Влад не смотрел по сторонам. Они вошли в дверь, ведущую в восточную часть крепости, поднялись по винтовой лестнице в комнату, которую недавно занимали сам Хамза и его компаньон Фома. Паша сразу увидел, что все их вещи исчезли. Вместо них здесь находился сундук с серебряным драконом крышке.
Не задерживаясь в комнате, они сразу прошли на башню.
— Ты уже видел моего прекрасного Кара-хана, но еще не знаешь, каков он в деле.
Князь приблизился к насесту, надел охотничью перчатку, протянул руку, снял с птицы путы и посадил ее себе на руку.
— Да, он действительно красавец, — пробормотал Хамза.
Несмотря ни на что, опытный сокольничий не мог не восхищаться этим великолепным ястребом.
— Ты взял его взрослой птицей или еще птенцом? — спросил он.
— Взрослым, слава богу. Он попал ко мне в прошлом году. Я ведь говорил, что Кара-хану около пяти лет. Видишь красный блеск у него в глазах?
Глаза птицы ослепительно сверкали, она жадно высматривала угощение в руках хозяина. Влад протянул руку к мешочку, который висел тут же, достал кусочек мяса, дал его ястребу.
— Его хозяином был какой-то дурак. Он пытался тренировать Кара-хана, но у него ничего не получилось, а я своего добился.
Дракула наклонился к ястребу и ласково прошептал ему что-то.
— А ты все так же тренируешь в основном соколов, Хамза? — спросил он, не отводя глаз от птицы.
— Сейчас у меня есть всего один… — И паша вдруг замолк, потому что в глазах Влада блеснула красная вспышка, похожая на свет в зрачках его хищного ястреба.
— Ты хотел бы посмотреть, как работает Кара-хан? — спросил князь. — Он отличный, неутомимый охотник. Бывало, что за один день этот ястреб добывал мне десятерых кроликов, трех зайцев и множество голубей.
— Поймать голубей очень трудно, — ответил Хамза как-то скованно, сам не понимая почему.
— И пожалуй, необычно для этого времени года. Я думаю, на кого бы нам поохотиться.
Через мгновение Влад вдруг резко, пронзительно свистнул. На башне, возвышающейся над воротами замка, громко хлопнули ставни. Распахнулось окно, из него вылетела птица. Хамза узнал своего сокола.
— Убей его, — приказал Влад Кара-хану и сбросил ястреба с руки.
Поединок оказался недолгим. Сокола только что выпустили из клетки, он плохо ориентировался над незнакомой местностью, которую, наоборот, уже очень хорошо изучил ястреб. Сокол увидел, что к нему приближается противник, догнавший его очень быстро, всего за пять взмахов крыльями, и взмыл вверх. Он рассчитывал на скорость, на свои большие крылья. Но ястребы обожают атаку снизу. Еще пять взмахов крыльями, переворот через спину, парение над жертвой — и когти Кара-хана безжалостно и сильно впились в тело сокола.
Птицы сцепились и по спирали скользили вниз. Перед самой землей ястреб снова перевернулся, оказался над соколом и отпустил жертву. Скорее всего, птица Хамзы была уже мертва к этому времени, но она совершенно точно погибла, когда ударилась о твердую, замерзшую землю перед небольшим горбатым мостом. Кара-хан опустился рядом. Когтями одной лапы он впился в тело жертвы. Ветер, дувший с реки, распушил его перья. Ястреб огляделся, вонзил клюв в бок сокола и начал рвать его.
— Что ж, летает он хорошо. — Хамза постарался, чтобы его голос звучал ровно. — Ты не собираешься позвать его назад?
— Нет, — ответил Влад, снял перчатку и положил ее рядом с собой. — Он голоден. Пусть покушает.
Князь повернулся и подошел к краю башни. Люди, стоявшие внизу, вскинули головы и смотрели на него. Связанные пленники, их охранники с приготовленными веревками, шестами, воротами — все ждали. Над площадью повисла мертвая тишина.
Влад поднял руку.
Глава тридцать четвертая
ВОЙНА
Июль 1462 года, семь месяцев спустя
Солнце садилось за горизонт, но его яркий свет все еще слепил глаза Иона. Всякий раз, когда он смотрел на кого-то из своих товарищей, ему казалось, что человеческое лицо словно колышется, расплывается, сливается с другими. Вот здесь, совсем рядом, должен сидеть Черный Илья, но его темное, загорелое лицо потеряло ясность очертаний, сильно изменилось. Нос удлинился, глаза провалились, даже волосы вдруг стали другими, как будто посветлели.
Теперь рядом с Ионом сидел вовсе не Илья. На его месте каким-то непонятным образом очутился Георгий, которому стрелой пробило легкое, когда валахи пытались удержать наступление противника, рвавшегося к важной переправе. Три ночи он страдал, кашлял кровью. Витязи уходили от врага и несли товарища с собой, надеясь, что Господь помилует его и он останется жив.
На четвертую ночь всем стало ясно, что от Господа ждать нечего. Ион уступил молитвам воина, обливающегося кровью, принял его исповедь и перерезал ему горло. Дальше нести Георгия было нельзя, а на милость турок валахи не рассчитывали и никого не оставляли им.
Георгий никак не мог появиться здесь, хотя, возможно, теперь он стал одним из бессмертных героев, восставших из мертвых и называемых в Валахии варколачи, а его черный плащ со знаком Дракона превратился в волчью шкуру. На бледном лице витязя легко можно было прочесть самое горячее его желание — отомстить тому, кто убил его.
Ион схватился рукой за пояс, но не почувствовал там, как обычно, рукоятку меча. Его ладонь наткнулась на распятие.
«Что это? Отчего это все?»
Он внимательно вглядывался в пространство. Человеческие черты в потемках снова переменились. Теперь Тремблак ясно видел Черного Илью, который сидел напротив него.
— Все в порядке, ворник? — спросил тот Иона, упомянув его новую должность блюстителя законности.
Друг князя кивнул, опустил голову на колени, закрыл глаза. Когда он в последний раз спал по-настоящему? Когда все они, каждый из них, отдыхали? Ночи напролет люди Дракулы пытались замедлить наступление турок. Они сжигали урожай, который в июле уже вызрел на полях, опустошали жилища, не разбирая, крестьянское ли это хозяйство или помещичья усадьба, уничтожали все, что захватчики могли бы использовать для еды или питья. Витязи уводили людей подальше от турок, позволяя им собрать в дорогу только самое необходимое, заставляли забивать животных, которых селяне не могли увести с собой, бросали их гниющие тела в колодца и в реки, чтобы отравить воду. Если они и не спали, то, по крайней мере, хорошо питались и много пили, прежде чем бросить в воду яд.
Турки же в это лето, которое выдалось настолько жарким, что и старожилы не могли такого упомнить, вынуждены были забивать собак и верблюдов, а также боевых лошадей, страдавших от жажды. Они жарили мясо на собственных доспехах. Солнце палило так, что для этого даже не требовалось огня.