Чиен. — А по ногам кто учил бить?
Я пожал плечами:
— Само так выходит.
По ногам — это, наверное, я уже сам придумал. Тут многие вообще не следят за ногами, топчутся, как слоны. Грех было не использовать.
— Жаль было бы зарубить тебя, — улыбнулся Чиен. — Думаю, из тебя получится настоящий мастер. Даже дух волка пришёл, чтобы мы не убили тебя.
— Нельзя! — повторил я, упрямо сжав губы — уж больно ласково улыбался Чиен, рассуждая про мою смерть. — Нельзя убивать своих! Тем более, не проверив и не разобравшись!
— Странная у тебя манера на мечах биться. — Чиен не понимал, почему я злюсь, и перевоспитывать его было поздно. Он просто не замечал моей злости или считал её мальчишеской блажью.
— Манера — как манера, — огрызнулся я.
— Похожая на одного моего ученика, — кивнул он. — Но и не похожая.
Я хмыкнул: а ведь Чиен вполне мог учить драться княжича, потому и узнал «манеру»! Но я уже и своими штучками оброс. Не спутаешь нас теперь.
Надо потом зажать этого Чиена в угол и расспросить про правителя Юри, а вдруг — знает чего?
Хоть этот хитрый воин и не знатный человек, как Айнур, но если учил княжича — мог быть вхожим в святая святых. В какую-нибудь спальню правителя, чтобы поутру штаны ему чистые подавать.
Были же такие смешные должности в русской истории?
— Кто тебя учил? — в третий раз повторил Чиен, разглядывая меч и качая головой.
— Я же сказал: не помню! — вот же зануда.
— Но ты сказал, что воин? А руки чего не покажешь? — раздалось сверху.
Подошёл главный, Айнур. Встал над нами, сидящими, и локти растопырил, как коршун. Правая рука у него не сгибалась, оттого и вид был такой дурацкий.
— Ну, Кай «из рода зайца»! — усмехнулся он криво. — Давай, покажи-ка нам, какого ты рода на самом деле?
Я снял с шеи мешочек с камнем, что дали мне кочевники. Сунул в руки сидевшему рядом Багаю, а тот быстро передал брату.
Мальчишки спинами ощущали, что нам тут пока не очень-то рады. Шасти, умница, вообще осталась в укрытии — я просил её не показываться до моего сигнала. И Бурка смылся.
Исполинский волк не растаял, как это происходит с призраками, вызванными колдунами. Он ушёл в сторону гор. И волколак ушёл вместе с ним.
Может, им было о чём поговорить?
Я поднёс запястье к огню — это тоже был способ «разбудить» воинские знаки. Пока я ещё возбуждён боем, жар огня должен был сработать.
Шасти могла бы вызвать знаки заклинанием, но её я пока не хотел никому показывать. И она затаилась крепко. Хоть кто-то меня послушался.
Я надеялся, что воины вообще не заметили Шасти, но уверенности не было. Если они встанут цепью и начнут прочёсывать нашу долинку, заклинание невидимости девушку не спасёт. Плохо…
Айнур наклонился к огню, разглядывая моё запястье. Да мне и самому было интересно, что выступит?
Появилось алое одно кольцо, второе…
Багай тоже притиснулся ближе и засопел, разглядывая. Наверное, ему тоже очень хотелось заиметь такие вот «украшения».
Проступила вязь, похожая на буквы. И… всё.
— Непонятно пока, — сказал главный. — Но знаки наши — красные, воинские. Я — Айнур, сын дяди Эргена по матери. Мой род — его род, род красного дракона.
Я кивнул. И так было понятно, что Айнур — человек знатный. Хоть обтрепался в лесу, но смотрел на всех сверху и спину держал прямо. Да и меч, что он дал Симару, был сродни моему.
— Я — Кай. Битва отшибла мне память. Может, я — волк или барс. Может, медведь. Женщина из рода барсов унесла меня на спине с поля боя и выходила. Но я — совсем ничего не помню. Даже имя это дала мне та, что спасла меня. Кай — значит, оберег.
— А заяц? — спросил Айнур.
— Эту отмазку мы придумали для маскировки вместе с Ичином и Майманом, главами барсов и волков, — пояснил я. — Меня не просто так отправили в ставку терия Вердена. У меня есть тут своё дело. И оно — важное.
— Значит, волчьи всадники малых воинских родов уцелели? — невесело усмехнулся Айнур. — Это те, что трусливо бежали с поля боя?
— Ты полагаешь, что если битва была проиграна, следовало умереть на месте чисто из принципа? — взвился я. — Они отступили и готовы сражаться! И не со своими братьями, как вы!
— Сражаться? — нахмурился Айнур. — Сколько их уцелело, трусов?
— Они не трусы. И их — больше, чем вас.
Айнур поморщился, но промолчал.
Воины, что носили ветки, снова сбились в кучу и загомонили про шамана. Страшно им было, уж больно жутким оказался дух волка.
— Ладно, — выдохнул Айнур, не желая больше со мной спорить. — Хорошо. Перевязывайте раны. Сварим мясо. Сядем и будем говорить. Есть у вас кто взрослый, или вот такие вот все? — он кивнул на Багая.
Я криво рассмеялся.
— Тебе какого взрослого надо? Который отделал твоего Вигру? Который воина твоего со сторожевого поста выкрал? Или тебе помладше? Так у нас и такие есть!
— Шутник, — констатировал Айнур. — А в юрте колдуна — кто прячется?
Я посмотрел на малую юрту — ну да, она отличалась внешне, да и следили за нами. Допустим, Айнур знает, что в лагере есть колдун и это — его юрта.
Но знает ли он, где этот колдун и на чьей он стороне?
— Там наш наставник вайгальский сидит, связанный, — легко признался я. — Йорд его называют. Он был всадником, но потерял своего волка. Теперь учит летать мальчишек. А ещё там раненый парень из наших.