде чем прозвучит ответ.
Аплодисменты, переходящие в овацию.
В луче света пляшут пылинки.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});