– Произошла неприятность, сэр, описать которую можно лишь такими словами: трое наших матросов дезертировали.
Мистер Блай положил перо и некоторое время просто смотрел в стол, а я наблюдал за его лицом. Он был потрясен, я видел это, но не хотел реагировать на услышанное слишком поспешно. И, промолчав с полминуты, поднял взгляд на офицеров.
– Кто? – спросил он.
– Вильям Маспратт, – начал мистер Фрейер.
– Младший кок мистера Холла?
– Он самый. И Джон Миллуорд. А также Чарлз Черчилль, каптенармус.
– Не могу поверить, – сказал мистер Блай.
– Боюсь, это правда, сэр.
– Мой каптенармус стал дезертиром? Человек, которому я поручил следить за соблюдением командой морских законов, сам же их и нарушил?
Мистер Фрейер поколебался немного, но все же кивнул; ирония случившегося никаких пояснений не требовала.
– Но как? – спросил капитан. – Как вы можете знать это наверняка?
– Нам следовало сообщить обо всем раньше, сэр, в том, что мы этого не сделали, виноват только я. Эти трое не вернулись прошлым вечером с работы, и я решил, что они просто отправились куда-то с женщинами. Я собирался задать им жару, когда они вернутся. К сожалению, утром они не показались, на работу не вышли. Сейчас, можно считать, и полдень прошел, а их все еще нет. Я сознаю, сэр, что мне следовало уведомить вас раньше…
– Все в порядке, мистер Фрейер, – прервал его капитан, удивив всех присутствующих легкостью, с которой он снял со штурмана ответственность. – Я не сомневаюсь, вы сделали то, что считали правильным.
– Так точно, сэр. По правде сказать, я не сомневался, что они вернутся.
– Но как мы можем быть уверенными в том, что этого не случится?
– Капитан, – сказал, впервые за это время открыв рот, мистер Эльфинстоун, – один из членов команды, говоривший со мной с глазу на глаз, рассказал мне о слухах, согласно которым эта троица планировала дезертирство. Он согласился на разговор, поставив условие, что другие матросы о нем не узнают.
– Кто это был, мистер Эльфинстоун?
– Эллисон, сэр. Томас Эллисон.
Я рассмеялся – про себя, конечно. Томас Эллисон – тот, кого ждала в Англии Флора Джейн Ричардсон, которая дозволила ему перед началом нашего плавания поцеловать ее и вообще разрешила всякие вольности, тот, кто стоял выше меня и счастлив был это подчеркнуть, оказался не более чем доносчиком. Хорош, нечего сказать.
Новость сильно расстроила капитана, у него даже лицо потемнело. Несколько минут он расхаживал по палатке, размышляя, а затем остановился перед своими офицерами.
– Но почему? – спросил он. – Вот чего я не могу понять. Почему они это сделали? Разве мы живем здесь в дурных условиях? Разве в нашем лагере не царят мир и согласие? Разве они не способны были оценить по достоинству хотя бы тот факт, что мы почти не прибегаем к телесным наказаниям? Почему они сбежали? И куда, коли на то пошло, куда сбежали? Помилуйте, джентльмены, мы же находимся на острове!
– Не исключено, сэр, что они могли покинуть остров, украв баркас или каноэ и уплыв на один из соседних атоллов. Их здесь очень много, сэр, и если беглецы так и поступили, то сомневаюсь, что нам удастся их изловить.
– С местной географией я знаком, мистер Фрейер, – сказал, начиная закипать, капитан. – Но вы так и не объяснили мне почему?
– Причин может быть много, сэр.
– А ваша теория?
– Вы позволите мне говорить откровенно, сэр?
Глаза мистера Блая сузились:
– Прошу вас.
– Наша работа на острове подходит к концу. Мистер Нельсон ежедневно сходит на берег и рассказывает нам, как хорошо чувствуют себя на борту саженцы. Скоро все горшки наполнятся и необходимость собирать ростки и выращивать их отпадет.
– Ну разумеется, – с некоторым недоумением на лице согласился мистер Блай. – Это же очевидно: наша работа заканчивается. И что же? Вы хотите сказать, что матросы полюбили ее всей душой и теперь страшатся конца своих трудов?
– Нет, сэр. Я хочу сказать, что близок день, когда мистер Нельсон придет в эту палатку, придет к вам, сэр, и сообщит: связанная с Отэити часть нашей миссии завершена. И тогда, сэр, вы наверняка прикажете свернуть палатки, собрать наши пожитки и вернуться на корабль.
– Сушить якоря – и прощай, Отэити, – невесть зачем добавил мистер Эльфинстоун.
Мистер Блай кивнул, по лицу его скользнула улыбка. Он посмотрел на меня, старательно делающего вид, что занимаюсь его мундиром.
– Ты слышал это, мастер Тернстайл? Матросы будут лишь рады, что работа закончилась и они могут вернуться домой, к своим возлюбленным, да еще и с деньгами в кармане. Прошу прощения, мистер Фрейер, – прибавил он, повернувшись к штурману, – полагаю, вы привели довод самый разумный, однако я не понял, в чем он состоит.
– Все очень просто, сэр. Матросы не хотят покидать остров.
Капитан отступил на шаг, брови его поползли вверх.
– Как это – не хотят? – спросил он. – Когда их жены и возлюбленные что ни день приходят к докам Спитхеда, ожидая их возвращения?
– Их жены и возлюбленные, может быть, и там, сэр, но любовницы-то здесь.
– Любовницы?
– Женщины острова. Те, ради кого они покрыли свои тела татуировками. – Тут он бросил короткий взгляд на меня, ведь с неделю назад ему посчастливилось детально изучить мою задницу. – Матросы пользуются здесь большой свободой. Их жизнь чрезвычайно приятна, да этим еще мало сказано. Вы сами… – Он примолк и поспешил поправиться: – То, что мы позволили здесь…
Он мог бы еще долго подбирать слова, но капитану и без того хватило ума, чтобы понять его.
– Что позволил здесь я, сэр, вы говорите об этом.
– Нет, сэр, я просто…
– Вы говорите, что я дал матросам поблажку. Что дисциплина играла в их здешней жизни меньшую, чем следовало бы, роль. Говорите, что будь я построже, они захотели бы не оставаться здесь, а воротиться домой, убраться восвояси. Они изнывали бы от тоски по Англии, Портсмуту, по милому старому Лондону. – Пока капитан произносил это, голос его становился все громче. – Вы считаете, что во всей этой катастрофе повинен я.
– По чести говоря, я так не думаю, – встрял мистер Эльфинстоун. – По-моему, мистер Фрейер просто сказал…
– Будьте добры попридержать язык, мистер Эльфинстоун, – сказал, поднимая перед собой ладонь, капитан. – Когда мне захочется узнать ваше мнение, я спрошу вас о нем. Между прочим, на сей раз я совершенно согласен с мистером Фрейером. Это моя вина. Я позволил матросам вести слишком разгульную жизнь, и они отплатили мне за мою доброту, решив забыть о своем долге и остаться в земле дикарей лишь по той причине, что здесь они могут удовлетворять свою похоть в любое время дня и ночи. Я считаю, что вывод, сделанный мистером Фрейером, весьма разумен. Если я повел себя неправильно, это моя вина, и я обязан изменить мое поведение. Мистер Фрейер, все моряки за вычетом тех, кто работает сейчас в питомнике под надзором мистера Кристиана, должны немедленно вернуться на корабль. И, говоря «немедленно», я подразумеваю, что, покинув эту палатку, вы рассадите их по баркасам и отправите на «Баунти». С этого мгновения никаких связей с туземцами, никакого отдыха на острове, никаких игрищ, черт их побери, и никакого разврата. Начать действовать надлежит сейчас же, мистер Фрейер. – Он сорвался на крик: – Прямо в эту минуту, вы меня поняли?!