Взгляд Якоба тяжело давил на Жиля, и юноша уже открыл было рот для ответа, как вдруг Тим поспешно перебил его:
— Мы сбежали из индейского плена. Во время охоты в горах Кэтскилл нас захватили индейцы сенека. Они собирались убить нас, но нам удалось бежать с помощью той белокурой девушки, что пришла вместе с нами, их рабыней. Она сумела ночью перерезать веревки, которыми нас привязали к столбу пыток.
— А та, другая? Индианка?..
Тим равнодушно пожал плечами.
— Она все видела и попросила увести ее с собой, не то обещала своим криком разбудить весь лагерь. Девушка тоже, на свой манер, была пленницей…
— Но не рабыней. Она слишком красива и…
— Откуда мне знать, зачем ей это понадобилось, — ответил Тим с ноткой раздражения в голосе. — Она захотела пойти с нами, вот и все!..
Прищурившись, Жиль смотрел то на одного, то на другого: Тим откинулся на спинку скамьи и, казалось, боролся со сном, Якоб ван Барен стоял, прислонившись к колпаку камина, где горело яркое пламя, бросавшее красный отблеск на лицо и бороду хозяина дома. В их диалоге чувствовалось какое-то напряжение. Тиму удалось согнать со лба недавнюю морщину, но Жиль ощущал в нем растущее недоверие и решил, что нужно быть начеку. Что-то было не так в этом человеке, хоть он и принял их столь радушно.
В наступившем молчании хорошо был слышен непрекращающийся стук дождевых капель по крыше дома и звуки, доносящиеся с кухни, где хозяйка мыла посуду. Жиль взглянул туда. Со спины она, в своем черном платье, казалась столь же атлетически сложенной, что и ее муж. Слышно было, как она изредка покашливает, но голоса ее он еще не слышал: с того момента, как четверо путников перешагнули порог дома, она открывала рот лишь для еды.
— Она и вправду очень красива, эта индианка, — продолжал ван Барен так, словно говорил сам с собой. — Интересно, кто она такая? Девушка такой красоты должна быть хорошо известна среди Шести племен… Во всяком случае, я могу сказать, что с ней вместе вы — довольно странный отряд: лесной разведчик, беглая рабыня, француз, одетый индейцем… да еще она. Найдутся люди, которые зададут вопросы…
— Ты прав, — ответил Тим, чье лицо становилось все краснее и краснее, хотя огонь камина был здесь ни при чем. — Когда хотят задать вопросы, то их может найтись множество. Вот, например, если говорить о тебе: я слышал, что меннониты возделывают землю и живут только ее плодами, а ведь рядом с твоим домом мы видели вход в шахту…
Якоб поднял свой странный, ничего не выражающий взгляд к потолку, точно призывал его в свидетели.
— Уголь разве не плод земли? Когда я обосновался здесь, то обнаружил эту маленькую заброшенную шахту. Это было даром Бога, — добавил он, наставительно подняв палец. — Я добываю оттуда ровно столько, сколько нужно, чтобы помочь самым бедным в нашей маленькой общине, разбросанной в этих горах. А мы сами, мы живем по нашему закону тем, что растет у нас. Но вы не объяснили мне…
Жиль резким движением поднялся с места и демонстративно зевнул. Он уже был сыт по горло вопросами странного хозяина дома, а в особенности настойчивостью, с какой тот упоминал о красоте Ситапаноки, и он уже начинал сожалеть, что они сменили лес под дождем на этот дом…
— Извини нас, брат, — сказал он, — но нам еще предстоит проделать долгий путь до Стилборо. Нам нужно уйти на заре. Не будешь ли ты любезен показать место, где мы будем спать?
— Конечно, конечно… но вы не должны торопиться, потому что вам будет нелегко добраться даже до берегов Гудзона, если я сам не поведу вас… а завтра у меня нет никакой возможности сделать это, ведь завтра — день Господа!
Тим вздрогнул и нахмурил брови.
— А что может помешать нам?
Якоб пожал плечами, взял еще одну масляную лампу и, прежде чем ответить, зажег ее.
— Банда «ковбоев» , которая появилась на нашей территории. Она сильна, хорошо вооружена, ею командует какой-то человек, называющий себя Эвенджер, что значит Мститель. Она состоит из мерзавцев, которые грабят, жгут… и убивают всех, кто не на стороне англичан. А мне сдается, что вы настроены иначе, чем они… или французы сильно переменились?
Тим резко выпрямился, его густые рыжие брови сошлись в одну линию.
— Ковбои, здесь? Разве мы не в Пенсильвании, первом из независимых штатов?
— Да, но это не значит, что все здесь с этим согласны. Даже в Филадельфии есть еще много сторонников англичан… Но говорят, что утро вечера мудренее. Поговорим обо всем завтра. Ну, идемте!
Двое друзей поклонились хозяйке дома, разжигавшей очаг и не обратившей на них ни малейшего внимания, и пошли за ван Бареном. Снаружи было темно, но дождь лил уже с меньшей силой.
Следуя за пляшущим огнем лампы, они добрались до сарая, стоявшего позади дома, неподалеку от входа в шахту.
Дверь сарая со скрипом отворилась. Якоб высоко поднял лампу.
— Здесь не очень-то просторно, — сказал он, — зато будет уютно. Спокойной ночи. Я приду разбудить вас незадолго до рассвета.
Сарай и вправду был на три четверти заполнен огромными тюками высушенного папоротника, распространявшего приятный аромат, — это была вполне сносная постель. Друзья с удовлетворением оглядели помещение, но когда Якоб собрался удалиться вместе с лампой, Жиль попросил оставить ее, а когда тот удивился, что им нужен свет, чтобы заснуть. Жиль пробормотал смущенным тоном и стараясь не глядеть на Тима:
— Я никогда не мог заснуть в полной темноте.
Это из-за того, что, когда я был еще маленьким ребенком, в моей комнате обвалился потолок! Это… это нервное!
— А если вы подожжете мой сарай? — недовольно спросил Якоб.
— О, не бойтесь! К тому же Тим погасит лампу, как только я усну. Он уже привык.
Ван Барен буркнул что-то обидное насчет того, что добрый король Франции воспользовался, должно быть, представившимся ему случаем и избавился от всех трусов своего королевства, отправив их к доблестным защитникам независимости, но все же поставил лампу на землю.
— Приятных сновидений! — насмешливо сказал он.
Дверь закрылась за ним, заскрипев еще сильнее.
Затем с шумом упала щеколда, но все же этот шум был недостаточно сильным, чтобы полностью заглушить другой звук… скрежет ключа, осторожно поворачивающегося в замке.
Схватив лампу. Жиль вскочил и подбежал к двери. В ней и в самом деле был замок, установленный снаружи: скважина была отлично видна под брусом щеколды. Крепко выругавшись сквозь зубы, он обернулся к Тиму.
— Ты ведь подозревал что-то в этом роде, а?
Что ж, ты был прав! Мы попались уж не знаю в какую ловушку. Он нас запер!
— Я слышал, — проворчал в ответ Тим и насмешливо добавил: