лорд Кристиан. Как вы знаете, я везу дочь на помолвку и дальнейший союз с членом правления Сотни Градира. Это многое значит для нашей семьи. Но так случилось, что мы растеряли весь её гардероб. Да и выглядит сейчас дочь не лучшим образом. Предстать в дурном виде перед Берингом Шатуром будет катастрофой, он легко откажется от девушки. Ведь встречают по внешности, как у мужчин заведено, мы любим глазами. Произведя на знать плохое впечатление, она навсегда перечеркнёт своё будущее.
— Так что вы хотите⁈ — Не выдерживаю уже полемику. — Новые платья? Я куплю или дам денег. Портные нужны? Организуем в ближайшем городе, когда леса эти долбаные проедем.
— Все средства занятые у вас, верну, — подхватывает Первый советник. — И вторая просьба, думаю более важная. Мы можем ослабить этот каторжный режим? Ведь за нами больше не гонятся вампиры.
Не факт. Но я просто улыбаюсь.
— Мы навёрстываем упущенное, лорд Белоис, — отвечаю официозно.
Хотя действительно уже мчим впереди планеты всей с опережением графика.
— И даже больше, — смеётся советник искусственно. — Если так пойдёт, в Градир мы прибудем на два рака раньше согласованной даты с королём.
— Вот как раз будет время привести вашу дочь в порядок и пошить хоть десять платьев.
— Боюсь, если мы продолжим в том же темпе, она не доберётся до Градира живой. Я прошу лишь немного. Хотя бы на сутки останавливаться в городах. Впереди крупное село, если верить карте, побудем там подольше, следом в Канопусе, там прекрасный речной порт, есть на что полюбоваться.
— Я подумаю.
— Пожалуйста, лорд Кристиан, дочь — это всё, что у меня есть. Я буду вам очень благодарен.
Вздыхаю тяжело. Инесса действительно никакущая, еле на ногах стояла, а в седле ехала с солдатом, который её всю дорогу держал. Белоис и сам полудохлый. Идёт, шатается. Понятное дело, что они рассчитывали всю дорогу в карете медитировать с булки на булку переваливаясь, и в городах лениво гулять.
Это мы воины, готовые к любым условиям, и то… солдаты вон тоже угрюмые. Я уж о слугах не говорю.
Да, знаю и сам, что после бойни в селе злой, как собака на всех. И жёсткий.
— Хорошо, — выдавил. И Белоис тут же откланялся, вероятно, поспешив обратно к дочери…
Закончив привал, поскакали дальше, путь в горку пошёл тяжёлый. И уже через три часа наткнулись на целый рудник в лесу, который на карте не был отмечен.
Разработка ведётся на просеке. В радиусе полукилометра всё к хренам до прей вырублено, вероятно, как раз на дооборудование. Только с одной стороны роща примыкает. Котлован с норами в половину футбольного поля, деревянные надстройки, лестницы, блоки и сваи. Работа кипит!
Кажется, уголь добывают. Рабочих под сотню, и десятка три бойцов охраны, похоже, наёмной, стоят на вышках по периметру, посты у них на дороге. При добыче целая деревушка обосновалась из работяг и их семей. Здесь уже и гостиница с постоялым двором, куда дорога ответвляется, и несколько колодцев хороших. И даже ветряная мельница по ветру лопастями наяривает.
Наёмники нас пропустили нехотя, даже когда монет отсыпал. На суккубов с такой дикой ненавистью смотрели, что Лихетту с воительницами еле удержал от порыва перепиздить всех голыми руками.
Тем не менее, в гостинице нас приняли отлично. Хозяин сразу понял, что к чему, когда я щедро расплатился, и разместил наших дохлых господ и раненных по свободным номерам. Остальные навязались в крестьянские дома. Никто от денег не отказывался, приютили всех. Но опять же, на рогатых баб все, как на дьяволиц смотрят.
Что будет в городе, я даже боюсь представить. Похоже, суккубы так далеко на север ещё не забирались. Может, какие — нибудь отдельные личности наведывались, наделавшие шума и оставившие негативные впечатления об этом народе в целом.
Странно, иногда мне кажется, что они добрее, чем люди. Когда дело не касается их главного ремесла.
Дениз и Мунира взяли над Инессой опеку, даже просить не пришлось. Как я и раньше для себя отмечал, местные быстро приходят в себя после казалось бы тяжелейших потрясений. И дочь Белоиса, выспавшись днём, к ночи уже спокойно вышла прогуляться. А вскоре заявилась с новыми подружками в местную кузнечную жаровню, где устроили сходку с барбекю остальные воительницы. Кузнец к этому времени ушёл спать, ему было по барабану.
Да и угля много. Хотя я так и не понял, спрашивали ли они его вообще?
Первый советник спокойно отпустил Инессу, даже слова не сказал. Посмотрел издали укутанный гостиничным одеялом, подымил из трубки задумчиво и ушёл обратно в гостиницу.
Сам я пошёл бродить по округе, как неугомонный. За три часа вечернего сна меня унесло в такой глубочайший анабиоз, что когда проснулся, не понял, где нахожусь вообще. Сил немерено, голодный, как волк. Закинул, как не в себя три порции куриного жаркого в общей столовой гостиницы и вышел воздухом дышать.
Угольный рудник спит, только часовые на вышках в кудрявых серых шубах не дремлют. На улице градусов семь, ветер подвывает. Мельница скрипит на всю округу. И ощущение такое, что вот — вот ливень пойдёт. Ух, свежак.
Сел у котлована на деревянный помост, ноги свесив. Переместил магнитофон, чтобы эфир поискать. Десять минут покрутил безрезультатно. Охранник с факелом ко мне пришёл.
— Чего расселся? Закрыто здесь! — Прогремел здоровенный бородач.
Надо отметить, экипированы ребята богато. В гостинице сказали, что угольная шахта собственность Градира и это их наёмники.
Спорить не стал с часовым, двинулся к девушкам на огонёк. Как оказалось их тоже хотели оттуда погнать, но были посланы к вампирам в задницу.
— О, Крис пожаловал! Мы тут Инессе рассказываем, как ты вчера барышню изображал, стараясь в кровь и потроха не вляпаться, — смеются девки.
Уже умытые, доспехи от ошмёток очищенные. Но следов недавней битвы не скрыть. У некоторых мордахи припухшие перекосились. А им хоть бы что.
— Да ну вас кровожадных, столько шкур попортили, — отвечаю весело. — Я может шубу новую сшить хотел из той обезьяны.
— Фууу, — гудят на меня. — Блохастые, паршивые шубы, фуууу.
— А что с зайцами? — Спрашиваю, кивая на обуглившиеся тушки на вертеле, стоящем уже в сторонке. Я — то думаю, откуда такая вонь.
— Жар не рассчитали, — ответила Рики спокойно. Видимо, она и готовила. Хотя, похоже, всем на мясо дофени.
А так — то да. Это же кузнечная жаровня, где металл плавится. Ещё бы! Нет, ну иногда такие они дурынды.
Пристраиваюсь чуть в сторонке, на перевёрнутом деревянном ящике. Девки и так сидят абы на чём, греются. Не все здесь: две в патруле, две в койках с переломами.
Чуть посмеялись, выдохнули. На меня вопросительно смотрят. С каждыми новыми посиделками всё больше разговорчивых, всё меньше скромных суккубок.
Барьеры рушатся, вероятно, пока мы голенькими резвимся. То у костров, то в воде.
— Как вы, девочки? — Спрашиваю участливо и даже умиротворённо.
— Не переживай, папаша, ни у кого выкидыша не случилось, — выпалила Зоррин.
— Так, не бесите, — фыркаю беззлобно. А у самого улыбка губы тянет.
Все заржали, Инесса только смотрит с недоумением, между Мунирой и Дениз устроившись, как между двумя мамками.
На дочь Белоиса посматриваю. Добитая, без слёз не взглянешь. Губы потрескались, кожа местами обветрилась, синяки под глазами огромные. Ужимки нервозные проскакивают. Ей бы выпить.
— Горлышко прополоскать не желаете, после тяжелого трудового дня? — Спрашиваю девиц и, не дожидаясь ответа, начинаю штамповать выпивку.
Передаю всем бутылочки по ноль пять, из таких пить эстетичнее.
Инессе первым делом суккубки вручают, открывая крышку со знанием дела.
— Да выпей, выпей, — поддерживает её Дениз.– Они ж ничего не сделали.
Мотает головой отрицательно, ручкой дрожащей принимая бутылку.
— Вот, только командовали и пугали. Скалились небось страшно? — Подхватывает Мунира.
Ну точно, как две мамки! Отрадно смотреть.
— Держи вот подарок, — говорит Дениз, три здоровенных клыка разной величины протягивая, пронизанные через веревку. — Теперь это твой оберег.
Так — то несоизмеримо большой амулет для девушки. Тут, похоже, волчий, медвежий и обезьяний!
— И когда успела отковырять? — Подкалываю.
— Так они ж по всему берегу валялись, — отвечает Зоррин.
Лордеса принимает подарок без слов, суккубка ей прямо на шею их вешает!
— Уууу, — завыли и затопали свои аплодисменты воительницы. Затопал и я.
Лордеса охреневшая сидит, на огромные клыки смотрит с раскрытым ротиком. А затем нервно хлебает из горла. Три глотка добротных делает!
— Ты как, Инесса? — Проявляю внимание и я.
Кивает, даже пытается