Читать интересную книгу Под новым небом, или На углях астероида - Александр Кучаев

Мысли его часто витали вокруг Нью-Росса. Даже если построить достаточно надёжный плот и оснастить его парусами, то и тогда вряд ли удастся добраться до Новой Европы. Более чем вероятно, что плот пройдёт мимо острова и рано или поздно он, Игорь, погибнет в бескрайних океанских просторах. Да и как разместить на плоту Казбека и где найти для него столько корма? Не бросить же коня! А вот сушей вполне можно до обетованной земли дойти. Ну, допустим, не до неё, а только до Лазурного берега, но там-то до острова рукой подать!

Ему вспоминалась карта, начертанная О’Брайеном. Сколько времени надо, чтобы пересечь Балканы, обогнуть Чёрное море и спуститься к Лазурному? Ну, год, ну, два. Значит, через два года, это самое большее, он сможет увидеть свои семьи!

Чтобы добраться от Тихомирова до Бристольского залива у них с отцом ушло полгода, может, чуть с лишком. А ведь тогда тоже было не близко, и брели они, сами не зная куда. Сейчас же перед ним стоит конкретная задача: прибыть к проливу, отделяющему остров от материка. Только поход надо отложить до весны, отправляться в дорогу сейчас, когда зима на носу, было бы верхом безумия.

Обдумав всё, Игорь пришёл в обычное своё душевное состояние, без каких-либо минорных нюансов. Теперь в его жизни снова появился смысл, и за неё стоило побороться.

С середины сентября стало заметно прохладнее, особенно по ночам. 24 числа, когда Игорь был уже у переката, посыпалась мелкая морось, не прекращавшаяся трое суток. Ночь на двадцать пятое Игорь провёл под деревом у небольшого костра. За день кожаная куртка отсырела, он сильно мёрз и не столько спал, сколько находился в довольно неприятном зыбком оцепенении.

Весь следующий день охотник посвятил строительству шалаша. Когда шалаш был готов, он немедленно перебрался в него и остался им весьма доволен. Для одного человека и собаки в нём было достаточно просторно, сквозь крышу, застланную ветвями и листьями, не протекала дождевая вода, в сырую погоду у выхода горел огонь, поэтому воздух внутри был суше и теплее, чем снаружи. Через специальное отверстие в покатом коньке крыши дым бесследно уходил вверх. В шалаше Игорь спал чутким, но спокойным сном.

Как-то, уже в начале октября, ему пришло в голову, что прежде в подобных шалашах жили грюненсдорфцы. И что до оставленного ими посёлка всего восемь-девять дней проторенного пути.

С этого момента, чем бы он ни занимался – ловил ли рыбу, собирал хворост или ходил по грибы, – мысли его неизменно возвращались к Грюненсдорфу. Как там коммандос? Остался ли кто-нибудь из них в живых? И если да, то чем они сейчас занимаются? Даже если все коммандос погибли, там должны находиться их жёны (или вдовы?) и дети.

7 октября, подстёгиваемый стремлением разведать всё до конца, он сел на коня и поехал по направлению к Драве.

12 октября добрался до брода, по которому переходили сначала они с Ником, потом беженцы из Грюненсдорфа. После осенних дождей, однако, река вздулась, и переправляться сейчас в этом месте было то же, что подписать себе смертный приговор.

Но, наверно, где-то есть и другие броды, может быть, менее опасные, чем тот, у которого он сейчас находился. Ведь как-то сумели же его обойти коммандос, пока он ждал их на этом месте.

Игорь повернул на запад, к горам. Через несколько часов пути он приблизился к достаточно тихому широкому месту, где вода была не глубже, чем по колено, и спокойно переехал на левый берег.

Ещё через два дня он достиг Грюненсдорфа. Коня и собаку оставил в лесу, а сам залёг в укрытии, которое когда-то занимал с Куртом. Он извлёк из рюкзака бинокль, поднёс его к глазам и стал наблюдать.

Посёлок хорошо просматривался – были видны и шалаши невольников, и жилой комплекс коммандос. Комплекс стоял целёхонек, а вот на месте большинства шалашей виднелись одни лишь пепелища. Сохранилось только пять из них, и, кажется, они не пустовали. Но кто поселился в них? Ведь всех их обитателей приняла «Ирландия», и к настоящему времени они должны быть уже в Нью-Россе.

Перед входом одного из шалашей горел костёр; на огне стоял глиняный котёл, возле которого хлопотал какой-то мальчик лет семи. Дело шло к вечеру, и, видимо, юный повар готовил ужин. Для кого – Игорь выяснил в самом скором времени.

Незадолго до наступления сумерек от реки потянулись рыбачки. Шесть молодых женщин, нагруженные неглубокими корзинами с уловом, приблизились к забору, опоясывавшему жилой комплекс. Пять из них опустили корзины на землю и стали ждать, а одна сразу прошла через калитку и, подойдя к домику, возвышавшемуся в центре построек, вошла в дверь. Прошло некоторое время, прежде чем на пороге одного из домов появился молодой мужчина среднего роста. Прихрамывая на левую ногу, он подошёл к калитке.

Вглядевшись, Игорь узнал его. Это был тот самый коммандос, которого он ранил в день бегства обитателей шалашей в лесу, возле той пологой поляны, где произошло первое боестолкновение с преследователями. Жив, значит, остался, курилка! Да и почему бы ему не выжить, ведь он совсем легко его зацепил, чтобы тот только выбыл из погони.

А хромой – Игорь так и окрестил его – подошёл к калитке и стал принимать добычу. Перебрав её, самую крупную рыбу переложил в большую корзину, которую принёс собой, а мелочь оставил рыбачкам.

У двух женщин улов, вероятно, оказался меньше положенной нормы, и хромой забрал у них всё без остатка. Затем он им что-то сказал, обе они обнажили спины и склонились к забору, опершись на него руками. Хромой вынул из-за пояса хлыст и, лениво взмахивая, неторопливо, с оттяжкой нанёс каждой по десять ударов.

В бинокль было заметно, как при ударе вздрагивает женская спина и как на ней проступает очередная розовая полоса. «Руку бы тебе отстрелить, поганцу», – стиснув зубы, подумал Игорь.

Получив наказание, женщины облачились в свои незатейливые одежды, подняли опустевшие корзины и присоединились к другим рыбачкам, стоявшим поблизости и от начала до конца понуро наблюдавшим за ходом экзекуции. Похоже, присутствие их в таких случаях было обязательным и являлось дополнительной мерой «воспитания».

Игорь видел, что они не перемолвились ни словом и так и шли молча до самых шалашей. Навстречу им выпорхнули несколько ребятишек в возрасте от двух до семи лет, и тут впервые на лицах женщин появилось подобие улыбок. Начались объятия, похлопывания ладошкой то по мягкому месту, то по щеке, двух самых маленьких взяли на руки и расцеловали. Игорю чудились радостные восклицания, шутки и смех, но он понимал, что не мог их слышать, что это своего рода галлюцинация, возникшая из-за оптических свойств бинокля.

Дальше он увидел, как все собрались вокруг костра и женщины стали чистить рыбу, которую затем запустили в стоявший на огне котёл. Видимо, мальчик до этого готовил в нём какую-то приправу или коренья, а может, лишь вскипятил воду.

«Они живут одной артелью, – подумал Игорь, не отнимая от глаз бинокля. – Ну конечно, артелью выжить легче, и они выбрали наилучший вариант. Однако кто они такие? Ведь Франц говорил, что шалаши опустели, Грюненсдорф покинули все до одного человека. Неужели коммандос встретили ещё какую-то группу людей и их тоже поработили? Но почему в шалашах только женщины и дети? Может, мужчины заняты на каких-то лесных работах и подойдут позже, выполнив свою норму? Наверно, так и есть».

Когда стало смеркаться, Игорь оставил укрытие и вернулся в лес. В глухом ельнике развёл костёр и приготовил ужин из полугодовалого кабанчика, которого ещё днём сразил стрелой. Кожу с него он заблаговременно снял, собираясь пустить её на изготовление седла и уздечки. Досыта наевшись и накормив собаку, лёг на постель из еловых веток и проспал почти до рассвета.

Утром, ещё в сумерках, он вновь был в своём укрытии, наблюдая, как просыпаются Грюненсдорф и Гросхауз.

В жилищах коммандос ещё не было никакого движения, а в шалашах уже поднялись. Несколько минут утренней суеты, и пять женщин двинулись к реке проверять сети. Уже у самого берега их догнала шестая, та, которая отделилась от них у калитки Гросхауза. Они о чём-то перемолвились между собой, затем сняли верхнюю одежду и полезли в воду.

«Где же всё-таки их мужчины»? – подумал Игорь и перевёл бинокль на место расположения шалашей. Нет, и среди этих убогих жилищ тоже никого не было видно. Только после восхода солнца появился всё тот же мальчик и занялся сбором хвороста и разведением костра.

Постепенно просыпался и Гросхауз. Вот в дверях одного из домов показалась какая-то женщина с глиняным кувшином в руке, прошла к ручью, протекавшему в нескольких метрах от калитки, наполнила кувшин водой и, водрузив его на плечо, вернулась обратно в дом. Потом из другого дома вышла другая женщина и тоже сходила за водой.