бы и школу не дали окончить. Времена-то были.
— А почему он ушел, не говорила? — спросил Петр. Он слушал, что говорит паренек, и его всё больше терзала обида за эту маленькую семью.
— Нет, просто ушел и всё. Я иной раз хочу его увидеть и задать ему парочку вопросов, хотя пару лет назад думал, что, если встречу, набью морду. За маму. Там что-то было не просто так. Иначе бы она вышла замуж еще раз. Думаю, он разбил ей сердце. Поэтому я не позволю больше никому поступить с ней таким образом. Поэтому, дядь Петя, если вы…
— По-моему, я себя еще никак не скомпрометировал, чтобы думать обо мне так, не находишь?
— Я же вижу, что она вам нравится. Просто вы ведь приезжий. Даже не приезжий, а проезжий.
— Что ты имеешь в виду? — не понял мужчина.
— Боюсь, что для вас встреча с нами — всего лишь курортный роман, мама же…
— Я не женат. В принципе, до недавнего времени думал, что не женюсь больше никогда, но… есть такие женщины… даже не объяснить. Признаюсь честно, обещай меня не выдавать, я вижу Таню в бальном платье в каком-нибудь старинном замке. В окружении роскоши и знати.
Дима смотрел на Петра и, не зная почему, верил, хотя не понимал причин такого доверия. В конце концов, мама не маленькая, да и он ее в обиду не даст.
Улов был хороший, да и общение с солидным дядькой, у которого костюм стоил больше, чем их «Москвич», но так любившим рыбалку, понравилось Диме. Они вернулись после полудня и с гордым видом похвастались уловом. Таня всплеснула руками, куда, дескать, столько рыбы.
— Насолим и насушим, — ответил Петр. Он этим и занялся.
Вечером Дима побежал за молоком, а Таня взялась поливать огород. Петр отобрал грязный шланг из хрупких рук, прикрутил к нему лейку, которую снял с душа, и сам стал ходить от куста к кусту, от грядки к грядке. Таня поглядывала на него и улыбалась. Босой, в коротких шортах и пятнистой майке, с нелепой панамкой на голове, он бубнил себе под нос мотив какого-то марша. Потом вернулся парень, мать попросила его полить клубнику, до которой не хватало длины шланга. Петр услышал это, и отдал шланг Диме, сам намереваясь разобраться с ягодой.
Он набрал ведро из бочки, куда набегала дождевая вода, шел по огороду, и тут поскользнулся и шлепнулся в лужу, которую сам же налил. Паренек, увидев это, захохотал. Мужчина поднялся, глянул на хохочущего взрослого ребенка, да и окатил того оставшейся в ведре водой. Дима моргнул пару раз и бросился со шлангом на гостя.
Таня попыталась успокоить расшалившихся мужчин, но те даже не слышали, гогоча на всю округу. Правда, мальчишка, услышав мать, направил шланг на нее, и та, выставив вперед руки, побежала по огороду, повизгивая. Так как затеял это Петр, то и спряталась она за него, и парень окатил нечаянного гостя водой. Мужик от такой наглости даже задохнулся, схватил ведро с водой и рванул за парнем. Тот прыгал через грядки, лишь босые грязные пятки мелькали в воздухе. Мать пыталась сказать, чтоб они были поаккуратней и не потоптали посадки, но не могла произнести и слова. Она хохотала и не могла успокоиться. Дима был шустрее, ему удалось сбежать. Петр, смеясь, вернулся к дому. Посмотрел на женщину. Та трясла мокрыми кудрями и отжимала майку на животе.
— Так сказать, Иван Купала! — пробормотал мужик.
— Как дети, ей Богу, — произнесла она.
— Зато помылись, — ответил тот с гордостью.
Татьяна захохотала еще громче.
— Ага, особенно ваша, так сказать, пятая точка! Ну очень чистая!
Мужик вывернул шею, стараясь оглядеть свой зад, и вспомнил, что упал в лужу.
— Вот ведь засранец, — проговорил он смеясь.
— Вы это о себе? Ведь вы сами налили ту лужу!
Петр усмехнулся.
— Вы ведь педагог, да? А сына уважать старших не научили.
— Что, простите?
— Я в лужу упал, а он хохотать стал! Где уважение, спрашиваю я вас?
Таня смотрела и всё так же улыбалась. Улыбалась открыто, чарующе и легко. И Петру это очень нравилось. Вот так стоять рядом с ней, слушать ее голос и смотреть в эти серо-зеленые глаза. И видеть, как капли бегут по красивому лицу.
— Не знаю, может, моего сына смущает ваша майка с пальмами или эта стильная панамка? Но, думаю, он знал, что вы в ответ начнете обливаться, — ответила она.
Дима где-то совсем рядом, но не показываясь на глаза взрослым, захохотал.
— Ничего, ничего, — закричал Петр, — ночевать домой придешь!
От чего паренек захохотал еще громче.
Глава 6.
Петр прожил у них пять дней. В понедельник они вновь съездили с Димой в мэрию. На дачу Петр вернулся очень хмурый. Он с какой-то тоской смотрел на Таню и молчал. Женщина поглядывала на него и тоже молчала. На следующий день мужчина известил своих гостеприимных хозяев, что должен уезжать. «Тойота» была готова еще два дня назад. Но Петр, казалось, был не очень-то рад этому. Перед отъездом он пригласил Таню покататься. Вернулись они далеко за полночь. Дима всё никак не мог заснуть, думая о матери и этом заезжем госте. Жаль, что Петр не может остаться, из них вышла бы неплохая пара. Лишь бы мама к нему не успела прикипеть. Сын услышал, как во двор въехала машина, вот мягко хлопнули дверцы, раздались шаги на крыльце. Мужчина о чем-то тихо говорил, а женщина так же тихо отвечала. Так под этот тихий разговор парень и уснул.
Утром Петр уехал. Он долго стоял и никак не хотел садиться в машину, держа Танину руку. Она не поднимала на него глаз, но и руки не забирала. Дима стоял рядом и молчал, а потом и вовсе ушел, давая им возможность спокойно проститься.
Мать с сыном стали жить, как жили до этого. Солили огурцы, варили джем, пропалывали грядки. Но нет-нет, да и вспоминали солидного мужчину, с которым их так неожиданно свела судьба. В конце августа они убрали картофель, оставив на участке лишь