требовалось много времени и усилий, чтобы пробраться от носа до кормы парохода, а иногда это оказывалось совершенно невозможным. В трюме набилось столько народу, что сидя трудно было вытянуть ноги. Теснота усугублялась еще и тем, что много пароходов не было приспособлено к перевозке людей.
Начальником флотилии был назначен капитан Карпов. В состав этой флотилии входили и военные суда: миноносцы «Беспокойный», «Дерзкий», «Зоркий», «Жаркий», «Живой» (погиб при переходе); канонерские лодки «Урал», «Кача», «Всадник», «Джигит», «№ 3»; вооруженные катера «Грозный» и другие, которые должны были служить прикрытием от возможного нападения большевиков.
Весь день 4 ноября флотилия стояла на якорях у берегов Крыма, в нескольких верстах от Керчи, производя перегрузку с бывших на буксире немореходных судов на другие пароходы. Утром 5-го, на рассвете, двинулись в Константинополь.
Негостеприимно встретило Черное море казаков. Сильный порывистый норд-ост поднимал громадные волны, и даже большие пароходы, как, например, «Екатеринодар», «Поти» и другие, сильно качало, нередко заливая палубу водой, не говоря уже про маленькие суда, которые буквально бросало как щепки. Было несколько случаев, когда волной смывало людей за борт.
С первых же дней переезда на многих судах обнаружился недостаток в воде, а затем и в продовольствии. Объяснялось это, с одной стороны, тем, что на переезд потребовалось значительно больше времени, чем это предполагалось, с другой же – тем, что многие суда, как это указывалось выше, совершенно не были приспособлены к перевозке людей и не имели ни больших водохранилищ, ни опреснителей. В темных трюмах, в тесноте, или на палубах, пронизываемые холодным ветром, часто под дождем, казаки страдали от голода и главным образом от жажды.
Несколько дней (от 4 до 10, разно для каждого парохода) трепало их бушевавшее море, и вот наконец вдали показалась туманная полоска берега, а еще через некоторое время суда одно за другим начали входить в пролив, имея на мачтах, наряду с русским, андреевским, французский флаг. По радио было сообщено, что Франция берет русских под свое покровительство.
Босфор. Константинополь
Перед глазами побежала фантастическая панорама Босфора. Все, кто только имел возможность, повылезали из трюмов и разных закоулков наверх. Палуба, все вышки и крыши, даже ванты были облеплены казаками, шумно делившимися впечатлениями. На набережной, на балконах домов, в окнах, всюду виднелись жители, собравшиеся посмотреть на невиданное зрелище. Многие приветливо махали платками.
Казаки, истрепанные тяжелым морским переездом, приободрились. Близкою казалась возможность покинуть корабль и вступить на твердую землю. Но случилось иначе. Французы, оказавшие приют покинувшей родные пределы Русской Армии, не ожидали такого громадного наплыва русских: всего с беженцами прибыло тогда в Константинополь около 137 000 человек на 120 судах, из них воинских чинов в составе Донского корпуса 22 000 человек и гражданских беженцев-донцов 6515 человек (все они размещены были более чем на 45 различных судах). Французы не могли сразу разместить столько людей, поэтому им пришлось еще долгое время томиться на судах, пока решалась их участь.
Это было, в сущности говоря, самое тяжелое время. Несмотря на прибытие в порт, казаки все еще страдали от жажды, так как воду подвозили на пароходы в недостаточном количестве, а на некоторые и вовсе не подвозили; продовольствия также выдавали очень мало. Страдания еще больше усугублялись сознанием бесцельности пребывания на судах и видом близкого берега. Впрочем, «берег» сам подошел к казакам, в виде бесчисленного количества лодочников, торговцев съестными припасами, которые со всех сторон облепили суда. На лодках самым соблазнительным образом были разложены великолепный константинопольский хлеб, копченая рыба, фрукты и сладости. Были и спиртные напитки. Ко всему этому потянулись руки изголодавшихся казаков, но торговцы сразу же объявили, что они согласны продавать на какие угодно деньги, только не на русские. Конечно, кроме русских, никаких денег у казаков не имелось. Но соблазн был велик. И вот в жадные руки торговцев посыпались долго хранимые серебряные рубли и золотые монеты, часы, перстни, обручальные кольца, портсигары и даже нательные кресты. Цены при этом устанавливались самые произвольные, в зависимости от жадности торговца и сопротивляемости голодного казака. Были случаи, когда за хлеб отдавалось золотое кольцо или часы. Французы принимали меры к прекращению этого грабежа и пытались было отгонять лодочников от пароходов, но это ни к чему не повело. Точно жадные акулы, ища добычу, лодочники, отогнанные в одном месте, назойливо подходили к другому. И много, много казачьего добра перешло тогда к ним.
Все-таки понемногу пароходы разгружались. Постепенно снимали больных, которых направляли в лазареты, ушли некоторые категории беженцев. Несколько сотен 7-го Донского казачьего полка, во главе с командиром полка генерал-майором Курбатовым, были приняты на иждивение американцами и высажены на остров Проти. У высадившихся американцы отобрали все оружие, до револьверов включительно, а самих казаков, рассматривая их как беженцев и не считаясь ни с чином, ни с положением, заставили исполнять всевозможные работы, вплоть до ассенизационных. Обращались с ними грубо и плохо кормили. Только после настойчивых ходатайств генерала Курбатова казакам удалось присоединиться к своим, которые находились тогда в лагере Чилингир, причем отобранное оружие возвращено не было. Как объясняли американцы, оружие это было сложено ими в открытый ящик, в коридоре у какой-то канцелярии, никем не охранялось и было частью разворовано.
Армию сравнительно скоро расселили по лагерям. Первый корпус был размещен в Галлиполи, кубанцы – на острове Лемнос, а донцов, с утра 10 ноября (ст. ст.), начали высаживать в Константинополе, на набережной Серкеджи, и по железной дороге эшелонами направлять в Чаталджинский район – в лагеря Чилингир, Хадем-Киой, Санджак-Тепе и Кабакджа. Впрочем, часть донцов, в том числе Атаманское военное училище, была тогда отправлена на остров Лемнос. Гражданских беженцев стремились расселять в славянские страны, но значительная часть их, около 3000 человек, была также высажена в Константинополе и попала в лагеря воинских частей.
Здесь интересно отметить, до какой степени казакам невыносимо было пребывание на пароходах, до какой степени привыкшая к приволью степей казачья натура не могла примириться с теснотой судна. Вечером 10 ноября, когда уже стемнело, к набережной Серке джи, где находились высадившиеся казаки 3-й дивизии, с сильным креном подошел пароход «Поти» с частями 2-й дивизии. Не успел он еще пришвартоваться, как с высокого борта прямо на набережную с чувалами и сумками в руках начали прыгать казаки. Многие из них при этом попали в море, но, к счастью, отделались только купанием. Прыганье не прекратилось даже и тогда, когда был подан трап. Эвакуация казачьих частей была закончена. Все-таки, если не считать неудобств при переезде, она прошла благополучно. Только лишь